Елена Борзова - Триадология

• Название: Триадология
• Автор: Елена Борзова
• Жанр: Философия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-903983-33-9

Монография доктора философских наук, профессора Е. П. Борзовой посвящена исследованию роли триалектики миропонимания, триединства, триады и троичности в изучении истории культуры, философии и современных глобальных аспектов развивающейся мировой действительности. Работа представляет новый взгляд на основу развития мира, который автор раскрывает в триалектике миропонимания, показывает ее как существующую во всех религиях и культурах народов мира. Автор считает, что в настоящее время триалектика отражает суть развития человечества, на данный момент сформировавшегося в целостную глобальную систему, требующую адекватного подхода исследования, «новой парадигмы мышления». Такой парадигмой может выступить триалектика как метод мышления на уровне всеобщего и разумного понимания действительности. Общая концепция укладывается в единое учение, которое автор назвал триадологией.

В основу монографии положены материалы докторской диссертации и курсы, которые читаются в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств: «История философии», «История мировой культуры», «Духовные ценности мировых цивилизаций», «Основы межкультурной коммуникации».

---

Похожими на кельтские были триады у скифов. Во второй половине I тысячелетия до н. э. скифский мир жил в условиях родового строя и входил в переходную эпоху. Племена скифского народа, будь то на Западе – в Причерноморье или на Востоке – в предгорьях Саян, Танну-Ола, Хангая, на Енисее и на Алтае, находились на стадии становления классового общества. Их внутренние процессы распада первобытнообщинных отношений зашли уже достаточно далеко.

У скифов как и у кельтов было три сословия, три класса общества: жрецы, воины и общинники. Жрецы имели представление о троичной структуре мироздания и соединяли ее с троичным устройством общества.

Скифская модель мира тернарных структур представляет институт троецарствия. «Три скифских царя должны были соотноситься с другими триадами этой модели, в частности в космическом плане, и соответственно интерпретироваться как цари нижнего, среднего и верхнего миров».[111] Представление о структуре мироздания в древнем мире часто было связано с реальным общественным делением, наличием иерархии и сословий. Когда в каком-либо обществе существовал институт нескольких царей, он обычно связывался с элементами в системе мира. О воззрениях скифов на систему мироздания можно судить на основе археологических данных, которые также подтверждают идею троичного деления общественных слоев и перенесения его на структуру мира. Таким образом, скифская мифология подтверждает всеобщность для всего древнего мира трехчастного деления общества и троичности в представлениях о мире. «Костромской и Келлермесский курганы могут рассматриваться как погребения двух вождей периода после возвращения скифов из переднеазиатских походов, где защитные бляхи-эмблемы указывают на принадлежность одного из этих погребений «царю среднего мира» (олень), а другого – «царю нижнего мира» (хищник); территориально-хронологическая близость этих комплексов наводит на мысль, что организация обитавшего в это время в Прикубанье союза племен соответствовала той модели, которая возводилась к мифическим племенам Колаксая и его сыновей и дожила до эпохи скифо-персидской войны».[112] По скифскому мифу, Таргитай-Геракл является отцом трех сыновей. Имена трех братьев из первой геродотовой версии – Липоксай, Арпоксай и Колаксай – имеют во второй части слова общий элемент, обозначающий «владыка, царь», а в первой части содержат корни, имеющие значение соответственно «гора», «глубь» и «солнце». «В мифе о трех братьях, таким образом, моделируется трехчленная по вертикали структура мира, включающая верхний мир (небо, солнце), нижний мир (земную и водную глубь) и горы, как средний, связующий их элемент. Эта структура соотносится с различными трехчленными структурами, присущими социальной и политической организации скифского общества: с институтом трех царей, правящих Скифией; с наличием среди жрецов-гадателей трех главных; с сословно-кастовой стратификацией».[113]

1.9. Триадичность в славянской культуре

Славянским народам была присуща вера в небесно-космическую предопределенность человеческой судьбы, которая становилась внешней силой, руководимой человеком в его жизни. Такие космические объекты, как Солнце, Луна, Звезды, принимали активное участие в деятельности людей, которых всегда волновали вопросы о происхождении Вселенной, звездного неба, Солнца, Луны, Земли, и все они нашли отражение в знаменитой Голубиной книге, являющейся ярким примером древней космологической культуры – «духовным стихом» о начале всего сущего. В размышлениях о субстанции мира в своеобразной форме уже выражены основные идеи того, что сегодня понимается философией русского космизма.

Триглава (Тригла). Богиня Земли у древних славян

Фольклор, как закодированная в устойчивых образах и сюжетах родовая коллективная память народа, дает сотни и тысячи образцов отношения человека к космосу. Так, в величальных пениях-колядках (осколках древних празднеств в честь языческого Солнцебога Колы-Коляды) хозяин именуется Красным Солнышком, хозяйка – Светлой Луной (Месяцем), а их дети частыми звездочками. Тем самым вся семья и дом, где она живет, уподобляются части Вселенной. В народных заговорах и заклинаниях, многие из которых восходят к общеиндоевропейским и доиндоевропейским мифологическим представлениям, содержатся обращения к высшим космическим силам, дневному и ночным светилам, утренним и вечерним зорям. Через своих языческих богов русский человек был органически связан со Вселенной.

На Руси с космосом было связано обращение к Солнцу и другим небесным светилам, обеспечивающим в народных представлениях миропорядок – «белый свет». Традиционно в народном понимании суть Солнца, как небесного светила и света, условно разделены: свет понимается как освещенность, как видимое, населенное людьми пространство – иначе, как ойкумена, как весь «белый свет». Свет бывает и тогда, когда солнце скрыто за облаками, из чего следует, что оно лишь субъект света, а не его источник. Так в Древней Руси: «Вещь бо есть солнце свету, осияя всю Вселенную».[114] Свет всегда воспринимался как признак (и как причина, особенно в дальнейшем, в библейской традиции) бытия человека. Днем, когда все вокруг освещено, полно жизни и активно, свет вселяет оптимизм и уверенность в защищенности; ночью же жизнь природы замирает, человек погружается в сон, воспринимаемый как иное бытие, напоминающее скорее смерть своим отсутствием заметной активности и движения. Этот период суток вызывал страх, что связывали в первую очередь с тем, что не было освещенности.

Понимание освещенности как всего космического бытия и неосвещенное как небытия родилось с того времени, когда был сооружен очаг. Все, что было им освещено, понималось как причастность человеку, все, что находилось за пределами освещенного пространства, мыслилось враждебным, не имеющим отношения к человеку, живущему у очага. Более того, очаг понимался как центр вселенной. Исследователь М. М. Маковский утверждает, что слово «огонь» соотносится в индоевропейских языках со словом «центр».[115] В таком понимании этих категорий, когда они соединены центром, безусловно просматривается триадичность представлений о мире, которую они переносили на свою обыденную жизнь.

Чередование дня и ночи традиционно воспринималось как борьба добра со злом, бытия с небытием, света как «белого света», населенного пространства, «территории жизни», – с тьмой, как отсутствием и невозможностью жизни, причем, свет в этой борьбе необходимым образом побеждал. Чтобы продемонстрировать свою причастность к «белому свету» – вселенной, космосу и этим оградить себя от действия темных сил, люди изображали на утвари, орудиях труда, на одежде и на жилищах знаки «белого света» – круги со спицами внутри, похожие на колесо и символизировавшие ход солнца, течение времени, постоянное чередование дня и ночи. Спиц было четыре, шесть или больше; символизируя четыре стороны света, повсеместность.

Бог света («белого света») и солнца в древней Руси, Даждьбог, вероятно, получил имя от санскритских слов dahati – «жечь, палить», dagha – «спаленный», что указывало скорее всего на его карательные функции, чем на функции бога-благодетеля. Позже имя изменилось на «Даждьбог», и это явно обозначило функции бога в земледельческой среде древней Руси: Даждьбог – deus dator, бог, дающий блага. С течением времени у Даждьбога появилась ипостась в виде Хорса, бога светила, солнечного диска. Как полагает современный исследователь культуры древних славян Б. А. Рыбаков, вероятнее всего самостоятельного значения Хоре не имел, а представлял дополнение к образу Даждьбога.[116] В основе имени Хорса лежит понятие круга, диска – «коло», или «хоро»; к Хорсу имеют отношение предметы и ритуалы, связанные с кругом – солнечным диском: хоровод, каравай, наречие «хорошо» («солнечно») и прочее. Так как Хоре всегда был при Даждьбоге, боге солнца и света, или одной из персонификаций Даждьбога, в мифотворчестве праславян его определение, как предка сколотских царей, «Солнце – царя», постепенно перешло на образ Даждьбога, и уже в «Слове о полку Игореве» автор называет русское войско как «силы даждьбожа внука», а Русь как «жизнь даждьбожа внука».

Триглав (по Монфокону)

Троичность в религии славян отражается в названиях бога, о котором сообщает, в частности, знаменитая «Велесова книга» или «Книга Белеса», посвященная истории и религии славян в период язычества. В ней говорится о поклонении Триглаву – особому божеству, которое понимается как соединение трех других богов («все они в Триглаве объединены»). В другом месте этой книги речь идет о том, что три известные языческие божества – Сварог, Перун и Свентовит (Световид) отождествляются, то есть являются тремя образами одного бога, и этот факт – «великая тайна», скрывающая сакральность соотношения трех лиц. «Триглав в мифологии балтийских славян – трехглавое божество, властвующее над тремя царствами. В южнославянском фольклоре Троян в некоторых случаях также трехглавый, что символизирует его связь с тремя космическими зонами».[117]