Игорь Шушарин - Наружное наблюдение: Ловушка. Форс-мажор (сборник)

• Название: Наружное наблюдение: Ловушка. Форс-мажор (сборник)
• Автор: Игорь Шушарин
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-054486-8, 978-5-9725-1255-3

…В результате хитроумной многоходовой комбинации вора в законе Ребуса петербургский бизнесмен Игорь Ладонин оказывается в следственном изоляторе. Чтобы спасти своего товарища, бывшие участники экипажа наружного наблюдения снова собираются вместе. Очень скоро выясняется, что, помимо заклятого врага, им противостоят еще и продажный опер из ГУВД, загадочный Специалист и двое дерзких преступников, похитивших уникальный артефакт из главного музея страны.

Читайте долгожданную заключительную часть трилогии «Наружное наблюдение»!

---

Громкий всплеск от камешка, плюхнувшегося совсем рядом, заставил Катю вздрогнуть. Она обернулась – проторенным маршрутом к ней подкрадывался Виталий с початой банкой «Золотой Балтики». Судя по выражению лица и неуверенной походке, эта банка была не первая.

– Ага, вот ты куда забралась! Что, русалочку поманила родная стихия?

– Любишь сказки?

– Увы! Предпочитаю интересоваться исключительно реальными вещами и событиями.

– А как ты их различаешь?

– Ну, знаешь, на мой взгляд, «Русал» господина Дерипаски намного реальнее и уж всяко интереснее «Русалочки» господина Андерсена.

– Спорный вопрос.

– Ох, Катенок, я бы с удовольствием с тобой поспорил, но нам надо торопиться – мясо стынет, а водка, наоборот, нагревается.

– Иди без меня.

– А ты?

– А я не хочу ни мяса, ни водки.

– А чего ты хочешь?

– Пожалуй, я хочу домой.

– Вы поссорились? Если так, то напрасно – они классные девчонки.

– Я ни с кем не ссорилась. И, наверное, они действительно классные.

– И в чем тогда дело?..

– Ни в чем. Просто я захотела домой. Могут у меня быть капризы?

– Могут.

– Тогда считай, что это они. Ты меня отвезешь?

– Понимаешь, – Виталик замялся, – я уже выпил немного. Вот, видишь? – В качестве доказательства он продемонстрировал пустую банку и виновато развел руками: – А до этого еще там, на даче…

– Понимаю, – кивнула Катя. – Это действительно серьезная причина… Ну, тогда я пойду на электричку.

– Здесь наверху, на шоссе, остановка маршруток. Прямо до «Озерков». Может, дать тебе денег на дорогу?

– Не надо. Оставь себе, мало ли что… Вдруг на гаишников пригодятся…

– В каком смысле?

– Вдруг не успеешь к вечеру протрезветь. Поедешь в город, нарвешься…

– Так мы сегодня возвращаться и не собирались. Спальных мест полно, ночевать есть где.

– Ах вот даже так? То есть ты заранее знал о ночевке, но мне ничего не сказал?

– Я боялся, что при таких раскладах ты вообще откажешься от этой поездки, – скорчил якобы виноватую мину Виталий.

– Замечательно. А вот интересно, если бы я согласилась остаться, кого бы ты предпочел – меня или Эльвиру? Или, может быть, обеих?

– О чем ты?

– Да так, знаешь ли… Стучит у меня одна мысля в мозгу. Прямо как пепел Клааса в сердце. В доме всего три спальных, как ты это называешь, места. Два внизу и диван наверху. Так? Но поскольку Эльвира приехала одна, получается, что ни пары, ни дивана для нее не остается. Вот я и спрашиваю – ты пригласил ее как запасной вариант?

– Как ты могла такое подумать? – возмутился Виталик. Он сделал это столь нервозно и эмоционально, что Катерина поняла: «подумала» она абсолютно правильно. – Если бы ты осталась, я, конечно, пошел бы ночевать в машину.

– Ну, такую жертву с твоей стороны я принять не могу, – чуть насмешливо протянула Катя и, поднявшись с камня, протянула Виталику руку (мол, хоть до берега проводи, кавалер). – В конце концов, мы с тобой не настолько близки…

– Вот именно, – буркнул себе под нос кавалер. Кстати, ему очень повезло, что этих его слов Катерина не услышала.

Они молча добрели до берега, при этом Виталик не удержался и, поскользнувшись, угодил ногой в воду, едва не утопив свой шлепанец. Выбравшись на земную твердь, он, чертыхаясь, первым делом принялся подворачивать намокшую штанину, демонстрируя Катерине свою мохнатую лодыжку. В принципе, в ней (в лодыжке) не было ничего сверхъестественного, но Катю вдруг в буквальном смысле передернуло, когда она мысленно представила, что сегодня ночью эти волосатые ноги, в принципе, рассчитывали на интимное переплетение с ее ногами. Катя не была ханжой и уже давно (прости, мамочка) не была девственницей, но сама мысль о гипотетической возможности провести ночь с Виталиком сейчас представлялась ей особенно омерзительной. Притом что в общем и целом парень он был неплохой. По крайней мере не хуже, а в чем-то и лучше других. Но накопившееся раздражение этого дня, который Катя собиралась провести совсем иначе, не оставляло ему сегодня никаких шансов. Короче, Виталя огреб карму по совокупности…

Здесь же на пляже они и распрощались. Поначалу Виталик порывался проводить ее хотя бы до шоссе, однако Катерина была настроена решительно, категорически заявив, что прекрасно доберется сама. Спорить с ней в такие минуты было бесполезно, горе-кавалер прекрасно об этом знал, а потому быстро сдался и махнул рукой. Целоваться и оглядываться они не стали.

Две набитые под завязку маршрутки просвистели мимо. Катерина уже намеревалась направиться на станцию, однако в этот момент неожиданно подал голос мобильник. Мелодия из «Крестного отца» недвусмысленно давала понять, что на вербальный контакт напрашивается непосредственный начальник.

– Слушаю, Виктор Васильевич.

– Привет, Катюша. Извини, что беспокою в столь дивный день и час.

– Да бросьте вы. Что-то случилось?

– Есть такое дело. Ты сейчас где обретаешься?

– В Солнечном.

– Ох, далехонько, – крякнул Смолов. – До нашей гавани за сколько добраться сможешь?

– Если на частнике, то минут за сорок. Но вы так и не сказали, что стряслось?

– Вах! Такие вещи спрашиваешь… Даже неудобно отвечать, – ответствовал Смолов голосом Фрунзика Мкртчяна. – Тревога тревожная у нас. Волк украл зайчат. Короче, похищение с целью выкупа. Подробности при встрече.

– Поняла. Еду.

– Ах да, забыл поинтересоваться… Я тебя не шибко напрягаю? Если у тебя запланированы не терпящие отлагательств дела, попробую управиться сам.

– Я приеду.

– Тогда все. До встречи. Целую. Пух…

Катерина отключила трубу, вышла к шоссе и через пару минут тормознула дедка на выцветшей, а потому весьма приблизительного цвета «копейке».

– Скажите, а это колесо доедет до Суворовского?

– До «Озерков» доедет точно. А там поглядим, – игриво ответствовал еще крепкий дедок, не без удовольствия разглядывая ее голые коленки.

– Хорошо, давайте начнем с «Озерков», – рассмеялась Катя.

«А ведь братья Стругацкие были правы, – подумала она, забираясь на переднее сиденье развалюхи. – Оказывается, бывают в жизни моменты, когда и правда очень хочется, чтобы понедельник начинался в субботу…»

* * *

Козырев, хотя и проснулся неприлично поздно, около одиннадцати, но расставаться с диваном не спешил. Не было никакого смысла наверстывать бездарно продреманные часы: сегодня он заступал на смену с трех, так что времени на активную внеслужебную деятельность все равно толком не оставалось. Печально, конечно, – судя по картинке за окном, денек обещал быть на редкость приятственным. Впрочем, питерская погода вступает в извечный антагонизм по отношению к графику работы сменных экипажей. «Такова она наша шпионская жизнь, – невесело подумалось Паше. – Вечно у нас исключительно где-то далеко идут грибные дожди».

Прямо в постели он выкурил первую за день сигарету, затем какое-то время листал подобранную с пола книгу, настоятельно присоветованную соседкой. Посвященная провокатору и перевертышу Азефу, книга действительно оказалась не лишена занимательности, хотя приноровиться к нормальному восприятию текста получилось далеко не сразу: поначалу Паша постоянно спотыкался на всех дореволюционных ятях. Но потом ничего, освоился.

«…Повторяя известные уже разоблачения о провокационной и террористической деятельности Азефа, Вл. Бурцев пытался доказать, что Азеф никогда в сущности не был ни революционером, ни агентом департамента полиции; он провоцировал революционеров, сам лично участвовал в террористических убийствах, затем доносил об этом полиции, но делал все это не как революционер и не как агент департамента полиции, а как хладнокровный уголовный преступник, действовавший из личной выгоды».

Козырев дважды перечитал этот кусок и понял, что голова, по причине явного пересыпа, категорически не желает включаться.

Он отложил книгу и мысленно отмерил себе еще десять минут ничегонеделания, после которых все же следовало начинать выходить из горизонтального положения. Но не прошло и минуты, как в коммунальном коридоре послышались громкие торопливые шаги, нараставшие по мере приближения к козыревской каморке, которая располагалась в самом тупике их воронье-лиговской слободки.

В дверь постучали. Но исключительно для проформы, ибо уже в следующую секунду она распахнулась («Ну вот, опять забыл на ночь запереться», – вспомнил Паша) и на пороге появилась всклоченная Людмила Васильевна Михалева – единственно приятный во всех отношениях человек из числа полутора десятка прочих козыревских соседей. Будучи директором Музея политического сыска, она «по совместительству» выступала поставщиком редких книг, исторических сенсаций, вкусно-здоровой пищи, а также обстоятельных нравоучений ко двору «их благородия грузчика Козырева».