Андрей Драгунов - Новая семейная хроника

• Название: Новая семейная хроника
• Автор: Андрей Драгунов
• Жанр: Русское современное

Сборник стихов, опубликованных ранее, в разных книгах и не опубликованных, связанных, как мне кажется, одним настроением и трезвым пониманием происходящего за пределами отдельно взятой комнаты… семьи.

---

«Когда-нибудь, когда пройдут года…»

Когда-нибудь, когда пройдут года
и возвращаться повода не будет —
останеться лишь талая вода
и перекрестки старых улиц.
Строений старых мокрые дворы —
после дождя. Банальные качели.
Картавый крик соседской детворы —
теперь уже совсем не те соседи.
И отраженье в зеркале не то —
последнее уже удел старенья…
И утром с тонкой пенкой молоко
напоминает лучшие мгновенья.
Когда-нибудь, уже в других краях,
в другом таком пространстве вспомнишь это —
все, что осталось разве что в мечтах
и на бумаге, только без ответа…
Когда-нибудь… Наверно – никогда.
И поезд в этом больше не помошник…
Из времени осталось лишь – всегда,
как город, дом, фонарь, аптека, площадь…

1995

«Перепрячь мои письма подальше и карандаши…»

Перепрячь мои письма подальше и карандаши.
Бельевою веревкой свяжи мне судьбy напоследок
в этих птичьих конвертах – на память. Хватило б души
пережить это время, как раньше далекий мой предок.
Сохрани на листах, может быть, беспросветные сны,
время года, погоду, тоску и мои вспоминая
о тебе поздней ночью. Черней до рассвета листы,
перепутав уже не страницы, но только названья.
Сохрани написание букв, но не с новой строки,
может быть, предложенье, где все из значков препинанья —
многоточье сильней, даже просто – длинней… Коротки
наши встречи с тобой. Сохрани, сохрани мне дыханье.

1996

Сентябрь 1997 года

Вечер дня в городе с траченным небом —
облаками, как молью пиджак в шкафу.
Автомобили с извечным – где бы
пристроится на ночь, заполнив собой пустоту
проезжей части. Звуки старых мелодий
из репродуктора… Что-то еще из вещей
давно забытых, впрочем, совсем не многих —
из тех, что, найдя случайно – теряешь быстрей.
Несколько пар неспешных – к своим подъездам
через туже проезжую – правилам вопреки,
досужим сплетням старушек, вполне серьезно
рассудивших о будущем, но пальчики коротки,
как и память. Кто-то, немного пьяный
недоволен погодой и вечером после шести —
в шумной компании… Резкий звук фортепьяно
из открытой форточки. Кто-то кричит – Прости!
Старик на стуле под окнами после солнца
млеет в тени. Соседка с сухим бельем
проходит мимо, толкуя, что вот британцы
будто очень злые. И связано все с дождем…
Вечер дня. Я за закрытой дверью
в своей квартире. Мысли о завтрашнем дне,
о погоде утром, о том, что уже неделю
нет из дома писем… Кто-то стоит в окне.
Скоро полночь. Колокол на часовне
пробьет двенадцать. Кто не успел уснуть
вздрогнет привычно, или о чем-то вспомнит,
что было однажды… Чего уже не вернуть.

сентябрь 21 1997.

Окончание перечня

И уже не спросишь – ни птицу, ни дровосека
о прохожем, что был здесь – тому пол века
как пролетело. Не спросишь белку,
потому что погибла в ту перестрелку,
в ту весну, когда ты носила платье
под цветным плащом и дарила объятья
на право и лево своим знакомым,
считая их каждый раз по-новой
системе счета. Не спросишь ветер,
потому что он все равно не ответит
и не дослушает до конца вопроса —
сгинет быстрей, чем сгорит папироса
и уронит пепел на лист опавший —
все равно его считает пропавшим —
ветка, дерево – дуб, осина…

У соседа вырастут еще два сына —
впику твоим, да еще девчонка,
на которой короче любви юбчонка…
В этих краях не любят долго —
все равно от любви никакого толка —
в этих краях… В таком селеньи
считают столетия на поколенья,
на колличество каши и щей в кастрюле.
И из ласки – детское: «Люли-люли!»
Баю-баю – кошачьи сказки…
Только кошки мышкам не строят глазки,
как не строят глазки и все соседи —
здесь добрее голодной зимой медведи…
Даже волки добрее в дремучей чаще,
отпуская с богом совсем пропащих…

Ночью в этих краях замерзнуть —
как «два пальца». Такие звезды! —
снятся стынущему в сугробе:
супчик, женщина… что-то вроде.
Что-то вроде последней встречи —
с дровосеком, птицей, как «Добрый вечер,
со свиданьицем – свиделись, слава Богу!
Не прошло и пол жизни, как я в дорогу…»
Снятся дети, жена, соседи —
не эти, что хуже и злей медведя.
Снятся пряники – нет – баранки.
Снится как в детстве катался в санках.
Снится как отпустил синицу
в синее небо – не пригодится!..
Может быть кто-то еще поймает —

нет – так и лучше – пускай летает.
Может быть журавлем родится,
ну а нет – так и так сгодится
новым рукам и еще живому —
не ушедшему далеко от дома…
Снится еще как в последний вечер
были с женой и детьми на речке.
Как на нее вдруг туман слетает!..
Снится – авось, до весны откопают…

1997

Отрывки из писем

…голубой цвет лагуны. Немного нервный…
Я, в неброском костюме, свои наблюдаю черты —
в потускневшем от влаги зеркале, в пости что сером
варианте неба, в его отраженье. В варианте воды.
………………………………………………………….
………………………………………………………….

Я пишу тебе снова из этих чужих широт.
Для тебя не знакомых – ну, может быть, по открыткам.
От того тоскливее строчки и больше длиннот
в описании местности, уподоюляясь свиткам.
……………………………………………………………
……………………………………………………………
……………………………………………………………

Здесь все также, как я писал тебе. И народ
так же глуп и несчастен в своем понимании жизни,
так же мерзок, как первый утренний бутерброд
после пьянки вечером, но это всего лишь мысли,

правда – мои. И тебе ни к чему сюда
приезжать и писать… Какие уж тут затеи
или хлопоты встречи, когда лишь одна вода
к пониманью способна – вполне… И я ей верю.
…………………………………………………….
…………………………………………………….

Ни к чему вспоминать, что ты мне еще жена —
столько прожили врозь, что теперь лишь считать убытки
от почтовых расходов… Но в том не твоя вина —
просто нам было легче писать на песке… и открытке…
…………………………………………………………….

Здесь неважное пойло и кофе здесь, в общем, гавно!
Ах, прости за сравненье – какие с меня реверансы!
Я совсем разучился манерам… Почти что кино…
Жаль, что здесь нет тебя… и кругом одни иностранци…
……………………………………………………………..
……………………………………………………………..
…ах, приехала б ты. Я б тебя познакомил с подругой…
Да, прости – времена. Одному здесь не выжить с тоскою!
Я наднях повстречал (перечеркнуто) – встретился с другом,
но и он восвояси… Теперь вот сижу над строкою…
…………………………………………………………………
…………………………………………………………………
…………………………………………………………………
Перечел тот роман, что ты мне подарила когда-то…
Кто ж там автор? Ах, впрочем – какая в том будет заслуга..
Я не помню уже… Да – я скоро умру, вероятно…
Вот тогда и сочтемся за все, что писали друг другу…

1997

Январь

Он исчез в тусклой стуже…

Уистен Оден.

Опять январь… О, сколько января!
И рыбьих фонарей со струйкой дыма
внутри стекла. Уже не говоря —
про снег, мороз… и вообще про зиму.

В который раз Эвтерпа – сирота —
в бумаге дело здесь, или в погоде
начала года? Или же места
распределили раньше боги? Боги! —

не так же часто… Улица пуста.
Аптечный цвет замерзших тротуаров —
как можно кстати… Ветерком с куста
срывается снежинок покрывало…

Опять январь! Кто едет по зиме?
В какую даль загружена повозка,
кто пассажир? Но кто ответит мне?
Кто стелет мягко так, что спать так жестко…

февраль 17. 1997 год.

«Вдох не ровняется выдоху… Эхо…»

Вдох не ровняется выдоху… Эхо
где-то внутри раздражает гортань
шелестом звуков, ломая помеху
пению и, преступая за грань
голос, не в силах держаться, взлетает —
выше, где, может быть птичий Рай,
до облаков и у них затихает,
как бы теряясь, но это за край
облака, звук растворясь, залетает
и поднимается выше – за край!
Звук, не сорвавшись до птичьего крика
сквозь раздраженную эхом гортань,
вдруг растворяется, трогая грань
облака, шорохом, но только – тихо!

апрель 17. 2001 год

«Я родился и вырос не там, где, наверно, умру…»

Я родился и вырос не там, где, наверно, умру
Отпусти же мне, волжский суглинок, грехи напоследок,
чтобы вспомнить в другой географии эту траву,
что горчит на губах и становится в памяти следом
за неспешной водой… География в сумме вещей —
лишь желание выжить, не сгинуть за облачным краем,
поселившись однажды в империи, где без затей —
затеряться среди поселенцев с имперских окраин.
Океанский простор, птичий клекот и облачный край —
дополнение к жизни истории, смысла к бумаге,
новых карт к географии… Где там потерянный Рай?
До которого выжить хватило бы сил и отваги!
Я родился и вырос… и ты отпусти мне грехи!
мне не выбрать уже ни страны, ни погоста, ни даты
окончания перечня, чтобы закончить стихи,
не сорвавшись до крика, с которого начал когда-то!

август 20.2001 год.

Почти что песенка