Константин Серебров - Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник)

• Название: Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник)
• Автор: Константин Серебров
• Жанр: Эзотерика

Книги «Один шаг в Зазеркалье» и «Мистический андеграунд» – это попытка выразить в литературной форме идеи Внутреннего Пути, принадлежащие Русской Герметической Школе. Она знакомит читателя со скрытыми измерениями жизни странствующего Мастера, увиденными глазами ученика. Чтобы реализовать мечту о познании высшей природы человеческого «Я», неофиту приходится оставить привычный образ жизни и принять участие в непонятной и загадочной миссии Мастера.

Внутренняя жизнь охотников за неведомым протекает на тонких планах, раскрывающихся время от времени в необычных приключениях, в острых, связанных с риском не только для тела, но и для души, обстоятельствах. Мистериальный импульс, воспринятый наиболее утонченными душами и преломленный ими в виде странных произведений искусства и необычного образа жизни, был малоизвестен и непонятен не только обычным людям, но и многим представителям самого андеграунда.

Живой, непосредственный язык книги позволит углубить внутреннее развитие самому широкому кругу читателей.

Первое издание, открывающее книжную серию «Алхимия в действии».

---

– Подумаешь, возомнил о себе невесть что, – пренебрежительно заметил я.

– Молчать! – вспыхнул он. – Молчать, свинья!

– Да пошел ты… – разозлился я. Он побледнел еще больше, глаза его засияли стальным блеском, и он презрительно произнес:

– Я требую, Гурий, чтобы вы немедленно убрались из моего дома. Но вы, Маэстро, конечно, оставайтесь. Вы не можете быть в ответе за этого идиота, – добавил он, повернувшись к Джи.

Я мгновенно собрался и, уходя, жалобно посмотрел на Джи. Поймав мой умоляющий взгляд, он обратился к Александру:

– Может быть, ты примешь во внимание, что он только приехал из провинции и весьма неотесан?

– Нет, – холодно ответил он. – Нам не о чем с ним говорить. Пусть немедленно уходит.

Тогда Джи, внимательно посмотрев на него, произнес:

– Я не могу оставаться в обстоятельствах, где только вы решаете, как поступать с моими спутниками.

– Это ваш выбор, – медленно произнес Александр, надменно поджав губы.

Джи молча оделся, и мы поспешно покинули еще недавно гостеприимный дом.

Во мне кипело задетое самолюбие.

– Ты сегодня из зависти к его необычайным талантам разрушил тончайшую ситуацию, которую я строил несколько месяцев, – внезапно произнес Джи холодным тоном. – Я подключал его к различным метафизическим полям, рассчитывая на то, что он сможет однажды поступить на Корабль, а ты так легко лишил его этого шанса! Но ведь и твой шанс отобрать у тебя очень просто: если я чуть-чуть изменю атмосферу, перестану прикрывать тебя своим невидимым плащом, ты тут же сбежишь в Кишинев и никогда больше не появишься. Ты приехал учиться, а учиться ты можешь, только помогая мне в построении учебных ситуаций, как верный оруженосец. Но сегодня ты сунул такую палку в колесо, что чуть вся телега не перевернулась.

Резкие как стрелы, слова Джи попали точно в ту мою часть, которую я тщательно скрывал от самого себя. Я понял, что переступил некие границы и вот-вот могу снова оказаться в Кишиневе.

– Простите меня, – жалостливо произнес я, – я больше никогда не буду грубить вашим протеже.

Джи внимательно посмотрел на меня, оценивая, насколько я искренен, а потом сказал:

– Хорошо. Пока тебе прощается. Попробуем при случае отремонтировать ситуацию.

«Второй день в Москве еще более неудачен, чем первый, – вздохнул я. – Почему мне так и не удается начать учиться на юнгу?»

– Я познакомил тебя со стихиями Воздуха, через Молодого Дракона, и Воды в форме Льда, через многообещающего человека из московского андеграунда, – сказал мне Джи на следующий день, – а теперь хочу провести тебя через стихию Земли, которая придаст тебе особую устойчивость. Для этого мы пойдем сегодня на кладбище – знакомиться с человеком, который глубоко работает с этой стихией.

– Как его зовут? – поинтересовался я.

– Этого человека зовут Боря; он начальник бригады могильщиков на одном из московских кладбищ. Для тебя, кстати, это хорошая возможность зарабатывать деньги. Если ты с ним подружишься, то всегда сможешь подработать, копая могилы.

– Хорошая идея, – запинаясь от легкого паралича, произнес я, ибо Джи отнесся к этой перспективе с большим энтузиазмом.

– Вина на этот раз покупать не нужно, – заметил он, и мы налегке добрались до кладбища.

Джи нашел небольшой побеленный домик возле покосившейся ограды и толкнул тяжело заскрипевшую дверь.

Мы вошли в тускло освещенную комнату, и на грубой штукатурке белой стены вытянулись две причудливые тени. У окна я увидел кухонный обшарпанный стол, на котором в беспорядке лежали шапки, рукавицы, стояли грязные тарелки и кружки. Посреди комнаты стоял большой грубо сколоченный ящик, застланный газетой «Правда», а на нем – три бутылки водки и три граненых стакана. Вокруг, тоже на ящиках, сидели три человека, один из которых, в грязно-синем комбинезоне, с потухшим взглядом, нелепо открывал маникюрными ножницами консервы «Килька в томате». Мой взгляд невольно остановился на его огромном носу, напоминавшем цветом и формой мороженую клубнику.

«От этих людей попахивает нижними мирами», – подумал я.

– Здравствуй, Боря, – сказал Джи, обращаясь к одному из них. – Решил заглянуть в твой уголок – посмотреть, как живешь.

– А это кто с тобой? – спросил Боря, по-прежнему сутулясь и держа руки в карманах засаленной телогрейки.

Лицо его было массивное, в шрамах, а в глазах стояла кладбищенская пустота. Его жесткие волосы серого цвета торчали во все стороны. Я подумал, что человек он добрый и простодушный, хотя и недалекий.

– Это мой новый оруженосец, – сказал Джи. – Хочу познакомить его с тобой, может, чему-нибудь он сможет научиться.

Я тем временем перевел взгляд на третьего. Он был высок и жилист, с узким, почти лысым черепом. Выпуклые темные глаза светились инфернальным блеском. Он, казалось, не обращал внимания на происходящее. Я подумал, что еще не встречал таких подозрительных оборванцев и что Джи меня просто разыгрывает.

– Ну, – сказал Боря нараспев, – давай знакомиться.

Я протянул ему руку, стараясь скрыть брезгливость, и сказал: «Гурий».

Боря повертел ладонью возле уха:

– Плохо слышно тебя, скажи еще раз.

Я слегка наклонился вперед и, выговаривая каждую букву, снова произнес: «Г-у-р-и-й».

– Как-то ты не по-русски говоришь. Понять тебя нельзя. Наклонись поближе.

Я раздраженно наклонился к самому его уху, но не успел я произнести и звука, как Боря сильно огрел меня кулаком по спине и отчетливо проговорил:

– Не гордись собой, Гурий, даже когда видишь таких убогих, как мы.

«Не простой этот гад Боря, – сообразил я, – раз так быстро вычислил меня».

– А теперь можешь выпить водки, – сказал он и налил полный стакан.

– Не пью.

– Тогда не выживешь здесь, – усмехнулся он.

Чтобы защитить свою честь, я взял полный стакан водки и выпил на одном дыхании.

– Вот это по-нашему, – улыбнулся он. – А теперь будь как дома.

Я расслабился и сел на ящик из-под бутылок, искоса рассматривая подозрительную компанию. В моей голове слегка помутилось, но холод не давал мне потерять остатки разума.

Лысый вдруг поднялся и, покопавшись среди сваленной под столом рухляди, достал шахматную доску.

– Играешь? – спросил он меня.

Я обрадовался возможности показать себя.

– Конечно, играю.

– Меня зовут Мещер, – представился лысый и вкрадчиво предложил, – Пойдем, сыграем?

Боря и Клубничный Нос повернули головы ко мне, ожидая, что я скажу.

– С удовольствием, – ответил я, предвкушая быстрый выигрыш и уважение могильщиков.

Мещер, с шахматной доской в руках, направился к двери.

– Какие могут быть шахматы в двадцатиградусный мороз? – удивился я, но могильщики молча наблюдали за мной.

– Вы что, собрались меня проверять? – усмехнулся я и на слегка подгибающихся ногах подошел к двери.

Решительно открыв ее, я вышел на небольшую площадку перед домом. В трех метрах от меня начинался ряд могил; на одном из надгробий сидел Мещер и, положив доску на другое надгробие, расставлял на ней фигуры. Я понял, что мне придется сидеть прямо на могиле, и в животе возник тугой ком спазма.

Первые ходы я делал в замешательстве, почти ничего не видя: меня смущала атмосфера угрозы, исходившая от Мещера. В это время на могилку присел Клубничный Нос с бутылкой водки в руках. Он закурил папиросу, налил водки в стакан и протянул мне со словами:

– Давай, за знакомство. Меня Григорием зовут.

– Твоя водка больше похожа на воду, – заметил я, осушив стакан.

– Ну и глотка же у тебя, – удивился он. – А я ведь не всегда был могильщиком. Еще два года назад писал я в Главное Разведывательное Управление доклады, сидя на гавайском пляже под пальмой, с бутылкой «Баккарди» в одной руке и мулаткой в другой. Да… Но вот одна из них оказалась шпионкой и все мои доклады прямиком направляла в ЦРУ. Меня за это уволили с волчьим билетом, и теперь никто не берет на работу. Один вот Боря, добрая душа, меня приютил.

– Дурак ты потому что, – сказал Мещер, делая ход. – Пил бы водку, а не «Баккарди», и все было бы у тебя в порядке.

От вида Григория и его рассказа я стал беспокоиться о паспорте, крепко сжимая его в кармане. Вдруг из-за старого надгробия появился бледный как привидение мальчик с ярко-алым пионерским галстуком поверх пальто. Он встал рядом с нами, молча наблюдая за игрой. От его присутствия я стал нервничать еще больше и проиграл выигрышную позицию.

– Ты откуда здесь взялся? – спросил Мещер пионера.

– Да вот, – махнул он рукой в сторону, – мама у меня здесь лежит, пришел проведать.

– Садись, сыграем, – сказал Мещер.

Мальчик занял мое место, и скоро они так увлеклись игрой, что не обращали внимания на окутавшую кладбище темноту. От мороза я протрезвел и, стуча зубами от холода и нервов, вернулся в домик.

Джи был совершенно пьян, а его глаза сияли бездонной пустотой; он весело падал с ящика на пол, а Боря поднимал его и усаживал вновь. Джи смеялся и говорил: