Александр Черных - Традиционная кукла народов Пермского края

• Название: Традиционная кукла народов Пермского края
• Автор: Александр Черных
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91076-091-6

В книге на основе археологических и этнографических источников рассматриваются особенности традиционной куклы древних жителей Прикамья и народов Пермского края – русских, удмуртов, марийцев, коми-пермяков, татар и башкир. Рассмотрены общие вопросы функционирования и бытования игровой и обрядовой куклы, даны схемы и описание технологии её изготовления.

Издание рассчитано на специалистов в области истории и этнографии, на педагогов дополнительного образования и преподавания технологии, на широкий круг читателей, интересующихся народной культурой и декоративно-прикладным творчеством.

---

Наряду с использованием куклы в игре в Пермском Прикамье известны также примеры обрядовых практик. Чаще всего кукла включалась в ритуалы семейного и календарного циклов, применялась в лечебной магии. Однако примеров обрядового использования куклы в русских традициях Пермского Прикамья получено немного.

Многочисленные и наиболее распространённые примеры употребления куклы известны в свадебной обрядности русских Пермского Прикамья. Широко встречаемый символ в свадебных ритуалах применяется как знак плодородия и особенно «чадородия»[65], предвосхищает собой будущих детей молодожёнов, чтобы не только «намекнуть» им о детях, но и стимулировать деторождение.

В таком контексте в локальных традициях использование куклы в свадебных ритуалах реализовывалось в разных вариантах. Кукла была задействована в различных этапах свадебного обряда. Так, в Усольском районе куклу подавали молодым сразу, как только свадебный поезд возвращался с венчания: «Когда из церкви приедут, за столы сядут, молодым куклу подадут из тряпок, соломы, завернут, шалью подвяжут. Молодые куклу с собой посадят в переднем углу под иконы» (Усольский район, с. Верх-Кондас)[66]. Куклу использовали в обрядах укладывания молодых на первую ночь: «Спать вести на постель, куклу из полена бросят…» (Чернушинский район, д. Тёмная)[67]; «Молодым в постель кладут куклу – на детей» (Юсьвинский район, п. Пожва)[68]; «Куколку делали молодым. Спать молодых на подклет водили, там и зыбку сделают, и всё повесят…» (Суксунский район, с. Сыра)[69].

Чаще всего использование куклы приурочивалось ко второму дню свадебного пира. Молодым подносили куклу утром свахи, которые шли будить молодых: «Наутро молодым на подносе приносили куклу из соломы да тряпок, будто ребёнок, подвязали платком и одеялом завернули: „Уа, уа, ой, на-ко, молодушка, скорей подбирай, за ночь у вас ребёночек сделался“. Ну, я чё, взяла да растрепала, там опять рямки да чего там…» (Усольский район, д. Поселье)[70].

В Красновишерском и некоторых других районах куклу молодым подавали во время или после того, как дружки их сводили в дымную баню, после чего нередко разыгрывали шуточное представление крещения ребёнка: «Невеста идёт из бани с робёночком, ей куклу дадут какую-нинабудь» (Нытвенский район)[71]; «Молодых в баню волокут, бани-то саженные были. Дружки надымят и сажей молодых всех измажут. Из бани молодухе за столом куклу в руки дадут: „На, водися“. Кукла-то из соломы. Потом срядят попа, чашку воды поставят, куклу крестить начинают, читают „Отче наш“. Попа назначат, ему простынь повяжут, банку подвяжут на голову. Три раза куклу макнут, имя дадут, невесте веник в руку дадут, она макнёт да всех гостей брызгает» (Красновишерский район, с. Нижняя Язьва)[72]; «Снарядят тут куклу, обернут и несут молодым, в старуху нарядятся да веник ей дадут, она несёт ребёнка, как будто в бане его мыла» (Красновишерский район, д. Федорцово)[73]; «Куклу делали. Крестили да чё. Принесут воду, в чё-то там нальют, и макали. Вместо батюшки мужика сделают. Каку-то банку ему всунут. Угли накладут, молитву споют каку-то. Ребёнка окрестят, отдадут молодым, како-то ещё имя дадут» (Красновишерский район, д. Бахари)[74].

В Кунгурском районе кукла или пара кукол запекались для молодых в шуточный пирог на второй день свадьбы: «Кукол клали в пирог, вот маленькой куклёнок, поднесут и всё, давайте режьте. А чё, начнут резать, а там куклёнок запечатанный, чтобы пирога ломали молодые. Парами запекали – мальчик и девочка» (Кунгурский район, с. Троицк)[75]; «Я делала пирог из фуражной муки – овсяная, несеянная, на одной воде. А внутрь луку нечищеного, даже маленькую куклу запекают: „Вот невеста, не заметила дитя“. А сверху зелень украшивают, морковку запекут» (Кунгурский район, с. Калинино)[76].

На второй день разыгрывались и другие комические сценки с участием куклы: «На другой день к нам тётка из Ершей, привезла соломенного ребёнка – ребёночка-де своего не бросайте» (Кунгурский район, с. Бым); «Куклу принесут: „Вот вам ребёночка, вот у вас за одну ночь состряпался, вот у вас дети есть“. И зыбку повесят ещё. И завяртывать заставляли и пеленать. У нас с мужем тоже прикрасили зыбку. Повесили её, покачали, кто поревел за маленького, кто чё, это всё вот только подурачиться…» (Кунгурский район, с. Калинино)[77].

Как отмечают исследователи, атмосфера второго дня свадьбы, наполненная эротизмом, предполагает и соответствующую символику употребляемых при этом кукол[78]. Один из развёрнутых примеров театрализованного действия с молодыми и куклой отмечен в Северном Прикамье, где утром второго свадебного дня «молодожёнов, подняв с постели, затаскивали в баню, протопленную вениками, где их ждали гости. В углу бани сидел мужик, наряженный свахой (с покрытой платком или одеялом головой), и качал на руках куклу, запелёнутую в тряпки (или полено). При этом он исполнял колыбельную „по-матерному“… После появления молодых он говорил: „Молодые всю ночь целовались-миловались, им жарко было, а ребёночек у них замерз! Надо ребёночка попарить и имячко ему дать“. Затем мужик накидывал на себя, словно ризу, одеяло, бросал куклу в банный тазик, ходил вокруг него, размахивая кадилом (лапоть или рукомойник с тлеющим куриным помётом или лошадиным навозом). Одновременно поп пел пародийную молитву с припевом „Алихуя, алихуя!“. Таким образом куклу „крестили“ и давали ей имя: „Ебишка, „Скороёбишка“, „Ивашка“. Напоследок всех присутствующих обрызгивали водой с пелёнок» (Чердынский район, д. Усть-Уролка)[79].

В некоторых случаях в свадебных ритуалах кукла выступала также символом невесты. В таком контексте часто использовали куклу для украшения свадебной машины уже во второй половине ХХ в.

Примеры использования куклы в похоронно-поминальных ритуалах единичны. Широко распространено лишь представление и обрядовая практика помещать в гроб куклу, «если два покойника, чтобы третьего не было» (Куединский район, с. Ошья)[80]; «Если в родне двое умерло, сорочины не прошли ещё, то со вторым хоронят куклу, сами делают или покупают. Её в коробке вперёд гроба в могилу кладут, чтобы третьего не было…» (Куединский район, д. Пантелеевка)[81]. В данном контексте используется ритуальная практика замещения человека куклой.

Специально изготавливали обрядовые куклы для лечебной и апотропейной магии с целью избавиться от болезни, других несчастий. В Пермском Прикамье в случае, если ребёнок не спал ночью, считалось, что спать ему не даёт полуночница. Тогда готовили куклу-полуночницу и помещали в зыбке с ребёнком. В Суксунском районе полуночницу выполняли из двух крестообразно соединённых щепок. В Усольском районе готовили тряпичную куклу: «Из тряпки куклу свернут, под подушку ребёнку положат со словами: „Как кукла спит, так и ты (имярек) спи“» (г. Усолье)[82]. В других вариантах куклу помещали только девочке: «Есть ещё полуношница, мает ребёнка. Ребёнок ночами ревёт. Если парень, то топорик делают из дерева маленький и кладут ему под подушку, а если девка – куклу сошьют маленькую и кладут тоже под подушку. Чтобы не маяла полуношница: „Господи, меня благослови, не май, полуношница, люби нашего ребёнка“» (Усольский район, с. Поселье)[83].

Кукла, выступающая во многих ритуальных ситуациях двойником и заместителем человека, могла использоваться и во вредоносной магии: «Парень был в деревне, дружил с одной девчонкой. А ево в лес послали, а девка-то дома осталася. А там мордвинки были – девки, одна – хорошенькая девушка. Он с ей познакомился, подружился и её из лесу-то увёз домой и женился на этой мордвинке. А та девка-то, значит, она осердилася на ево и чё-то вот сделала – куклу из тряпок сделала и всю её нитками смотала и ету куклу им в колодец бросила. И ета девка-мордвинка, значит, хорошушша-баскушша была, полнушша – и как снег тает и тает, а ребят рожала, детей. Значит, тает и тает, и он её во все больницы вывозил – никаку боль не признают: здорова. Он повёз её – у нас один старичок лечил в Уинске от болей-то. Он повёз к этому старичку, а старичок уже ли старый стал, лечить-то не стал, не занялся и только сказал, только колодец, гыт, вычистите. А он работал тракторным бригадиром, Лёнька-то. Теперича вот насосы, а раньше-то не было, ну, там у трактористов чё-то было тракторно-то, он – трактор, да покачали воду-ту насосом-то каким-то, из колодца-то. И всю воду выкачали из колодца-то, и эту куклу-то на дне нашли и вынули. Да. Эту куклу-то вынули и поехали к старику-то. „Вот чё, вот чё мы нашли“. – „Сожгите скорее! На костре!“. Ну, они эту куклу сожгли, потом девка стала поправляться. А я там вот жила, и ето через дом – свадьба, опять в Медянку дочь отдают, а они свои – Лёнька-то, а я про Машу-то всё спрашивала у людей-то – „да поправляется, получше стало“. Я пришла на почеглазно-то, они тут с мордвинкой. Я поглядела, да я вовсе не узнала её, она толстушша, здоровушша – при кудрях сидит. „Я! Ешшо, – говорит, – не умертвили меня!“ Вот кака бабишша стала. Вот что люди знают!..» (Уинский район, с. Воскресенское)[84].