Богдан Сушинский - Заговор обреченных

• Название: Заговор обреченных
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7802-8

Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен. Но все ли мы знаем об этом, и так ли все было на самом деле?..

---

– Я считаю, что мне должна быть предоставлена еще одна возможность, – не унимался тем временем Африканский Циклоп. – Последняя.

Слушая его, Ольбрихт сосредоточенно смотрит куда-то в сторону, как школьный учитель, решающий для себя, стоит ли и дальше томить ученика муками раскаяния или же прекратить нотации и поверить ему на слово?

– Каждый раз, когда вы в очередной раз отправляетесь туда… Рискуете не только вы, фон Штауффенберг. Рискуем все мы. Каждый раз нервы натянуты до предела. Каждый раз готовятся и поднимаются по тревоге воинские части. Десятки, сотни офицеров меняют свои планы, подстраиваются под обстоятельства и с надеждой ожидают вестей «оттуда». Поэтому вы тоже должны понять нас, полковник. Тем более, что эта акция – ваше добровольное решение.

– Я все понимаю. Но мой последний шанс. Никто не имеет права отнимать его у меня. Только бы вы позаботились о том, чтобы я в ближайшее же время вновь сумел попасть в «Бергхоф».

– Теперь уже в «Вольфшанце». Фюрер переезжает. Там контроль жестче.

– В любом случае.

Ольбрихт пытался что-то добавить, но в это время ожил телефон и генерал внимательно взглянул на террориста, словно заподозрил, что и звонок тоже может быть связан с его просьбой.

– Так прибыл ваш «африканец», генерал – да, нет? – услышал он довольно резкий, скрежещущий бас Фромма.

– Так точно. Он здесь, – взглянул Ольбрихт на полковника, давая понять, что речь о нем.

– Есть что-то важное для нас?

– В общих, так сказать, чертах, господин командующий, – только сейчас пожалел Ольбрихт, что не удосужился расспросить полковника о событиях в «Бергхофе».

– Ко мне его.

Ольбрихт положил трубку и вновь взглянул на фон Штауффенберга.

– К командующему, господин полковник. – А когда тот уже направился к двери, бросил ему вслед: – И запомните: никто не сможет запретить вам использовать свой последний шанс. Это право свято, как право исповеди.

– Жаль тратить заряд, – воспринял фон Штауффенберг его слова как шутливое, хотя и страшное напутствие.

3

– Наконец-то вы появились, Скорцени… – Гитлер сидел за столом в своем большом купе, занимавшем почти половину «бункер-вагона» и, даже обращаясь к начальнику военного отдела секретной службы СС, старался смотреть так, чтобы краем глаза видеть медленно проплывавшие за окном рыжевато-зеленые холмы, между которыми взблескивали на солнце плесы небольших болотных озерец. – В последнее время вас трудно найти. Вообще найти кого бы то ни было в этой стране становится все труднее, – уже откровенно пробрюзжал фюрер.

– Я только что из Италии, – напомнил Отто, поняв, что «верховный судья нации» пребывает в каком-то полусомнамбулическом состоянии, вывести из которого его будет непросто.

– Из Италии… – запрокинул голову Гитлер и, как показалось Скорцени, окинул его осуждающим взглядом: «И вы, штурмбаннфюрер! В такое-то время! В Италии». – Конечно, вы из Италии… – Только сейчас прорезалось в его голосе нечто романтически-завистливое и по-человечески вполне понятное Скорцени.

Поезд резко качнуло, но, придержавшись за кончик стола, Отто все же сумел сохранить равновесие, а затем сел, хотя фюрер не позволил ему этого. Впрочем, хозяин «бункер-вагона» воспринял его самоуправство с обреченным спокойствием. Откинувшись на спинку дивана-сиденья, – маленький, ссутулившийся, с усталым худощаво-обрюзгшим лицом, забившийся в угол – Гитлер казался совершенно случайным в этом шикарном купе, во всем этом тщательно охраняемом поезде. Тем не менее рослый, уверенный в себе диверсант, каждая мышца которого бурлила силой и авантюрным риском, взирал на него с покорностью и надеждой, готовый промолчать и смириться, простить и исполнить. Во что бы то ни стало – исполнить. Любой приказ. Любой ценой. При любых обстоятельствах. В этом скрывалась самая большая тайна отношений теряющего свои могущество и власть, морально и физически деградирующего фюрера – и «первого диверсанта империи», самородка, сумевшего вознести свое страшное ремесло к вершинам военного искусства.

– Вы были у Муссолини?

– Он приглашал меня. Но стало известно, что дуче срочно вызван в «Вольфшанце».

– Это так. Я вызвал его.

– Поэтому решил, что из политических соображений лучше будет встретиться с ним здесь, в Германии.

– Он все еще признателен вам, Скорцени. Все еще… – Фюрер то ли иронично улыбнулся, то ли брезгливо поморщился. Во всяком случае, чувствовалось, что любое упоминание об «императорствующем макароннике» вызывает у него приступ снисходительного недовольства.

И ощущение это было близко и понятно «первому диверсанту рейха». Ни один глава государства не застрахован от недругов, дворцовых интриг и переворотов. Но не таких примитивных. И не в Италии – с ее мощной фашистской фалангой, национальной гвардией и целой армией секретных и давно рассекреченных агентов СД, гестапо, абвера, с частями СС. Не в Италии и не столь анекдотически – вот чего не могли простить Муссолини ни фюрер, ни Скорцени.

– Это наша вина: не сумели упредить события в Риме. – Появился официант и оставил для Скорцени бутылку пива, а для Гитлера – бутылку богемской минералки и бокалы. – Если бы дуче сумел предупредить нас, мы нанесли бы упреждающий удар по королю и Бадольо, – мрачно оправдывался Гитлер. – Пусть даже пришлось бы пожертвовать Муссолини и всем его кабинетом министров.

Берясь за свой бокал, фюрер вопросительно взглянул на «первого диверсанта рейха».

– И мы нанесли бы этот удар, – жестко подтвердил Скорцени. Пиво только что извлекли изо льда, и здесь, в душноватом вагоне, оно показалось штурмбаннфюреру родниковым напитком рая. – Был бы только приказ.

Фюрер воспринял это как упрек. Но Скорцени такое позволялось.

– …Теперь карта фронтов на южном театре Европы выглядела бы совершенно по-иному, – продолжил свое брюзжание Гитлер. – А мы бы имели десяток лишних дивизий. Пусть не самых отборных и боеспособных. Зато противостояли бы они союзникам, а не вермахту.

Скорцени промолчал. Фюрер сам должен был понять, что запоздал с этим разговором ровно на год. Кроме того, ему показалось, что и сама тема переворота в Риме возникла стихийно, только потому, что он вернулся из Италии.

И был немало удивлен, когда вдруг услышал:

– Но мы должны извлекать уроки, Скорцени. Мы обязаны извлекать их. Даже из таких вот, начисто проигранных нами, дворцовых сражений, какие происходили в Риме. Иначе чего мы все будем стоить? – «Верховный судья нации» вновь вопросительно взглянул на штурмбаннфюрера, словно предполагал, что с его банальной сентенцией можно не согласиться.

– Мы должны продемонстрировать это миру, – мягко уточнил Скорцени, напоминая фюреру, что это всего лишь слова, на которые он не мастак. Пора бы переходить к делу.

– Вам представится возможность продемонстрировать это, Скорцени, представится. Причем очень скоро.

– Где и когда? – по-солдатски кратко поинтересовался обер-диверсант СС.

«Где и когда?» – мысленно повторил фюрер, с благодарностью глядя на офицера. Если бы каждый его фельдмаршал, каждый генерал с такой же готовностью вопрошал: «Где и когда?», разве сейчас он ломал бы голову над тем, как остановить врага у самых границ рейха?

И все же с ответом не спешил. То, что он должен был произнести, принадлежало к высшим секретам империи. К его личным секретам. И даже пребывая тет-а-тет со Скорцени…

– Венгрия, – вырвалось у него как-то само собой. – Говорят, ваша мать – венгерка.

– Во мне бурлит кровь всех народов Европы. Но вся эта смесь и представляет собой кровь германца. Речь идет об адмирале Хорти?

– О регенте… Хорти.

Скорцени задумчиво помолчал. Он пытался вспомнить, обладает ли какой-нибудь особой информацией, позволявшей ему подтвердить актуальность этого упреждающего удара. Но обнаружил, что никакими такими особыми, свежими сведениями не обладает. Кроме общей уверенности в том, что на Хорти нельзя положиться точно так же, как нельзя было полагаться на Муссолини, на Антонеску. Или Франко. Который вместо того, чтобы прийти на помощь Германии, забился в свою пиренейскую пещеру и делает вид, что все, происходящее по ту сторону горных перевалов, его не касается. Именно эти размышления заставили Отто напомнить Гитлеру:

– Мне почему-то казалось, что начнем с Мадрида.

– Почему с Мадрида? – нервно передернул плечами фюрер. – Знаю, что недолюбливаете Франко. Многие недолюбливают его. Но основания?

– Уже хотя бы потому, что мы дали возможность генералу Франко вдоволь отдышаться и прийти в себя. Огромная страна. Огромные людские и материальные резервы, оказавшиеся за спиной у англо-американцев.

– Стратегически это обнадеживает, – вяло признал Гитлер.

– Сменив Франко, мы могли бы срочно перебросить в Испанию пару наших дивизий, быстро довооружить несколько испанских, создав таким образом мощный армейский кулак в тылу у войск союзников.