Валерий Шамбаров - Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

• Название: Антисоветчина, или Оборотни в Кремле
• Автор: Валерий Шамбаров
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9265-0576-1

Антисоветчина – борьба с Советской властью – была излишне романтизирована в 90-е годы ХХ века. Однако при ближайшем рассмотрении нарисованный образ выглядит не таким уж привлекательным. О том, как появляются враги государства внутри самого государства и почему корпоративные идеалы вдруг оказываются преданными даже их формальными защитниками, рассказывает новая книга известного писателя-историка Валерия Шамбарова.

---

А вот начальник флотской контразведки лейтенант Абрамовича, который как раз и выследил Сиднея Рейли с его агентурой, был обвинен в «контреволюционном заговоре», осужден и казнен, несмотря на все прошения и апелляции[173]. Имена Робинса и других американских агентов на следствии и суде не прозвучали вообще, как и имена Троцкого, Бонч-Бруевичей и прочих советских деятелей, связанных с западными резидентурами. И с покушением на Ленина дело Локкарта увязано не было – хотя в показаниях обвиняемых и свидетелей неоднократно упоминалось о возможности такой связи.

Феномен Сталина

Советское руководство оказалось буквально нашпиговано эмиссарами «мировой закулисы». Но, конечно, не все видные большевики были связаны с нею. Многие пришли в революцию и выдвинулись к власти другими путями. Самым заметным из таких деятелей стал Сталин. Он и Троцкий родились в одном и том же 1879 году. Но в биографиях обоих лидеров очень много отличий. Лева Бронштейн появился на свет в семье очень богатого херсонского землевладельца и зерноторговца, Иосиф Джугашвили – в бедной семье грузинского крестьянина, занимавшегося сапожным ремеслом. Отец со временем стал сильно пить, и в 11 лет мальчик остался сиротой. Растила Иосифа мать-поденщица, отдавала все силы, чтобы воспитать его. Мечтала, чтобы сын стал православным священником. В 1888 г. Иосиф поступил в Горийское духовное училище, проявил себя очень талантливым, окончил с отличием и в 1894 г. был принят в Тифлисскую духовную семинарию.

Но для его бурной, увлекающейся натуры рамки учебного курса и распорядка оказались «тесными». Джугашвили начал писать стихи, публиковавшиеся в газете «Иверия» – подписывал их псевдонимами «Сосело» и «Коба» (по имени романтического благородного разбойника из книги писателя Казбеги). И стихи были неплохие. Дореволюционные составители, не зная автора, включили некоторые из них в грузинские учебники, хрестоматийные сборники[161]. Иосиф тайком от руководства семинарии стал ходить в литературные кружки. Но эти кружки служили прикрытием для собраний революционеров…

Причем грузинские социалисты, Чхеидзе, Жордания и др., были связаны с международным масонством, позже они сыграли видную роль в Февральской революции, в правительстве меньшевистской Грузии. Что, в общем-то, неудивительно, для зарубежных антироссийских сил соединение социалистических идей с сепаратизмом представляло особый интерес. Но как раз национализм этой группировки оттолкнул от нее Джугашвили. Он предпочитает действовать независимо от нее, создает социалистический кружок в семинарии, ходит пропагандистом к рабочим. Начальство начало догадываться о его увлечениях. Улик против него не было, но ему поставили в вину «дерзость», слишком острые вопросы. В 1899 г. при прочих отличных оценках поставили двойку по поведению и исключили из семинарии.

Он стал кочевать по друзьям, знакомым из тех же социалистических кружков и превратился в профессионального революционера. Возглавил работу в Батуме. В 1902 г. первый арест, ссылка, как и у Троцкого, в Иркутскую губернию. Ему побегов за границу никто не организовывал, но со второй попытки все же удрал, вернулся в родное Закавказье. Начал писать и теоретические работы. И его привлекли статьи Ленина – у которого, в отличие от других теоретиков, все было предельно просто, понятно, четко разложено «по полкам». Именно такой марксизм энергичный Коба считает подходящим для себя, пригодным в качестве боевой программы. Он увлекается Лениным и заочно признает его «учителем».

Лично Джугашвили познакомился с Владимиром Ильичем в 1905 г. на Таммерфорской конференции и был в восторге от него. А на V съезде партии в Лондоне впервые увидел Троцкого. И оба друг друга не оценили. Иосиф Виссарионович назвал будущего врага всего лишь «красивой ненужностью», а Лев Давидович на него вообще не обратил внимания. Коба-Джугашвили был одним из руководителей революционных акций в Закавказье. Но нашумевшая в «разоблачительных» кампаниях история о том, что он организовывал ограбление Тифлисского казначейства, остается недоказанной. Это обвинение прозвучало из уст Мартова в пылу ругани с большевиками, и даже такой убежденный антисталинист, как Д. Волкогонов, признает, что оно ни в то время, ни позже ничем не подтверждалось[34].

Невольно обращает на себя внимание и первая женитьба Джугашвили. Потому что все революционеры были атеистами (или, по крайней мере, представляли себя таковыми). К религиозным обрядам прибегали вынужденно, когда это требовалось с формальной точки зрения. В том числе для регистрации браков, которые по законам Российской империи были только церковными. Ленин в Шушенском венчался с Крупской. Троцкий в тюрьме заключил брак по иудейскому обряду с Александрой Соколовской. Однако реального значения таким «формальностям» не придавалось. Тот же Троцкий, совершая побег из ссылки, бросил Соколовскую с детьми с Сибири, а в Париже сошелся с Натальей Седовой, не расторгая прошлого брака и не оформляя нового. Ленин предпочитал Крупской Инессу Арманд, и Надежду Константиновну это не смущало, так и жили втроем «дружной семьей». А Свердлов вопросами брака вообще не задавался, сходился и расходился с подчиненными девицами-подпольщицами, пока не нашел себе удобную постоянную подругу Новгородцеву.

Иосиф Джугашвили, в отличие от них, сочетался тайным браком. Его и Екатерину Сванидзе тайно обвенчал товарищ по духовной семинарии Христофор Тхинволели[34]. Для обычного среди революционеров сожительства этого не требовалось. И для юридических формальностей тоже, с точки зрения закона подобное венчание было недействительным. Но ведь зачем-то потребовалось Иосифу именно венчаться! Хотя брак, от которого родился сын Яков, оказался недолгим, Екатерина вскоре умерла от тифа. И ребенок воспитывался у родственников. А у Джугашвили продолжалась типичная жизнь революционера. Аресты, ссылки, побеги.

И в эмиграцию он, в противовес многим товарищам по партии, не стремился, оставался на родине. Побывал за рубежом лишь дважды на партийных съездах и в 1912 г. посетил Ленина в Кракове. Тут он впервые зарекомендовал себя как специалист по национальному вопросу. Современные исследователи нередко причисляют Ленина к русофобам, подкрепляя это подборками из его цитат. Но Владимир Ильич таковым не был, хотя не был и русофилом (что тоже порой подтверждают – подборками других его цитат). Нет, он вполне в духе марксизма верил, что нации должны со временем отмереть, и «пролетарии всех стран» сольются в некую новую общность. Поэтому национальный вопрос имел для него чисто практическое значение (отсюда и диаметральный разброс цитат). Когда было выгодно, Ленин союзничал с националистами. А в 1912 г. он как раз боролся с Бундом, требовавшим для себя «культурно-национальную автономию» внутри партии и в будущей России.

Тут-то и пригодились ему взгляды Джугашвили. Он по заданию Ленина пишет статью «Марксизм и национальный вопрос», где разнес оппонентов в пух и прах. Вообще опровергал существование еврейской нации, поскольку, мол, она не имеет собственной территории, живет в разных странах и разговаривает на разных языках. И Владимиру Ильичу такой «погром» очень понравился, это было вполне по-ленински, неважно, какими аргументами, но всыпать противникам, чтоб мало не показалось. Владимир Ильич лично проталкивает статью в журнал «Просвещение», несмотря на противодействие части редакции, и сообщает Каменеву: «Вопрос боевой, и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи». И именно эта статья впервые была подписана новым псевдонимом – Сталин…

После визита за границу Иосиф Виссарионович был направлен в Петроград курировать издание «Правды». Но по наводке провокатора Малиновского его почти сразу арестовали, он попал в очередную ссылку, в Туруханский край. Как хронического беглеца, его определили за Полярный круг, в дальнее село Курейка. Здесь же с ним очутился другой член ЦК и хронический беглец, Яков Свердлов. Но не ужились. Сталин почему-то сторонился товарища по партии, чувствовал к нему то ли отвращение, то ли некое отторжение. Правда, вместе пробыли недолго. Свердлов симулировал болезнь, в его защиту подняла шум «общественность», и его перевели в более цивилизованные места, в большое село Монастырское, где он попытался организовать кооператив по скупке у населения пушнины – чтобы перепродавать а Америку[117]. За Сталина ходатаев не нашлось, и по здоровью он не «косил». Провел три года в Курейке. Близко сошелся с местными жителями. Охотился, ловил рыбу для пропитания.

В 1916 г. в связи с военными потерями начали призывать в армию ссыльных. Большевики типа Свердлова нашли способы уклониться, Сталин этого делать не стал. Был призван, но не прошел медицинскую комиссию из-за давней болезни руки. А тут грянул и Февраль с политической амнистией. Иосиф Виссарионович с Каменевым сразу выехали в Петроград. Однако там верховодили партийцы типа Шляпникова – те, кто устраивал забастовки, получая деньги из Швеции. Сталин им пришелся не ко двору. В Бюро ЦК, воссозданное этими деятелями, он был приглашен лишь с совещательным голосом.