Борис Бурмистров - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Борис Бурмистров
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91076-052-7

Сборник стихов поэта Бориса Бурмистрова

---

«Творение, забвение, хаос…»

Творение, забвение, хаос —
Тащу и я свой непосильный воз.
Скольжение, падение, подъем —
Родившись в муках, в муках и живем.
Сомнение, затмение и… свет —
Звездой падучей обозначен след.
Смирение, течение судьбы —
Все чаще лбом в бетонные столбы.
Падение, горение и… мрак —
Все было так и, видно, будет так.
И пусть горька и беспощадна жизнь —
Я говорю судьбе: «Не суетись!
Не торопись, не подгоняй года —
Еще горит, горит моя звезда».

«Когда сменяются цари…»

Когда сменяются цари —
Один другому петлю вяжет,
Пока погода, до зари —
Мужик с молитвой поле пашет.

Когда сшибаются вожди —
Один другому яму роет,
Пока не грянули дожди —
Мужик соломой избу кроет.

Когда грозятся небеса
И над землею гром грохочет,
Гуляет по полю коса —
Мужик о будущем хлопочет.

«Громко крикну, в ответ отзовется…»

Громко крикну, в ответ отзовется
Голос мой из ночной тишины,
Слово доброе добрым вернется,
Злое – злым отлетит от стены.

И ударит больнее больного,
И тогда вдруг, поймем, что творим.
Бумерангом становится слово,
Возвращаясь к истокам своим.

В этом мире всему есть начало —
Жизни, слову и добрым делам…
Слышу – птица в ночи прокричала,
Что-то крикнула коротко нам.

Как же ей не ответить, пичуге?
Может, голос мой зло отпугнет,
Или чьи-то жестокие руки
В этот миг от нее отведет.

Ну, а может, такое случится:
Заблужусь я в пространстве ночном —
Громко крикнет знакомая птица
И дорогу укажет крылом.

80-е годы. «Дороги, долгие дороги»

Библейский мотив

Забываем: кто мы и откуда
Наши корни, стволы и листва?
Не расслышать средь страшного гуда
Наших предков святые слова.

Не расслышать средь грохота пушек,
Как шуршит и метет листопад.
Вновь глаза сердобольных старушек
На восход боязливо глядят.

Что взойдет там за серою далью?
Что так долго в округе темно?
Воздух полнится пылью и гарью,
Черный ворон стучится в окно.

Снова дети уходят на битву,
Унося свою душу и плоть,
Вслед читают старушки молитву:
«Сохрани и помилуй, господь!

Не убий и убитым не будешь,
Не кради у голодного хлеб,
Если заповедь эту нарушишь —
Разорвется сплетенье судеб.

Все вы нам одинаково любы,
Погоди же, сыночек, погодь, —
Тихо шепчут старушечьи губы, —
Сохрани и помилуй, Господь!».

Тобольск, 1989

Подгорный город. Веет стариной
От деревянных рубленых строений —
За древнею, кремлевскою стеной,
Как призрак бродит позабытый гений.

Он по утрам звонит в колокола,
Но этот звон не каждый в мире слышит.
Колокола? – пустые купола
И временем простреленные крыши.

Внутри соборов… господи, прости!
Не дай мне впредь узреть еще такое!
Неужто честь сегодня не в чести,
А совесть в состоянии покоя…

Глядят церква глазницами эпох.
Тяжелый взгляд на мне остановился.
Не по себе мне – будто смотрит Бог.
Немой вопрос: а ты зачем явился

В подлунный мир – творить иль разрушать?
И что уже ты сотворил на свете?..
Глядит в окно стареющая мать.
Глядит, глядит и что мне ей ответить?

«По часовой, по часовой…»

По часовой, по часовой
Вращается пропеллер.
И душу леденящий вой
Подхватывает ветер.

По круговой, по круговой
По вековому счету
Ворочается шар земной,
Расплескивая воду.

По верстовой, по верстовой
Мороз-наждак по коже.
Стрелою жизнь по часовой —
В обратную не может.

По часовой, по верстовой
То смех, то плач, то жуткий вой.

«Я играл трагическую роль…»

Гул затих. Я вышел на подмостки…

Б. Пастернак

Я играл трагическую роль,
Падал на разбитые колени,
И принцесса плакала на сцене,
Но на сцене властвовал король.

Я играл трагическую роль,
Погибал, как водится, в финале,
Но меня с подмостков поднимали —
После смерти кланяться изволь.

Я вставал и говорил: «Позволь!
Сколько мне играть такую роль».
Подливали в кубок мне вино:
«Воскресать не каждому дано».

Я играл трагическую роль —
Где моя, а где чужая боль?

Монолог ребенка, погибшего от голода

И надо ж было мне родиться
В голодном, вымерзшем году —
Прийти. Увидеть злые лица
И снова кануть в темноту.

И снова ждать тысячелетья,
И к свету вновь искать пути,
Но дай мне Бог – не в лихолетье,
А в год достатка в мир прийти.

И дай мне Бог не заблудиться —
Вернуться к вам сквозь смерть и тьму,
Увидеть ласковые лица
И улыбнуться самому.

И дай мне Бог умом постигнуть,
Что этот мир не так уж плох,
И дай по имени окликнуть,
Хотя бы раз, тебя, мой Бог.

Памяти сына

I

Осиротел мой дом,
Душа осиротела,
Лишь тень в углу пустом
От маленького тела.
Тяжелый скрип дверей
И прошлых звуков – звуки…
Я глажу тень кудрей
И вздрагивают руки.
Я слышу пустоту
И звон пустой посуды.
Уходят в темноту
Прошедших дней минуты.
Я слышу их шаги,
Они все глуше, глуше
И тень моей руки
Меня за горло душит.
Пунктирный след во мгле
И ничего нет кроме…
И пусто на земле,
И пусто, пусто в доме.

II

И замер день, и вечер не настал,
В снегу следы – из никуда дорожки.
И капелька дождя, зажатая в кристалл,
Никак не тает в крохотной ладошке.

Печаль моя, моя любовь, мой сын,
О, сколько звезд лежат в моей ладони.
А я один, среди людей один,
Куда идти? В округе ветер стонет.

Вернуться в дом? Тебя уже там нет,
А во дворе в снежки играют дети
И дворник хмурый разгребает след —
Твой след, сынок, на этом белом свете.

Прости, малыш, безумный этот мир,
Его не в силах я переиначить.
Мой дом отныне одинок и сир,
А мир смеется, негодует, плачет.

Прости, сынок, за все меня прости,
Моей душе нести такую ношу,
Моей душе такую боль нести…
Я эту тяжесть до конца не сброшу.

«Хороним мальчиков своих…»

А. Каткову

Хороним мальчиков своих,
Любимых мальчиков хороним.
Наотмашь бьет судьба под дых
И мы от боли адской стонем.

Какая сила держит нас?
Тебе и мне пред кем виниться?
Вокруг метели – дикий пляс
И чей-то плач, и чьи-то лица.

Пред кем колени преклонить,
Кого просить, кому молиться?
Но поздно, поздно – рвется нить
И нет узла, чтоб зацепиться.

Чтоб удержать в руках ту нить…
Скользит, скользит меж пальцев время.
И как теперь нам дальше жить,
И как нести такое бремя?

За что же, господи, за что?
Ответа нет, и не дождаться…
В прихожей к детскому пальто
Мое пытается прижаться.

«С горем смириться нельзя…»

С горем смириться нельзя,
С радостью можно поладить.
Трудная эта стезя —
В путь мой уложена память.

Только ступлю на порог,
Плачет земля подо мною.
Если б увидеть я смог,
Что за моею спиною.

Кто за моею спиной
Шепчет о чем-то невнятно?
Ливни сплошною стеной —
Нету дороги обратно.

Память, лишь память одна
Шепоты ловит и звуки.
В прошлое шаг и… стена
Ткнется, ударится в руки.

«Есть светлые, есть темные стихи…»

Есть светлые, есть темные стихи.
В одних – наивность, а в других – грехи.
Мир поделен на темноту и свет
Иных, поверьте, сочетаний нет.
Мне возразят: а полумрак еще
И полусвет ты не берешь в расчет.
Полутона и есть полутона,
В них только часть от целого дана.

«Опять несет меня волна…»

Опять несет меня волна.
И так вся жизнь течет волнами,
Я заплатил за все сполна
Любовью, кровью и словами.

За все заплачено, и все ж
Кровоточит сквозная рана,
И пуля – в тело, в душу – ложь
Из одного летят нагана.

Земля моя, мой отчий дом,
Я знаю жизни этой цену.
Земля кругла, но за углом
Вновь чей-то глаз прильнул к прицелу.

«Ходил, бродил по свету…»

Ходил, бродил по свету,
Все подбирал по цвету:
Рубаху, женщину, пиджак.
А вслед кричали: «Вот чудак,
Ему не нравятся цвета!
И то – не то, и та – не та.
Неповторимый ищет цвет,
Его, быть может, вовсе нет».
Я улыбался им в ответ —
Нашел единственный тот цвет.
Не зря бродил по свету —
Все подобрал по цвету:
Улыбку, волосы, пальто
И эта – та, и это – то.

Короткие встречи «Из цикла»