Лев Кругликов - Юридические конструкции и символы в уголовном праве

• Название: Юридические конструкции и символы в уголовном праве
• Автор: Лев Кругликов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2005
• ISBN: 978-5-94201-428-0

Лев Леонидович Кругликов – доктор юридических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации, действительный член МАН ВШ и РАЕН РФ, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. Возглавляет ярославскую научную школу, занимающуюся проблемами законодательной техники и дифференциации ответственности в уголовном праве. Имеет свыше 300 научных и методических работ, в том числе под его научной редакцией издан ряд учебников, комментариев к Уголовному кодексу, монографических работ. До перехода на преподавательскую должность работал следователем, прокурором.

Ольга Евгеньевна Спиридонова – кандидат юридических наук. По окончании в 1998 г. Ярославского университета осталась работать на кафедре уголовного права и процесса, где и трудится по настоящее время. В 2002 г. успешно защитила кандидатскую диссертацию. Автор ряда научно-методических работ.

В предлагаемой читателю работе рассматриваются нетрадиционные для уголовно-правовой доктрины вопросы, касающиеся понятия и роли юридических конструкций, а также символов в современном уголовном праве. Широко используются материалы судебной практики.

Книга предназначена для научных и практических работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических высших учебных заведений.

---

Какие же признаки признаются необходимыми? Принято выделять четыре группы признаков состава преступления, характеризующие: объект; объективную сторону; субъективную сторону; субъекта преступления. Если говорить о признаках, непременно фигурирующих в каждом составе, то наибольшим их числом представлен субъект преступления: в любом составе указывается, что речь идет о лице: 1) физическом, 2) вменяемом и 3) достигшем минимально установленного законом возраста уголовной ответственности. Субъективная сторона, как это единодушно признается отечественными юристами – теоретиками и практиками, во всех случаях представлена виной в форме умысла или неосторожности (либо одновременно или в альтернативе в обеих этих формах). Сложнее определиться с «представительством» двух других элементов. Один из них – объект: ясно, что им не может быть, скажем, факультативный его вид (поскольку, как следует из самого наименования, он присутствует не всегда), равно как и любой вид объекта, выделяемый «по вертикали» – общий, родовой и т. д. (поскольку он един для всего массива преступлений или, по крайней мере, для больших либо меньших их групп). Объективная сторона во всех составах представлена деянием (действием или бездействием) и, по мнению значительного числа ученых-юристов, также общественно опасными последствиями и причинно-следственной связью. С этим добавлением можно было бы согласиться, будь в законодательстве все составы «материальными». Однако ныне в большинстве своем составы в УК РФ – «формальные»[187], т. е. они не содержат указания на последствия преступления (а следовательно, и на причинную связь). В условиях, когда эти признаки отсутствуют в абсолютном большинстве предусмотренных в законе случаев (порядка 70%), некорректно признавать их безусловно обязательными.

Таким образом, всякий состав преступления состоит как минимум из шести признаков: основной объект; общественно опасное деяние (действие и бездействие); вина (в форме умысла или неосторожности); физическое лицо; вменяемое лицо; лицо, достигшее установленного уголовным законом возраста. Конкретный его вид включает в себя помимо упомянутых и иные, дополнительные, признаки. Поэтому вряд ли можно найти в УК РФ состав, состоящий исключительно лишь из упомянутых шести признаков. Кроме них, законодатель дает указание на дополнительный объект, предмет и потерпевшего (из группы элементов, характеризующих объект преступления); на преступные последствия, причинно-следственную связь, место, время, обстановку, орудия и средства, способ совершения преступления (из блока элементов, характеризующих объективную сторону преступления); на мотив, цель, эмоции (из группы элементов, характеризующих субъективную сторону); на специальный субъект (из блока элементов, относящихся к субъекту преступления). В случае вхождения в состав эти признаки становятся для данного вида состава обязательными.

То, что в юриспруденции именуют признаком состава, есть не что иное, как признак преступления, «возведенный» в ранг признака состава. Говоря иначе, всякий признак состава преступления есть одновременно и признак преступления, однако не всякий признак преступления обретает статус признака состава. В логике словом «признак» обозначаются любые черты, стороны, состояния предмета или явления, которые так или иначе характеризуют этот предмет или явление, помогают распознать их среди прочих предметов или явлений[188].

Как отмечается в литературе[189], при правильном построении законодательства признаком состава следовало бы считать лишь такой признак преступления, который соответствует совокупности следующих требований: а) он вместе с другими признаками определяет общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость деяния; б) выражает его отличие от других преступлений и правонарушений; в) прямо указан в законе или однозначно вытекает из него при толковании; г) не является производным от других признаков; д) присущ всем преступлениям данного вида. Между тем изложенные требования нуждаются в определенной корректировке, поскольку полностью ориентированы на признаки основного состава преступления и не учитывают, что квалифицирующие признаки – это тоже признаки состава.

В частности, с этой позиции неприемлем и. «г», ибо в уголовном законодательстве немало квалифицирующих признаков, производных от других. Например, «совершение преступления в крупном размере» – «в особо крупном размере» (см. ст. 171, 1711, 172, 2851 и др.), существенный вред, существенные нарушения – тяжкие последствия (см. ст. 201, 285, 286 и др.). Кроме того, по нашему мнению, нуждается в выделении еще одно требование: а1) он (признак) способен и сам по себе «дозировать» общественную опасность деяния (например, тайно – открыто; насилие – угроза применения насилия; насилие опасное – насилие, не опасное для жизни или здоровья).

Раскрытие (описание) содержания признака состава преступления большей частью осуществляется не в уголовном законодательстве, а в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ. Следует заметить, что это не лучший путь обеспечения единой законности в осуществлении правосудия. Обращает на себя внимание та особенность, что в настоящее время национальные законодательства многих стран взяли курс на выделение в Уголовном кодексе глав, посвященных толкованию употребляемых в последнем терминов и понятий. Именуются они по-разному: «Поясняющие положения», «Общие положения», «Толкование некоторых терминов и выражений в уголовном законе», «Дополнительное положение. Разъяснение некоторых терминов», «Другие положения», и т. п. К сожалению, подобная идея, заложенная в теоретической модели Уголовного кодекса[190], не воспринята УК РФ 1996 г.

Вместе с тем действующий Кодекс применительно к некоторым главам и группам составов преступлений содержит законодательные определения отдельных признаков, например: понятия крупного и особо крупного размера (ущерба; см. примечания к ст. 158 и 169 УК), понятия должностного лица и представителя власти (см. примечания к ст. 285 и 318 УК), понятия субъекта воинского преступления и преступлений против военной службы (см. ст. 331 УК). Кроме того, хотя и редко, используется практика аутентичного толкования отдельных признаков состава преступления. Все это, несомненно, сказывается благотворным образом на правоприменительной деятельности.

Напомним, что в теории уголовного права выделяются признаки состава: позитивные и негативные, постоянные (признаки точного значения) и переменные, а среди последних – бланкетные и оценочные.

Что касается составов преступлений в целом, то существует несколько их классификаций. В зависимости от оснований деления различают составы: материальные, формальные и усеченные; основные, квалифицированные и привилегированные; простые и сложные (с альтернативными признаками, двумя объектами, двумя действиями, двумя последствиями, двумя формами вины). Некоторые ученые выделяют также общие и специальные, конкретизированные и обобщенные составы[191]. В случае, если логическое основание не выдерживается, классификация приобретает искаженный вид типа: материальный, формальный, усеченный, сложный[192].

Многочисленных сторонников деления составов на материальные, формальные и усеченные подчас критикуют как приверженцев «теоретически надуманной и практически вредной дифференциации»[193]. Но так ли это на самом деле? Если отвлечься от упреков чисто терминологического порядка (т. е. насколько удачны обозначения: усеченный состав; формальный и т. д.), сосредоточив внимание на сути проблемы, то нельзя не увидеть зависимость используемой законодателем в конкретном случае конструкции от его намерения так или иначе определить момент окончания описываемого в статье Особенной части Уголовного кодекса вида преступления.

Когда он принимает решение передвинуть этот момент с наступления последствий на более раннюю стадию развития посягательства (совершение действий либо осуществление акта бездействия), то уместно и, по сути, неизбежно обращение к конструкции формальных составов. Когда же в целях общей и специальной превенции (либо же ввиду нематериального, труднофиксируемого характера последствий) законодатель склоняется к необходимости, прибегнув к юридической фикции, связать момент окончания преступления с еще более ранней ступенью посягательства (с его начальной стадией, а то и с приготовительными действиями), без конструкции усеченного состава ему просто не обойтись.

Отрицание факта существования анализируемых конструкций наносит, безусловно, ощутимый урон и теории, и практике. В частности, вместо назревшей дискуссии об уточнении границ понятия каждой из трех конструкций, их разновидностей, об унифицировании взглядов на момент окончания преступлений с формальным и усеченным составами и т. д., ведется вялотекущая и, как представляется, малопродуктивная дискуссия по вопросу, существуют в природе такие конструкции либо же нет? Вопрос сам по себе, может, и важный, но не пора ли сделать серьезный шаг вперед?