Дмитрий Щёлоков - Темная вода (сборник)

• Название: Темная вода (сборник)
• Автор: Дмитрий Щёлоков
• Жанр: Русское современное

Рассказы Дмитрия Щёлокова – о «далеких» людях, далеких и по возрасту, и по жизненному опыту, и по занятиям, и по образу жизни. О людях, с которыми большинство из нас сталкивается редко или не сталкивается вообще. В наше время господства исповедальной прозы, письма от первого лица, приятной неожиданностью становится встреча с автором, умеющим переселяться в души других людей, жить их жизнью, думать их мыслями.

---

Темная вода Дмитрий Щёлоков

© Дмитрий Щёлоков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Человек

Появился в деревне Черная река человек.

Появился в месте, где, казалось, никогда ничего не произойдет. Словно замшелые кочки, топорщились дома вдоль пологого, заросшего камышом берега. Темная, вялая вода тихо, словно засыпая, двигалась в заиленном русле. Люди тоже казались уставшими, и интереса к жизни не проявляли.

А началось все с того, что Володька Веретягин, десятилетний мальчишка, прибежал с кладбища к бабушке и с порога закричал: «Ба, там человек в могиле!»

– Ух, – словно обронила что-то старушка. Она побледнела, подбежала к окошку и прикрыла ладонью рот.

– Ну, ба, – снова затянул внук.

– Убили?! – несмело выпустила она робкое слово.

Вот уже ватага ребятни, гремя велосипедами, пронеслась к кладбищу, разнося по ветру слух.

Потянулась людская чересполосица по пробудившейся улице, напряженно гудя и ошептываясь. Все оглядывались, выискивая, кого из своих в толпе не достает.

– Говорят, это Макар.

– Да ну?

– Вот тебе и ну.

– Что ты брешешь, – перебил женский голос, – вон Макар идет, ноздри раздул.

Кто-то держал на руках маленького ребенка, а тот изо всех сил плакал и так отчаянно разевал рот, что лицо его стало иссиня-красным, а белокурые локоны налипли на покрытый испариной лоб.

Под ногами в ботинках и тапочках кувыркалась маленькая резиновая кукла, с изрисованным чернилами лицом.

– Говорят, покойника раскопали.

– Да ну?

– Точно говорю.

– Времена настали…

– Кто ж его раскопал?

– Мне сноха сказала, что убили, она в огороде полола, а там Митька, они с Володькой в друзьях бегают, так тот говорит, что убили.

С год назад тоже шумное событие потрясло Черную речку: местный тракторист Веретягин с моста упал. Страшно было людям до озноба, а любопытство свое берет, смотрят – кто сверху, а кто и к реке, к самому трактору спустился. Мать-то погибшего держали, а она царапается, руками машет. Только зря все было, из кабины мертвого уже достали.

Трактор так и остался ржаветь в реке, чернея и покрываясь зеленью, а Верегягина похоронили, погоревали на сорок дней, вспомнили хорошим словом, благо, что никогда их запас на Руси не иссякнет, а потом благополучно забыли, только изредка собирались где-нибудь мужики и, дымя сигаретами, рассказывали, добро улыбаясь, известные всем истории о трактористе Веретягине.

Вот и сейчас, обступив кладбищенскую яму со всех сторон, многие передохнули, да скисли, – чужой на дне лежал, неизвестный человек.

– Ой, а я то уж думала, – обтирая лицо платком, вздохнула перекошенная ожогом старушка, – то Сереньку Гришина. Он уж тут пьяный ночью все зоровал.

– Сильно человека побили, – пробасил кто-то.

– Лицо-то, лицо все в крови!

– Надь и глаза повыбивали!?

– Ну-у, давно, видать, лежит. Запах больно неприятный идет.

– Да где там, – ответил бойкий голосок, – это Михалыч козла своего притащил.

– Ой стыдоба-то, поди, поди отсель, нашел место.

Тут покойник приподнял голову и что-то промычал со дна ямы.

Кто-то вскрикнул. Толпа отступила и заволновалась. Мальчишки протискивались поближе к зрелищу. Наступила тишина, в стороне, там, где болячкой из земли поднималась куча выцветших венков, тряпочных цветов и листьев, с надрывом гаркнула ворона, потом еще раз. Толпа вздрогнула суеверно, а птица тяжело хлопнула крыльями и скрылась в деревьях.

– Живой, – покатилось по кругу.

– Сынок! – Старик прокашлялся, одергивая козла за веревку. – Ты чего это там? – И в сторонку, за козлом следом.

– Может, упал он туда? Ночью-то темь.

– С таким лицом, че, бабк, говоришь, ему, эдак, раз десять надть упасть, и все вниз головой.

– Достать его надобно.

Наступила тишина.

– Ну нет, я в могилу не полезу, рано мне еще, – сказал, пятясь от ямы, молодой, с жидкими усиками парень. – Пускай вон Михалыч лезет, а я козла подержу.

Все же нашлись добровольцы, достали человека. По справедливости определили находку в дом Веретягиных, что его первыми увидели.

Растекались люди по домам, суеверные старушки, чуть приотстав, плелись сзади и крестились.

– Не к добру, ой, не к добру.

– Раньше-то все на кладбища людей несли, а теперь наоборот.

– А яма-то….

– Да, и головой он, видать, на запад лежал.

Посудачили да забыли. Опять потянулись длинные, одинаковые дни, петухи кричали по обычаю, скотину выгоняли с первыми лучами солнца, если, конечно, пастух на ногах стоял, даже старенький мотоцикл Гришина тарахтел, пролетая вдоль заборов, тоже очень пунктуально. Конечно, соседи Веретягиных заходили изредка посмотреть на обездвиженного человека, но интерес этот был больше поводом зайти в гости чаю попить.

А человек выздоравливал тяжело, не говорил ни слова, только мычал и смотрел на всех так, словно хотел сказать очень важное, но не мог, а после уставал и засыпал снова. Синяки и опухоли заживали медленно, что втайне не нравилось старухе Веретягиной, только ее внук оживленно крутился вокруг человека и пытался заговорить с ним.

– Может, в милицию заявишь? – как-то раз аккуратно справилась Веретягина, зайдя по соседству к участковому.

– Ты чё, дай оклематься человеку, а если бандиты его или свои, понимать надо. Нет, Матрена, мне ль не знать, они там все заодно, пускай отлежится, а там, глядишь, и уйдет. Ты вот лучше поди принеси, – и протянул ей несколько смятых бумажек.

Матрена ловко убрала деньги в карман халата и ушла, только стеклянная посуда загремела на кухне.

Улетучилась дымная торфяная духота. Лето покидало Черную речку и радовалось этому и, как это часто бывает, плакало, плакало от долгожданной радости. Мужики затосковали, пить стали больше, все чаще стучались в стекло, словно ночные мотыльки. Веретягина открывала окно и из темноты слышала обычное:

– Теть Матрен, одну.

А человек в самом конце комнаты, повернув голову, наблюдал, как старушка с материнской заботой обтирала подолом прозрачную, игравшую на свету фонаря бутылку и передавала вниз.

Проводив покупателей, старушка долго бормотала, подходила к иконе, крестилась и укладывалась спать.

– Ты спишь, что ль? – спросила как-то Веретягина. Пружины кровати под ее грузным телом уныло скрипнули. В эту ночь она никак не могла уснуть. Там за окном было пасмурно и безлюдно, в такие минуты ей хотелось, чтоб люди стучались в окно почаще. Но когда все же приходили покупатели, ей снова становилось горько и стыдно. Мысль спасала, что, прекрати она торговлю, мужики все равно найдут другую отдушину, а ей оставшегося без родителей внука кормить станет нечем.

После каждой проданной бутылки она подходила к красному углу и долго каялась.

– У меня от том году сынок-то, Витюшка, погиб, – стонущим голосом произнесла она, не дождавшись ответа постояльца. – Какой уж работящий был. Встанет, бывало, утром и делать что-то начинает. Говорю ему, отдохни, мол, куда она, работа, никуда она не денется. А он и не слушает, тоже не любил много болтать.

Она замолчала. Где-то под окном сцепились две кошки, воя друг на друга скрипящими голосами.

– У, блудницы, напугали как!

Кошки перешли на шипение и убежали.

Веретягина прислушалась, на печке тонко сопел Володька.

– Внучика-то жалко, – без родителей остался, – продолжила Веретягина безответно, да и замолкла, вспоминая…

Все ей, будто вчера, казалось, а уж, наверное, год полный минул, как загуляла Володькина мать, загуляла, стерва, от скуки или еще чего, возжа ей под хвост попала. И так ее понесло, что и на разговоры плюнула. А сын терпел, глаза прятал, пока не увидел жену пьяную и помятую в толпе чужих мужиков. Видно, и не помнил, как ударил жену, как на мужиков прыгнул, стараясь достать каждого. Пока добежала, он уже под забором, с разбитым лицом, с залипшими в крови волосами. По затылку его огрели.

А как очнулся, только «Где?» выдавил.

Что ответишь? Убежала, Витюша, жена твоя и дитя забрала.

Поднялся сын, оттолкнул и, шатаясь, забежал в дом, мебель раскидал, вверх дном все перелопатил.

– Не отдам я сына, слышишь! – прокричал последнее, уже запрыгивая в трактор.

Тут только осмотрелась старуха Веретягина в разоренной комнате и поняла, что деньги пропали. Но поздно – в окно постучали, крикнули непонятное и убежали. В голове все закружилось, холод прошел по телу, стягивая жилы в отказавших ногах. Самая последняя она прибежала к тому мосту, под которым лежал ее сын. И упала, вцепившись в покореженный каркас трактора.

А Володька появился той же ночью. Он сбежал от матери, а от той так и не было потом ни одной весточки.

***

Зима выдалась снежная. Многие дома завалило по самые наличники. Стайки снегирей перелетали с одной рябины на другую, а то и вовсе рассаживались на проводах и смотрели в замерзшие стекла домов. Собаки, гремя цепями, ворочались в своих конурках на теплых подстилках и редко высовывались. А небо поднялось так высоко, что даже на Черной речке стало жить легче и просторнее.