Зоя Донгак - Мама Нади Рушевой

• Название: Мама Нади Рушевой
• Автор: Зоя Донгак
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга представляет собой воспоминания матери всемирно известной, талантливой художницы Нади Рушевой. Наталья Дойдаловна Ажыкмаа-Рушева из рода Салчак рассказывает о мире Тувы, начиная с 20-х годов XX века по наши дни, о любви и жизни с мужем Николаем Рушевым, о дочери Наде.

Книга предназначена для самого широкого круга читателей, особенно, молодых, для всех, кому близки проблемы развития культуры в нашей стране.

---

Мама Нади Рушевой Воспоминания, фотографии, письма, графика Нади Рушевой Зоя Шомбуловна Донгак

© Зоя Шомбуловна Донгак, 2015

Редактор М.А. Замотина

Редактор М.А. Хадаханэ

Редактор А.Н. Лукьянов

Корректор А.Р. Эренчин

Благодарности

Т.К. Монгуш

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Воспоминания Н. Д. Ажыкмаа-Рушевой – уникальное произведение. Это не только истории из семейного архива художников Рушевых – отца и дочери, но и мир Тувы – с 20-х годов XX века по наши дни.

Наталья Дойдаловна Ажыкмаа – первая тувинская балерина, вдова художника Николая Рушева и мама юной художницы Нади Рушевой, трагически ушедшей из жизни в 17 лет.

Свои воспоминания Ажыкмаа-Рушева создает в 87 лет, при абсолютной слепоте.

…Наталья Ажыкмаа-Рушева – ровесница века XX, её воспоминания – ценнейшие документальные свидетельства эпохи, уникальные рассказы о жизни тувинского народа, написанные искренне, с любовью к своей Родине.

Права истина, что человек проживает свою жизнь дважды, только второй раз – в воспоминаниях. В своих воспоминаниях о муже, о дочери, в беседах с теми, кто их знал, Наталья Дойдаловна заново прожила и свою, и их жизни.

Так рождалась книга, в которой хотелось передать любовь и память.

Марина Замотина,заслуженный работник культуры России,член Союза писателей России,

В родной юрте

В местечке Уш-Кожээ (Три каменные стелы) на берегу реки Биче-Баян-Кол, впадающей в Енисей, стояли дырявые, продымленные две юрты и три кожээ (каменные изваяния). Неизменным источником радости, единственным богатством арата – бедного кочевника было лишь ласковое осеннее солнце, увядающая, опаленная знойными ветрами зелень на деревьях, голубое бездонное небо да жухлые травы поблекшей степи. При заходе солнца отблеск солнечных лучей отражались на горах Танды-Уула.

В конце 20-х годов XX века свирепствовала страшная эпидемия оспы. Бабушка Дундуулак со своим братом Балдып пригласила двух лам для тяжелобольной младшей дочери Дойдал. Два дня назад она похоронила старшую дочь Билчит и внука Седипа – сына дочери Дойдал.

Ламы уселись в юрте и принялись читать священные книги, а когда прерывали чтение, то гремели медными тарелками, играли на музыкальных инструментах – конге, кенгирге, дамбыре, бубне. Они читали молитвы то скороговоркой, то растягивая слова, то пели хором. Были зажжены светильники, в чашах стояла скудная еда. Все молились, кланяясь до земли. Молились дети умершей от оспы Билчит: Матпа, Насыкпан, Курседи, Анайбан, Чысынмаа. Молились дети умирающей Дойдал: Кок, Ошку-Саар, Коргудар, Ажыкмаа. Особенно истово молились Балдып и бабушка, кланяясь много раз подряд…

За время болезни оспой Билчит, Седип, Дойдал ламы и шаманы много чего унесли: одежду, разные шкуры, меха, продукты. Увели скот…

– Ах, беда, беда! – причитала бабушка. – Ведь только вчера она говорила: «Мама, одна надежда на тебя. Единственный сын Седип отправился в божий мир. Воспитай, как следует моих дочерей». А теперь, гляди, кто подумал бы, кто во сне такое видел! За такое короткое время я потеряла двух дочерей и внука. Ах, лучше бы на их месте лежала я, сколько детей сиротами оставили!

– Так рассказывала о моем раннем детстве и о моей маме Дойдал моя бабушка, – вспоминает Наталья Дойдаловна.

Я сижу напротив мамы Нади Рушевой в доме в городе Москве, чтобы записать её воспоминания. В этой двухкомнатной крошечной квартире на пятом этаже «хрущёвки» на Кавказском бульваре в районе Царицыно находится мастерская Нади-художника. Здесь живет Наталья Дойдаловна Ажыкмаа-Рушева. Здесь жила ее знаменитая дочь Надя. Здесь жил ее муж – художник Николай Рушев. И вот передо мной невысокая энергичная женщина с восточными чертами лица, с седыми кудрявыми волосами, с полуопущенным взглядом. Я благодарна ее двоюродной сестре – Марии Сымыяевне Чымба, которая нас познакомила.

Рассказ о своей жизни мама Нади начала с тех давних пор, когда в Туве свирепствовала оспа и многие из ее родни умерли от этой болезни.

Чаще всего Наталью Дойдаловну просят рассказать о знакомстве с Николаем Рушевым, об их любви, о жизни ее дочери Нади, о том, как она росла, как увлеклась рисованием, в чем суть её человеческой души.

Когда позади 86 лет, любому человеку найдется, что вспомнить. Но не у каждого жизнь окажется столь насыщенной, как у Натальи Дойдаловны. Ее воспоминания – это не только истории из семейного архива художников Рушевых – отца Николая Константиновича и дочери Нади, но и мир Тувы – с 20-х годов XX века по наши дни.

Сейчас Наталье Дойдаловне 88 лет. Она абсолютно слепая. Эта, казалось бы, совершенно старая женщина, преображается, вспоминая себя в раннем детстве.

Я родилась 20 ноября 1926 года в местечке Уш-Кожээ арбана Биче-Баян-Кол (ныне сумон Сесерлиг Пий-Хемского района) Республики Тыва.

Мои родители рано умерли (отец до рождения, а мамы не стало, когда мне было 2,5 года). Меня вырастила моя бабушка по линии матери Дундуулак Чумаанчы. Об отце бабушка ничего не рассказывала, поэтому ничего о нем я не знаю. У бабушки были две дочери: моя мама Дойдал и её старшая сестра Билчит. У каждой – по пятеро детей. В те годы в Туве свирепствовала оспа: обе дочери бабушки и мой старший родной брат одновременно умерли от оспы. Бабушка осталась с девятью внучатами на руках.

В бедной черной юрте помощником бабушки и хозяином был наш дядя Балдып. С нами жил и его сын Курбу. С малых лет нас бабушка и дядя приучали к труду. На всю жизнь я запомнила бабушкину сгорбленную фигуру, невысокий рост и особенно её глаза: чёрные, с весёлым огоньком. Мне казалось, что они светятся. И светятся всегда. От них шло тепла столько, что вокруг всё расцветало. Помню, как её старые, дряхлые руки ласкали меня, когда я, обидевшись на кого-то, плакала. Бабушка была со всеми одинаково добрая, терпеливая, никогда никому ни на что не жаловалась, зато другим сочувствовала по любому поводу. Даже смерть дочерей и внука не изменила ее характера – она стала только печальнее. По вечерам бабушка или дядя рассказывали нам сказки или легенды, и когда мы с Курбу засыпали, бабушка, укутывая нас, склонялась над нами и вдыхала запах наших волос.

Тувинцы, желая выказать нежность, раньше не целовали, а вдыхали запах волос или кожи.

С Курбу мы почти одногодки, поэтому все время были вместе и, как все дети соседей, пасли ягнят, телят.

Под утро спалось сладко и крепко, но надо было вставать: бабушка детей будила, мы быстро вскакивали, почти на ходу пили хойтпак или молоко, выгоняли из кошары ягнят и телят, чтобы пасти их целый день. С шестилетнего возраста я с братом самостоятельно пасла овец. Целый день ели курут – кубиками высушенный творог, завязанный в поясе. Бараны летом паслись хорошо, поэтому мы успевали поиграть в сайзанак (детские игры).Зимой было труднее, но мы всё равно успевали построить снежные дворцы. Время определяли по солнцу, всегда вовремя пригоняли отару овец домой. Но изредка, особенно весной, путали время и возвращались раньше положенного срока, тогда получали нагоняй от дяди. Мы не обижались на него, потому что он был прав. На зимних пастбищах юрты ставились небольшими группами – по одной, по две, поэтому детям было не так радостно и привольно, как летом и весной. Зато на чайлагах дети резвились вволю —пели, танцевали и играли в спортивные игры.

Дядя Балдып был очень трудолюбивым. Мне кажется, он даже не болел. Легко ли было ему и бабушке прокормить нас всех, имея такое нехитрое хозяйство. Застать в аале дядю летом было трудно. Я никогда не видела, чтоб он был пьян или сидел просто так без дела: то сено косил, то выращивал пшеницу, то ходил на охоту. Заготовив дрова, он продавал их в *Кызыле, а на вырученные деньги покупал продукты и вещи первой необходимости, очень редко сладости. Я до сих пор помню его озабоченное, немного суровое лицо. Он был немногословен. О своей жене дядя Балдып ничего не рассказывал, видимо, она умерла очень рано, и он остался с сыном.

Пришло время и старшие братья и сестры покинули родной кров. Они отправились в Кызыл, где начали самостоятельно жить и работать. В юрте бабушки нас было четверо детей – моя родная сестра Коргудар, двоюродная сестра Чысынмаа, сын дяди Балдыпа – Курбу и я – Ажыкмаа.

– Наталья Дойдаловна, а как ваше имя стало вашей фамилией, а имя вашей мамы – вашим отчеством? – с удивлением спрашиваю я её.

– Имя Ажыкмаа мне дала хин-авам (пуповину отрезавшая) бабушка Барынмаа. Я из рода Салчак. При паспортизации – после вступления в 1944 году Тувинской Народной Республики в состав СССР – моё имя Ажыкмаа записали фамилией вместо моего тувинского имени Ажыкмаа написали новое русское имя – Наталья.