И. Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

• Название: Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования
• Автор: И. Козочкин
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94201-510-7

В работе на основе анализа действующего американского уголовного законодательства, доктрины и материалов судебной практики показано современное состояние уголовного права США. Рассмотрение основных институтов его Общей и Особенной части дает представление о характере реформы уголовного законодательства, начатой во второй половине XX в., с принятием Примерного уголовного кодекса США.

Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, исследователей, специализирующихся в области уголовного права США, практических работников, а также всех интересующихся уголовным правом зарубежных стран.

---

Теория ближайшей или легальной причинности также нашла отражение в Примерном УК (п. 2(b) и п. 3(b) ст. 2.03) и законодательстве некоторых штатов:[330] наступивший вред не должен быть настолько отдаленным или случайным (или настолько зависящим от поведения другого[331]) для того, чтобы (по справедливости) считаться имеющим значение для решения вопроса об ответственности деятеля или о тяжести совершенного им посягательства.

Если для установления фактической причинной связи требуется «научный подход», пишет П. Робинсон, то решение вопроса о ближайшей причинности зависит от интуиции лиц, рассматривающих этот вопрос. [332] И действительно, как можно определить, когда какой-то результат является просто отдаленным, а когда – слишком отдаленным, и когда он является весьма зависящим от поведения другого лица? Единственный ориентир, рекомендуемый Примерным УК, – это чтобы возложение ответственности было «справедливым». Но, думается, он мало помогает в объективном решении проблемы.

Некоторые ученые отмечают, что, пытаясь установить «ближайшую» причину наступившего результата, суды нередко игнорируют «глубинные причины» совершения преступления, такие как социальное неравенство, дискриминация, дурное влияние социальной среды и др.[333] А Дикс по поводу ближайшей причинности пишет: «Ее установление представляет собой гибкий анализ, включающий в себя множество политических соображений, который, в конечном счете, сводится к вопросу – должен ли быть обвиняемый с точки зрения политики признан ответственным за конкретный результат?».[334]

Но если отвлечься от «политических соображений», то следует выделить одну очень серьезную «чисто» уголовно-правовую проблему, с которой сталкиваются суды, порождаемую вмешательством в развитие причинной связи каких-либо факторов, – обычно неправомерными действиями третьих лиц, а также действиями потерпевшего или сил природы, например землетрясением, и др. Эти факторы получили название «вмешивающихся причин».

Некоторые суды при установлении ближайшей причинности исходят из того, были ли чьи-то еще действия разумно предвидимы обвиняемым.[335]

Несмотря на то, что предвидение может иметь существенное значение при анализе ближайшей причинности, нередко на практике все обстоит гораздо сложнее.

В уголовном праве «вмешивающиеся причины» подразделяются на «зависимые» и «независимые». [336] Первые означают, что какие-то действия имеют место как реакция или ответ на предшествующее неправомерное поведение обвиняемого. Это обычно действия потерпевшего, пытающегося избежать причинения ему вреда, прохожего или медицинского работника, оказывающего ему помощь. В последнем случае, например, оказание ненадлежащей помощи, допущение небрежности при ее оказании тяжелораненому потерпевшему, который, в конечном счете, умирает, – «зависимая вмешивающаяся причина».[337] По общему правилу такая причина не освобождает первоначального правонарушителя (в нашем случае – лицо, причинившее тяжкое телесное повреждение) от уголовной ответственности. При условии, однако, что ответные действия, т. е. действия медработника, не были из ряда вон выходящими – совершенными по грубой небрежности или неосторожности,[338] когда они могут быть признаны «заменяющей причиной».

Независимая вмешивающаяся причина не вызывается поведением обвиняемого. Единственная связь между ними состоит в том, что обвиняемый поставил потерпевшего в положение, когда вмешивающаяся причина могла «действовать», причем самостоятельно. Пример из судебной практики: А., ограбив ехавшего в его машине пассажира В., высаживает его на загородной дороге. Спустя какое-то время водитель С. сбивает В., стоявшего на этой дороге.[339] Поведение С. является независимой вмешивающейся причиной, поскольку А. не сделал ничего, чтобы водитель С. ехал по этой дороге в данном конкретном случае.

По общему праву независимая вмешивающаяся причина освобождает первоначального правонарушителя от уголовной ответственности, только если вмешательство какого-то факта не было им предвидимо.

В заключение следует особо отметить аспект проблемы причинной связи в случаях, когда совершается преступление, прежде всего убийство, не требующее какого-либо mens rea. Во-первых, это ситуации, когда совершается убийство, подпадающее под действие доктрины «фелония – тяжкое убийство» или «мисдиминор – простое убийство». Судебная практика по вопросу о причинной связи между совершением какого-либо преступления (например, ограбления, берглэри или похищения человека) и смертью потерпевшего, в том числе случайной, настолько разнообразна и противоречива, что, естественно, говорить о каком-то общем правиле по данному вопросу не приходится.

Анализируя два дела, рассмотренные в штате Пенсильвания, – одно, связанное с доктриной «фелония – тяжкое убийство», [340] а другое – «мисдиминор – простое убийство»,[341] – У. Лафейв замечает: несомненно эти два дела показывают «растущую неудовлетворенность» этими доктринами и, как следствие, постепенно развивающееся стремление к их законодательной отмене. Однако, пишет он далее, поскольку в решениях по указанным делам суд опирается (полностью или частично) на требование ближайшей причины как способ ограничения этих доктрин, они обнаруживают тенденцию к искажению значения (смысла) ближайшей причинности.[342]

В виде общего правила Лафейв пытается дать рекомендации, когда теория ближайшей причинности неприменима. Это случаи, когда имеет место стечение обстоятельств (a coincidence), т. е. вмешательство факторов, которые не были разумно предвидимы, или когда имела место (со стороны потерпевшего) необычная (ненормальная) ответная реакция[343].

Установление причинной связи в случаях совершения фелонии – тяжкого убийства и мисдиминора – простого убийства нередко зависит от толкования судами соответствующих законоположений. В некоторых юрисдикциях дается такое толкование, которое приводит к «почти полному отказу от требования ближайшей причинности». Если, например, обвиняемый похищает потерпевшего и во время перевозки (похищения) попадает в ДТП, в результате которого потерпевший погибает, то это – фелония – тяжкое убийство.[344]

Для того чтобы создать хотя бы видимость наличия причинной связи между каким-то преступлением и смертью потерпевшего, иногда прибегают к использованию теории фактической причинности (but for): убийства не было бы, если бы не было совершено это преступление.

Во-вторых, это ситуации, когда совершается посягательство строгой или абсолютной ответственности, т. е. когда для осуждения лица нет необходимости доказывать, что оно действовало намеренно или даже по небрежности в отношении результата. Некоторые суды в этом случае также прибегают к использованию теории фактической причинности.[345] Такое решение предлагалось в одном из проектов Примерного УК.[346] Однако под влиянием критики в дальнейшем оно было отвергнуто, и в последнем варианте закреплено положение о том, что лицо не несет уголовной ответственности, если «фактически причиненный результат не является вероятным последствием» его поведения (п. 4 ст. 2.03). Оно нашло отражение в уголовных кодексах некоторых штатов, как представляется немногих, например в УК Пенсильвании (п. b ст. 303). Думается, что законодатели большинства штатов по-прежнему не желают даже в малейшей степени ограничивать судейское усмотрение по вопросу возложения уголовной ответственности за посягательства строгой ответственности.

И, наконец, в-третьих, это ситуации, когда ответственность возлагается по правилу одного года и одного дня: если потерпевший, которому был причинен телесный вред, скончался в течение этого срока, то его причинитель может быть признан виновным в совершении убийства. И хотя в большинстве штатов это архаичное правило общего права отменено судебными решениями или законодательно, в некоторых юрисдикциях оно продолжает действовать, в частности на федеральном уровне.[347] В отдельных штатах, например в Калифорнии, правило одного года и одного дня действует в несколько измененном виде.[348] Ясно, что в случаях применения указанного правила о какой-либо причинной связи говорить очень трудно.

Второй конститутивный элемент преступления – mens rea. Как отмечалось, он означает «виновное состояние ума», которое должно быть установлено, чтобы лицо было осуждено за совершенное им деяние.[349] Это требование первоначально английскими, а затем и американскими юристами было возведено в важнейший прицип уголовного права. Ими неизменно повторяется максима “Actus non facit reum, nisi mens sit rea”, означающая, что действие не делает человека виновным, если состояние его ума невиновно. Значение этого принципа в одном из своих решений подчеркнул Верховный суд США: «Утверждение, что вред может быть равносилен преступлению, если только он причинен при наличии mens rea, не является провинциальным или временным понятием. Оно является… универсальным и настоятельным в зрелых правовых системах.»[350]