Олег Гонозов - Человек с барахолки (сборник)

• Название: Человек с барахолки (сборник)
• Автор: Олег Гонозов
• Жанр: Русское современное

В двух словах это книга о жизни без прикрас. Автор исследует ситуации сложные, порой драматические и даже жестокие. Герои рассказов Олега Гонозова – люди разного возраста, социального положениях, образа жизни. Сюжеты разворачиваются в «годы застоя», лихие 90-е, наши дни. Действие происходит в тесных коммуналках, общежитиях, больницах, даже в морге и на кладбище, и, конечно, на любимых россиянами курортах Египта и Турции.

---

Человек с барахолки Олег Гонозов

© Олег Гонозов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Как только разжались объятья

1

Мы с Колькой сидели на лоджии общежития и курили. Голые. А что такого? Взяли и вышли в чем мама родила. Старший товарищ предложил, а я не спорил. Длинный, сутулый, с выпирающими ребрами и куриной грудью, Колька напоминал Дон Кихота в бане.

С пятого этажа нам хорошо видно, как внизу выстраивается очередь к бочке с квасом. Пропустить бы кружечку совсем не помешало. А еще лучше две. Пивка. Для рывка. Напротив бочки какой-то умник догадался повесить плакат с бодро шагающими комсомольцами, на котором аршинными буквами было написано: «Ленинский комсомол – надежный помощник партии, передовой отряд молодых строителей коммунизма!» Это выходит, и мы с Колькой – тоже передовой отряд молодых строителей коммунизма.

– Уехать бы сейчас куда-нибудь, – провожая взглядом хвост пассажирского поезда, вздыхает Колька.

– Куда?

– Да куда-нибудь на море. Ты был на море?

– Нет…

– И я не был.

– Ладно, пошли, что ли? – Колька затушил сигарету и щелчком отправил ее в космический полет.

– Пошли!

Несмотря на занавешенные шторы в комнате было светло. Я рыбкой нырнул под бок к Ольге, Колька – к Надьке. Нас разделял письменный стол со следами ночного пиршества: подсохшим хлебом, колбасными шкурками, огрызками яблок и бычками сигарет. На полу стояла дружная кампания пустых бутылок: три «колдуньи» и чекушка. С «ершом» моя инициатива, Колька так и не понял, зачем я брал в магазине четверку водки. А ведь только благодаря ей удалось и уложить девчат в койку.

2

Мы высмотрели их на «Веранде» – круглой под навесом танцплощадке в парке моторного завода. Школьники сюда обычно не совались. Приходила в основном рабочая молодежь. Я выбрал худенькую с короткой стрижкой. А Кольке досталась ее рыженькая грудастая подруга. Он вообще-то любил пышечек и спорить не стал. От девчат пахло красным вином и духами «Индийский сандал». А одеты они были, как сестры-близняшки во все одинаковое, и что больше всего убивало – короткие резиновые сапоги на белые гольфы!

От танца к танцу новые знакомые становились нам все ближе и родней. И через десять минут танцевальных объятий я знал, что мою барышню зовут Оля, а Колькину – Надя, обе работают на фабрике, а живут у черта на куличках – на самом краю города.

Естественно сразу встал вопрос: ехать на троллейбусе до их общежития или соскочить возле нашего. Время позднее и не хватало только застрять где-нибудь на окраине. Мы рассказывали им не очень приличные анекдоты, а на троллейбусной остановке поставили вопрос ребром: можем ли рассчитывать на ночлег? А то, мол, ночь на дворе, а вокруг одни хулиганы.

– А мы хулиганов не боимся, – рассмеялась Ольга, лихо достав из правого сапога мельхиоровый нож. Надя играючи вытащила еще один такой же.

– Ни фига себе! – вздрогнул от неожиданности Колька. Ножички у девчонок были явно из одного столового сервиза, красивые, но тупые, как валенки.

– Девчонки, так вы пустите нас к себе или будете в ножички играть? – не отступал я.

– Смотря, как себя будете вести! Если как заиньки-паиньки, то пустим.

Вопрос с ночлегом был решен.

3

Мало того, что фабричное общежитие занесло на край города, так и располагалось оно в здании, построенном после отмены крепостного права. Длинный из красного кирпича корпус с большими, как ворота окнами. И за каждым, судя по доносившейся музыке и разговорам, бурлила жизнь. Как только рама одного из них со скрипом приоткрылось – мы с Колькой полезли внутрь.

– Тихо! – приложив палец к губам, прошептала Ольга. – Если вахтерша что-то заподозрит – сразу вызовет милицию.

Дурачась, мы, словно глухонемые стали объясняться жестами. Щелкали пальцем по горлу, намекая, что не против чего-нибудь выпить. И закусить. И вообще культурно провести время. Намек был понят. Закончив с вином, мы, как порядочные, перешли к культурной программе.

Ольга вытащила из этажерки увесистый в бархатном переплете альбом с фотографиями и с шутками-прибаутками стала показывать своих одноклассников и подруг. А в конце альбома лежал тетрадный листочек со стихами. Развернув его, я стал читать вслух:

Женщина сказала мне однажды:
– Я тебя люблю за то, что ты
Не такой, как многие, не каждый,
А душевной полон красоты.

– Твои? – спросил я Ольгу.

– Нет. Это написал Эдуард Асадов, слепой поэт, у которого все стихи про любовь. У нас девчонки в училище, как сумасшедшие, переписывали их друг у друга. Вот сохранилось одно.

– Ирка много знает наизусть, – отбиваясь от притязаний моего приятеля, оживилась Надя. – Ир, почитай «Ночь»!

– Как Ира? – не понял я. – Вроде только что была Лелей!

– По паспорту Ольга, а по жизни Ира, мне так больше нравится, – разъяснила спутница.

И я слушал девушку с таким волнением, словно прочитанные ею строки были обращены ко мне.

Как только разжались объятья,
Девчонка вскочила с травы,
Смущенно поправила платье
И встала под сенью листвы.
Чуть брезжил предутренний свет,
Девчонка губу закусила,
Потом еле слышно спросила:
– Ты муж мне теперь или нет?

Честно сказать, мне понравился этот слепой поэт.

4

Как обычно все испортил Колька:

– Девчонки, мне бы это… в туалет сходить…

– Взял да сходил, – огрызнулась Надя.

– Можно? – метнулся было к двери приятель, но девушка схватила его за руку. – Какой туалет?! С ума, что ли, сошел! В окно идти!

?

– Забыл, где входил?

Короче, пока мы с Колькой вылезали на улицу, девчата выключили свет.

– Все, мальчики, спокойной ночи! – объявили они, забравшись в одну кровать.

– Спокойной! – ответил я. – Пусть на новом месте приснится жених невесте!

Мы с Колькой разделись и легли вдвоем на свободную койку. Приятель сразу повернулся к стенке, и по его негромкому посапыванию я понял, что он смирился со своей участью. Меня же такой поворот на самом интересном месте совершенно не устраивал. Чтобы разом не уснуть, я таращил глаза и прислушался к девичьему хихиканью, а потом неслышно поднялся и завалился на подруг поверх одеяла:

– Третий линий, уходи! – шутил я, помня, что главное сейчас быстрота и натиск. И точно. Надя покорно перебралась к Кольке. А я, стараясь не скрипеть панцирной сеткой, стал пробираться туда, где меня ждали. И дождались…

И тут в окно постучали. Я затаил дыхание. Стук повторился. Потом открылась форточка и в нее просунулась чья-то голова:

– Оля, спишь?!

– Сплю! – накрыв меня с головой одеялом, поднялась моя спутница – Чего тебе?

– Да так, решил вот проверить, не завела ли себе кого-нибудь!

– Валер, ты хоть соображаешь, что говоришь?! Днем приходи!

– Понимаю, не дурак. Один поцелуй – и ухожу баиньки!

Поцелуй затянулся минут на десять. И все это время я как идиот лежал под одеялом, понимая, что если выдам себя, бить меня будут долго и сильно, возможно ногами. Но все закончилось благополучно. Валера ушел, а моя девушка снова оказалась рядом. Теперь она была вдвое желаннее и роднее. И грех был этим не воспользоваться…

Судя по тишине на соседней койке там давно все спали. И тут прямо к окну подкатила машина. Громко хлопнула дверца. В стекло постучали:

– Открывайте, милиция!

– Надька, вставай, Лепешкин приехал, – окрикнула подругу Ольга-Ира.

– Какой еще Лепешкин? – переспросил я.

– Да Надькин парень, мент, он всегда во время ночного дежурства заезжает. Надя, иди объясни человеку, что мы спим.

В отличие от работяги Валеры мента Лепешкина поцелуи через форточку не устроили. Он настоял чтобы Надя вылезла к нему в окно… Обратно она вернулась под утро, когда на улице забрезжил рассвет.

5

После таких приключений мы с Колькой решили в это общежитие больше ни ногой. Береженого Бог бережет.

Лежа в кроватях, мы с Колькой болтали на ночь про армию, про девчонок и вообще про жизнь. Колька умный, у него на любой вопрос есть ответ. Как-то, помню, у нас зашел разговор о смерти. Не о чужой – про нее-то чего говорить, видели, знаем. А про свою собственную, от одной мысли о которой становится не по себе. Иной раз вспомнишь, что когда-нибудь все закончится – руки ни к чему не лежат. Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, на что-то надеяться, если рано или поздно все равно придет конец? От подобных мыслей, вообще свихнуться недолго.

А Колька говорит:

– Не бери в голову! Не нашего это ума дело!

Колька прав. Послушаешь его и жить хочется. И в армию не страшно идти. Мне бы с ним, заморышем, в одну часть попасть – вот бы здорово было. А после армии в какой-нибудь вуз поступить, пусть даже на заочное отделение. Выучиться на инженера – и уехать куда-нибудь. На Крайний Север или в Сибирь…