Майя Лавринович - «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века

• Название: «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века
• Автор: Майя Лавринович
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98379-189-3

Сборник статей и архивных материалов «Регулярная академия учреждена будет…» открывает новые стороны становления системы образования в России в первой половине XVIII века – одного из ключевых процессов в истории петровской модернизации. Публикуемые в книге ранее неизвестные или малодоступные источники различного происхождения – личные, делопроизводственные, законодательные – содержат проекты создания или реформирования образовательных институций, учебные и методические программы, предлагавшиеся академиками, чиновниками, преподавателями и даже авантюристами. Опираясь на эти источники, авторы вошедших в сборник статей показывают, что становление школы западного образца в России в петровскую и послепетровскую эпоху было делом рук не столько государства, сколько административных предпринимателей – «прожектеров», использовавших государственные ресурсы для достижения собственных целей.

---

«Проект для сочинения Морской Академии» Сент-Илера (РГАДА. Ф. 370. Оп. 1. Д. 7. Л. 1–7 об.)

«Устав Людовика 14, короля французского» в переводе К. Зотова (РГАДА. Ф. 9. Отд. I. Кн. 49. Л. 74 об. «Устав Людовика 14, короля французского», Гл. 7)

[л. 2] Два часа после полдень да найдутся они в назначенном месте в арсенале, для мушкетного учения;

[л. 74] …Повинны прийти в час пополудни к месту, [л. 74 об.] назначенному в арсенале для обучения артикулу с мушкетом и иных обращений воинских, яко баталион каре и прот., а отправляться сие должно замкнув ворота и без барабану.

9. Потом повинны пойти в полату, где карабельнные мастеры и иные искусные офицеры будут им по правилам толковать состроение кораблей, и пропорции о всех частях в карабле; откуда поведутся в школу к пушкарям и учатся пушечной стрельбе.

Оставя ружье свое, да идут они в салу строения где карабельные мастеры, и искуснейшие офицеры будут им толковать чрез правило маниру, как корабли строить, и пропорции всех штук, которые те карабли составляют, оттоль да ведут их в пушечную школу для обучения.

[л. 2 об.] Бригадир и подбригадир, входя в школы, имеют свои бригады смотреть, и радеть, чтоб молчание было, також чтоб всякой поочередно дело свое делал…

10. Брегадиры и подбригадиры, приходя в школы, повинны собрать свои брегады и смотреть, дабы была тихость между ими, и чтоб всякой принимал учение от мастеров з добрым порядком, то есть один после другаго…

Так или иначе, февральский проект академии, очевидно, в целом устроил Петра. Во всяком случае уже в середине апреля Сент-Илер составляет и направляет царю свой контракт-«капитуляцию» (документ 1.3)32, а из письма барона Петру от 12 мая следует, что «капитуляция» к этому времени уже получила одобрение и была им подписана33. В последующей переписке Сент-Илер неоднократно ссылается на свой генеральский чин, и ни Петр, ни русские сановники этих претензий не оспаривают. Из документов также видно, что где-то с середины 1715 года барон действительно начинает получать жалованье. В начале лета 1715 года назначение Сент-Илера директором академии становится общеизвестным фактом34.

В конце лета работа по созданию Морской академии активизируется, 31 июля царь отдает распоряжение о переводе всех учеников и учителей Навигацкой школы из Москвы в Санкт-Петербург к 1 октября. Однако перевозка 600 с лишним человек, тем более по осенней распутице, оказалась неразрешимой логистической задачей, и к началу октября принимается решение перевести в новую столицу лишь 300 учеников, а прочих оставить в Москве35. Сент-Илеру, однако, уже к 18 сентября стало известно от Апраксина, что Академия будет насчитывать именно 300 человек, и в связи с этим он пишет царю письмо «представление», а по сути, новый проект (см. документ 1.4)36. В преамбуле Сент-Илер ссылается на свой предыдущий план («учреждение, которое он имел честь вашему кесарскому в[величеству].представить»), но почему-то указывает, что план этот не может быть реализован при такой численности учеников «без великого смущения». Это довольно удивительно: ведь «Проектом для сочинения Морской академии» в ней как и предполагалось иметь 200–300 шляхтичей. Теперь же оказывается, что при такой численности учащихся невозможно будет разместить в Кикином доме, так что требуется строительство специального помещения и увеличение штата преподавателей до 60 человек. Проект этот попал в руки Петру лишь 30 сентября и вызвал острые комментарии со стороны царя37.

Тем временем, судя по всему, Сент-Илер продолжал работу над своими проектами, результатом которой стала «Инструкция Морской академии» (далее – «Инструкция»), опубликованная в «Полном собрании законов» (далее – ПСЗ) под датой 1 октября 1715 года38. Как легко заметить, документ этот имеет мало общего с предыдущими текстами, что заставило, например, Веселаго прямо заявить, что Сент-Илер не имел к созданию этого проекта никакого отношения39. Это, очевидно, не так. В «Деле об учреждении в С. Петербурге Морской академии» содержится черновик этой инструкции40: он не подписан и не датирован, однако выполнен тем же почерком, что и переводы более ранних проектов. Из правки в документе также видно, что именно в ходе работы над ним и появился в окончательном виде текст, опубликованный в ПСЗ41.Таким образом, с большой вероятностью перед нами текст, появившийся в процессе перевода первоначальной, иноязычной версии «Инструкции морской академии» на русский язык.

Эту версию подтверждает и другое, недатированное письмо Сент-Илера Петру, перевод которого содержится в той же подборке документов (документ 1.5)42. Здесь Сент-Илер просит царя утвердить ранее сочиненные им «29 артикулов, которые во учреждение служить имеют корпусу морской гвардии». Опубликованная в ПСЗ «Инструкция» от 1 октября 1715 года как раз и насчитывает 29 пунктов. Существенна и еще одна деталь: барон также просит Петра «под каждым артикулом назначить штраф как ваше величество за благо разсудит»: таким образом, опубликованные в ПСЗ дополнения к тексту «Инструкции» были сделаны царем не по собственной инициативе, а по просьбе барона.

«Инструкция» не пересекается с предыдущими текстами Сент-Илера, но и не противоречит им. Скорее они описывают разные стороны жизни создаваемой Академии. Если «Проект» задает программу обучения и структуру учебного процесса, то «Инструкция» регламентирует вопросы внутреннего распорядка: поведения, несения караульной службы, подчинения и иерархии и так далее. Можно предположить, что «Инструкция» создана в развитие «Проекта»: в своей капитуляции барон запрашивал совершенную «мочь политично их [гардемаринов] наказывать, когда они дела своего исправлять не будут, и того что им предписано будет для обучения их о житии и учении их», и теперь задавал нормативную основу для реализации полученных полномочий. Зарубежный прообраз «Инструкции» (если он существовал) нам выявить пока не удалось.

В октябре, судя по всему, началась практическая деятельность Академии43.Из документов мы видим, что барон действительно принимает участие в академических делах: он докладывает в Адмиралтейство, что многие недоросли неграмотны, инициирует отправку таких неграмотных в Новгород в школу при тамошнем епископском доме, выявляет совершенно неспособных, по его мнению, недорослей («во учении быть невозможно») и так далее44. 8 октября в Академии, похоже, побывал Петр (в тот день «Его Величество был в Адмиралтействе, и в школах»), визит повторился 3 ноября («Его Величество был во Академии, срисовали человека»)45. Это единственные известные нам случаи, когда источники фиксируют визит Петра в Морскую академию. В промежутке между этими двумя визитами произошло событие, которое не могло не оказать серьезного влияния на положение Сент-Илера: скончалась кронприцесса Шарлотта. Одновременно барон разругался с переехавшим в Санкт-Петербург из Москвы Андреем Фархварсоном, который напрочь отказался подчиняться Сент-Илеру и в итоге был вместе с геометрическим классом выведен Апраксиным из подчинения барону46.

Наконец, в январе 1716 года президентом Академии был назначен граф А.А. Матвеев, что являлось прямым нарушением заключенной с Сент-Илером капитуляции, прямо устанавливавшей, что директор Морской академии напрямую подчиняется царю и генерал-адмиралу. Последовавшее за этим противостояние между бароном и графом, вылившееся к концу 1716 года в открытый скандал, и стало контекстом для дальнейшего прожектерства Сент-Илера. По его собственным словам, на протяжении первых месяцев 1716 года он направлял царю «многие мемориалы» и о нуждах Академии «стократно предлагал и просил»47. До нас дошел один из этих мемориалов (документ 1.6): в отличие от более ранних документов, он, возможно, даже не был переведен на русский – у нас есть лишь французский оригинал. Если раньше целью проектов было привлечь внимание Петра к фигуре прожектера и выторговать для него те или иные звания и привилегии, то теперь содержание прожекта определяется другой задачей: он призван отстоять прерогативы барона в его конфликте с Матвеевым. Речь, как мы видим, идет о попытке ограничить полномочия графа (интересно, что он ни разу не именуется в тексте «президентом» Академии – Сент-Илер оспаривал его право на этот титул) и одновременно зафиксировать контроль барона над внутренним управлением в Академии48.

Подобные попытки Сент-Илера отстоять свою административную самостоятельность и ограничить вмешательство Матвеева в дела Академии не могли не вылиться в обострение конфликта между графом и бароном, хроника которого зафиксирована в переписке двух соперников с адмиралом Апраксиным. Детальная хроника этого конфликта, перешедшего в острую фазу после тривиального эпизода с наказанием бароном в начале августа 1716 года группы учеников за якобы написанное ими на классной доске непотребное слово, приводится в работе Лидии Балакиревой, и потому повторять их здесь нет необходимости49. Весьма красочные обвинения и упреки, которыми осыпали друг друга Матвеев и Сент-Илер в язвительных письмах, занимают десятки страниц архивных документов. В итоге, однако, Матвеев показал себя гораздо более искусным тактиком аппаратной борьбы – хотя силы, конечно, были неравны с самого начала: граф пользовался неизмеримо более высоким уровнем поддержки со стороны и Апраксина, и Меншикова. В итоге к концу 1716 года оба соперника просили или освободить их от руководства