Татьяна Гальман - Унесенная в дюны. Африканские дневники

• Название: Унесенная в дюны. Африканские дневники
• Автор: Татьяна Гальман
• Жанр: Публицистика

Яркие краски африканской природы, удивительные встречи, забавные случаи, полезные советы, душещипательные истории, таинственные обряды и ритуалы, вся правда о белых колонизаторах и гуманитарной помощи, полезные ссылки и восхитительные рецепты африканской кухни, – все это и много другое вы найдете на страницах африканских хроник.

---

Унесенная в дюны Африканские дневники Татьяна Гальман

© Татьяна Гальман, 2015

© Татьяна Гальман, фотографии, 2015

Корректор Таисия Микати

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Мечты сбываются/ Яблоко от яблони…/ Попутчики/Специфика африканских авиалиний

«Чтоб тебя изнасиловали 20 черных!» – разразился бранью светило московской пластической хирургии, а по совместительству мой начальник и «жуткий французишка» Филипп. Новость о моем скором отъезде в Нигер особой радости у него не вызывала. Страшно только представить, как это отразится на сегодняшней операции на чьем-то носу или, пардон, каком другом органе. Переводчика-подмастерье найти-то нетрудно, «красна Рязань куличами, Москва – толмачами», а вот добиться того, чтобы нежные барышни да юноши с «иняза» ещё и в обморок не падали во время операции, это уж как повезет.

А я все-таки уезжаю: колю прививки, перечитываю справочники и путеводители, мечтаю… Ещё год назад у маленькой пиццерии в пригороде Бордо мы с увлечением обсуждали, спорили, строили планы о том, как уедем «за тридевять земель»: в Индию или может на Мадагаскар, на Коморские острова или в Азию. Именно тогда я и узнала, что по всему миру открыто более 500 французских лицеев, колледжей и школ, в которых учатся граждане Франции проживающие заграницей или просто дети состоятельных родителей (ведь стоимость обучения в данных учебных заведениях весьма велика). Мой муж, а в то время жених, преподаватель по образованию, заполнил всевозможные анкеты и опросники необходимые для работы за пределами Франции, и через некоторое время благополучно о них забыл. Примерно через полгода мы получили приглашение в Нигер.

В мой семье предстоящий отъезд был воспринят как беспосадочный полет на Луну. Мама плакала, мысленно упрекая себя. Она, мечтательница, приобрела когда-то фотоальбом «Там за морем Африка», на котором мы с братом выросли, а также все эти годы выписывала научно-популярный журнал «Вокруг света» и смотрела с нами по воскресениям «Клуб кинопутешественников». Папа держался стоически, и лишь время от времени пускался в ностальгические рассказы, о «монгольских ветрах, вороне из Дрезден-парка и чайхане в Марах».

В аэропорту я старалась не плакать, хотя вот уже несколько ночей провела без сна, с ужасом представляя, что домой я вернусь, если повезет, только через год, что папа и мама наверное состарятся, любимый Зарайск, утопающий по весне в розовом облаке садов, я увижу нескоро, да и вообще, кто будет поливать мои кактусы и обрезать по осени клубничные кустики в саду?… В горле застрял горячий комок, а родители, оставшиеся за таможенной стойкой, казались такими маленькими, жалкими и несчастными…

А вокруг уже бурлила совсем иная жизнь. Дабы сэкономить деньги, которых, как сказал классик, «и так нет», до Парижа я летела чартерным рейсом. Вокруг дефилировали дамы неопределённого возраста, но все, как на подбор, в белых узких брюках и сандалиях на головокружительных шпильках, носились дети, гремели мобильные телефоны, пахло дорогими духами и бутербродами с копченой колбасой. Царила праздничная суета. Увидеть Париж и умереть…

Дабы отвлечься от грустных мыслей я уже в сотый раз перечитываю строчки справочника за 1969 год «Страны мира»:

Нигер – одна из самых жарких стран мира. Большую часть территории страны занимает пустыня и полупустыня. На юге государства климат тропический, но по мере продвижения к северу он становится все более засушливым. Нигерийская Сахара раскаляется до такой степени, что редкие дожди испаряются, не долетая до земли. Между пустыней и саванной на юге лежит зона Сахеля, где периодически случаются засухи.

Эта западноафриканская страна, входящая в число самых бедных государств мира, занимает первое место по количеству рождающихся детей. На каждую женщину в этой стране приходится в среднем 7,75 рождений.

Когда после долгих метаний по абсолютно бестолковому аэропорту Руасси Шарль-де-Голль мы, наконец, вырули к нужному терминалу, его уже до отказа заполняла гудящая, оживлённая, как пчелиный улей, толпа. Солидные работники всевозможных африканских министерств и гуманитарных организаций в костюмах «с иголочки», с огромными сверкающими неролексами и шикарными некожаными портфелями, потными подмышками и лбами, необъятные негритянки «при параде»: «выходные» одежды из накрахмаленной до звона бумазеи сверкают в свете неонов, что боевые доспехи, лоснятся напомаженные растительным маслом, сложные, многоярусные прически, гремят по кафелю столь неуместные пластмассовые шпильки, жмутся к родителям очаровательные детишки: белозубые мальчишки и смешливые малышки с забавными косичками-антенками. Притулился у свободной стойки гордый сын пустыни – туарег. Тонкое, гордое лицо, тюрбан из легкой ткани цвета индиго, длинная рубаха до колен, свободные расшитые на щиколотках шаровары. На шее – неизменный атрибут рыцаря пустынь – яркий и солидного размера кошель из кожи. И будь-то в сопровождении жены-африканки или подружки-француженки, он своей традиционной одежде остается верен. Кружит над баулами из яркой клетчатой ткани торговец-хауса. Длинное платье-балахон из однотонной бумазеи (до 100 евро за метр!!!), красные с замысловатым рисунком сандалии из кожи, неизменная высокая шапочка-тюбетейка на бритом затылке, все тот же Ролекс, но уже настоящий. Отдельно вышагивают грациозные, с немыслимыми по красоте фигурами, темнокожие девушки-жирафы: мне на них до конца полюбоваться так и не удается (головы у них теряются среди светильников на потолке). Порой рядом мельтешит муж-французик, и тогда жирафа гордо звенит золотыми цепями и браслетами, встряхивает идеально уложенными волосами и окидывает присутствующих невидящим, но все же чуть-чуть презрительным взглядом.

Отдельно расположилась группа туристов: тяжелые ботинки для пеших прогулок, специальные брючки из «Декатлона» с тысячей застежек, кармашков, сеточек, трикотажные футболки с дикими рисунками и неизменный набитый доверху (спасибо, вам, сотрудники специальных магазинов, туристических фирм, доктора) рюкзак. На лицах застыло выражение сосредоточенности, собранности и некоторого беспокойства. Кажется, что все мы летим в Нигер, а они, бедные, действительно на Луну: и нет там ни цивилизации, ни системы здравоохранения ни даже элементарных магазинов. Иначе зачем им все эти 20 шариковых ручек, 10 упаковок аспирина, бесчисленные пачки печений, бутылки с минеральной водой и даже резиновые сапоги? Да, да, одной нашей знакомой, отправляющейся на 3 месяца по работе в Сахару, врач посоветовал захватить с собой резиновые сапоги… от змей и скорпионов. Как ходить в этой «защитной обувке» по пустыне, где днем даже зимой температура держится на отметке 40 градусов лекарь-членовредитель, правда, не уточнил.

Последними на посадку проходят немногочисленные «белые» африканцы: сотрудники всевозможных миссий, комиссий и комитетов и посольств. Льняные брючки от Роберто Кавалли, невесомые рубашечки, замшевые шлепки. Их уставшие от африканских «лишений» жены сверкают застёжками последней модели Гермес, поправляют золотые слитки в ушах. Вяло обсуждается насущное: «Повара, как вернусь – выставлю за дверь: он вечно карри пересаливает. Да и няньку-бонну пора приструнить: в детской – вечный беспорядок… В наше время порядочных слуг так сложно отыскать…». Жертвы тектоника, золотые мальчики и девочки из семей кооперантов стучат по сверкающим клавиатурам гаджетов с яблочком строчки прощальных СМС. По всему видно: служение бедным и борьба с голодом – занятие почётное, и, что самое главное, весьма выгодное.

Моим соседом по правую руку (слева сидел Грег) оказался томный, одетый в жаркое бубу из хрустящей бумазеи полный дядька. За 6 часов полета его тело растеклось по сидению и местами перелилось через край. Меня придавило массой и запахом уставшего от перелета тела так, что ни есть, ни пить, ни ходить в туалет, а также читать, писать, и чем там ещё принято заниматься во время воздушного путешествия, я не смогла. Я выживала, сообразив, что если я совершу ещё какое-то неловкое телодвижение, мне не поздоровится. Более того, время от времени соседнее тело сладко всхрапывало и мирно причмокивало во сне. Ну, пусть хоть кому-то будет хорошо.

Самолет лег на крыло, и, совершив прощальный вираж, начал снижаться. Стараясь не задеть соседа, поворачиваюсь к иллюминатору. А земля такая красная!

Это мой первый визит в Африку, если не считать туристической поездки в Тунис. Но Магреб – не в счет. Даже сами французы утверждают, например, что: «Марокко – такая же Франция, только дешевле». А здесь под крылом самолёта простирается моя столь вожделенная бессонными ночами терра инкогнита. Мелькают редкие деревья, сверкают воды Нигера.