Бхагаван Раджниш (Ошо) - Автобиография духовно неправильного мистика

• Название: Автобиография духовно неправильного мистика
• Автор: Бхагаван Раджниш (Ошо)
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9573-1400-4

Даже спустя почти двадцать лет после его ухода идеи и деятельность Ошо вызывают противоречивые реакции и мнения. Уже новые поколения задаются вопросами: «Кто такой этот „духовно неправильный мистик“? Почему он воспринимается так неоднозначно? Как переживается просветление и что оно несет человеку, достигшему его?»

Эта книга составлена из цитат различных бесед Ошо, а также из отрывков его интервью журналистам и ответов на вопросы слушателей, в которых он рассказывает о своей жизни и своей работе.

Составленные в хронологическом порядке эти цитаты создают целостное повествование, наполненное ароматом живого общения с мастером и дающее нам возможность прикоснуться – насколько это возможно через чтение книги – к необычным переживаниям необычного человека, увидеть неповторимый рисунок его жизни-вызова, жизни-пробуждения, жизни-любви. И найти ответы на вопросы – не столько об Ошо, сколько о самих себе…

---

Поэтому и после семи лет жизни в деревне я был свободен от родительских нравоучений. Так уж вышло, что с самого детства я был предоставлен сам себе. Правильно я поступал или нет, никого не волновало. Я просто вел себя, как хотел. Постепенно это стало моим образом жизни. И так было во всем – например, в одежде.

В городе я был единственным немусульманином, одевавшимся, как мусульманин. Отец говорил:

– Ты можешь делать все, что угодно, но прошу тебя, не одевайся ты так. Все на нас смотрят! Подумай о своих братьях и сестрах. Что за бредовая идея взбрела тебе в голову!?

В моем городе вместо индийской одежды дхоти мусульмане носили своего рода пижамы – шальвары. Такую одежду носят пуштуны в Афганистане и Пакистане – далеких странах за Гималаями. Этот наряд хоть и похож на обычную пижаму, но гораздо красивее и богаче, на нем много складок. Из настоящих шальвар можно сшить десяток пижам. Аккуратно подобранные складки придают шальварам особую прелесть. Кроме того, я носил пуштунскую куртку. В Индии куртки короткие, и рукава у них тесные. А у пуштунских курток рукава свободные и длинные, а сама куртка доходит почти до колен. Наконец, я носил турецкую феску.

Отец говорил мне:

– Ты все равно проходишь по лавке, зажмурившись. Почему ты не пользуешься задней дверью?

Он говорил:

– У нас есть черный ход, через него и ходи, избавь меня от необходимости отвечать на вопросы любопытных покупателей. Они вечно интересуются, кто этот мусульманин, что ходит тут с закрытыми глазами. Это же надо такое придумать! У нас магазин одежды, тут полно всего. Ты мог бы выбрать лучшее. Зачем ты ходишь, как мусульманин?

В Индии считается, что нет ничего хуже исламского наряда. Я говорил отцу:

– Именно потому, что все думают, что это ужасно. А я доказываю обратное: исламская одежда прекрасна. Так и есть, куда бы я ни пошел, все смотрят только на меня: в классе и на улице. На других вообще не смотрят, а меня замечают.

А как я носил этот наряд!.. Он был воистину роскошным, особенно феска – такая вытянутая шапочка с кисточкой сбоку. Только богачи могли позволить себе носить такой головной убор. Тогда я был еще маленьким, но моя одежда приносила мне огромную пользу.

Я мог, например, спокойно зайти в городскую управу. Солдат, охранявший ворота, видя меня в таком наряде, обычно говорил: «Проходите»… Иначе меня, мальчишку, никуда бы не пропустили. Возможно, солдат думал: «Так одет! Должно быть, шейх или сынок какой-нибудь важной шишки». При виде моей одежды даже комиссар[3] вскакивал с кресла и говорил: «Шейх-джи, бетье» – «Присаживайтесь, достопочтенный шейх».

Я говорил отцу:

– Эта одежда мне очень помогает. Вот, например, недавно я ходил к министру. Он подумал, что я шейх из какой-нибудь богатой арабской или персидской семьи. А ты хочешь, чтобы я носил дхоти и куртку. Да меня вообще не будет видно!

Я так и ходил до самых вступительных экзаменов. Родители изо всех сил пытались меня переубедить, но чем сильнее они настаивали, тем… Я им говорил:

– Когда вы от меня отстанете, может быть, я и сменю наряд, но пока вы не угомонитесь, я буду одеваться только так.

Однажды отец взял мои шальвары, куртки и три моих фески, отнес в подвал и спрятал там среди кучи ненужного хлама. А я, не найдя своей одежды после душа, так и вышел голым. Зажмурился и пошел себе через лавку. Иду и слышу, как отец кричит:

– Стой! Вернись! Оденься, бесстыдник!

А я сказал:

– Верни мне мою одежду.

– Никогда не думал, что ты на такое способен. Я-то думал, ты будешь искать свои вещи и не сможешь их найти. Ведь я спрятал их в надежном месте. Тогда ты, наконец, начнешь одеваться нормально. Никак не думал, что будешь разгуливать голым.

– Предпочитаю не говорить, а действовать, – ответил я. – Пустые разговоры ни к чему.

Я даже ни у кого не спросил, где мои вещи. А зачем спрашивать? Можно ходить голым, и тебя тоже будут замечать. Отец сказал:

– Ладно, забирай свою одежду. Только голым не ходи, это еще хуже. Что люди подумают? «У его отца магазин одежды – а он, видите ли, голым разгуливает. Куда его отец смотрит?» О тебе уже и так дурная слава идет, а ты еще хочешь и меня в грязь втоптать? «Посмотрите, мол, бедный ребенок!» Все подумают, что я не могу одеть тебя как следует.

Так все и продолжалось. Я не упускал случая отточить свою смекалку. При любой возможности я пытался найти что-то новое, необычное, проявить свою индивидуальность. Теперь, когда отдельные фрагменты складываются в общую картину, вам легче представить мой внутренний мир. Окружающие просто не в состоянии были понять, что я за человек – какой-то сумасбродный чудак, – но я делал все это умышленно и целенаправленно.

* * *

Я сказал отцу: «Нет». Это было первое, что я сказал у входа в начальную школу:

– Нет, не хочу туда идти. Это не школа, это тюрьма.

Сами ворота, цвет здания… Так странно, но в Индии школы и тюрьмы строят из одинакового красного кирпича и красят в одинаковый цвет. Очень трудно разобраться, где школа, а где тюрьма. Может быть, кто-то умный просто так пошутил? Ему это удалось!

Я сказал:

– И это называется школой? Посмотри на эти ворота! Ты хочешь упечь меня сюда на целых четыре года!?

Отец сказал:

– Этого-то я и боялся…

Мы стояли у ворот, не во дворе, а снаружи, потому что я упирался и не хотел идти внутрь.

– Я всегда боялся, – продолжил отец, – что дед и, главное, эта женщина окончательно тебя испортят.

– И правильно боялся, – ответил я. – Но сделанного не воротишь. Прошу тебя, пойдем домой.

– Что? – воскликнул он. – Ты должен учиться.

– Да уж, вот все и началось, – сказал я. – Меня уже лишают права выбора. И это называется учебой? Если тебе так хочется, то возьми меня за руку и ни о чем не спрашивай. Просто втащи меня во двор. По крайней мере, я хоть буду думать, что учусь в этом ужасном заведении не по собственной воле. Пожалуйста, сделай это для меня.

Конечно, отец очень расстроился, но все же затащил меня внутрь. И хотя он был человеком простым, тем не менее, понимал, что поступает неправильно.

– Как-то не по-людски тащить куда-то собственного сына, – грустно произнес он.

– Не переживай, – сказал я. – Ты поступил верно. Сам бы я никогда не пошел учиться, меня все равно пришлось бы тянуть силком. Если бы я принимал решения, то я бы сказал: «Нет». Но ты – мой отец, ты можешь решать за меня, потому что ты даешь мне еду и одежду, я живу в твоем доме. Естественно, у тебя – все преимущества.

С поступлением в школу моя жизнь стала совершенно иной. До этого я довольно долго жил подобно дикому животному. Да, да, не могу назвать себя диким человеком, потому что диких людей не бывает.

Очень редко на земле появляются дикие люди. Теперь я стал одним из них. Такими были Будда, Заратустра, Иисус. Но моя жизнь в деревне действительно была похожа на жизнь дикого животного.

В школу я ходил не по своей воле, и я рад, что меня тащили туда насильно. Я сам никогда не стал бы ходить в школу. То было действительно кошмарное место. Да все школы ужасны. Было бы здорово, если бы мы могли детей учить, а не образовывать. Любое образование отвратительно.

Как вы думаете, кого я увидел в школе первым? Конечно, своего будущего учителя. В жизни я встречал много разных людей: и красивых, и уродливых, но такого я не видел никогда: ни до, ни после школы! Он был преподавателем и собирался меня чему-то учить. А я не мог даже взглянуть на него. Должно быть, бог очень торопился, когда создавал такое лицо. Наверное, ему приспичило – он быстро слепил что-то непотребное и убежал. В итоге получился полнейший кошмар! У этого человека были только один глаз и нос крючком. Хватило бы и одного глаза, но нос делал его лицо по-настоящему безобразным. Он был просто огромным! И весил, наверное, килограммов сто пятьдесят, не меньше.

Таким был мой первый учитель – точнее, преподаватель. Даже сейчас, встретив его, я бы испугался. Знаете, он скорее напоминал коня, чем человека!

И вот этот первый учитель… Я, кстати, так и не знаю, как его звали на самом деле. Да и никто в школе не знал – я имею в виду детей. Мы прозвали его «учитель Кантар». Кантар по-индийски значит «одноглазый», но это еще и ругательство. Прямой перевод невозможен, слишком много нюансов. В общем, в лицо все обращались к нему «учитель Кантар», а за глаза звали просто Кантаром, «одноглазым».

Однако безобразным было не только его лицо. Что бы он ни делал, все было отвратительно. Разумеется, мой первый день в школе не мог пройти без скандала. Кантар безжалостно наказывал детей. Я никогда больше не слышал о подобных жестокостях по отношению к детям.

Это было на уроке арифметики. Я уже немного умел считать, бабушка потихоньку учила меня математике и чтению. И вот вместо того, чтобы слушать, я смотрел в окно на то, как солнце играет в ветвях чудесного фикуса. Никакое другое дерево так не сверкает на солнце, как фикус. Каждый листик дрожит в собственном танце, а все дерево превращается в бесподобный ансамбль, состоящий из тысячи блестящих певцов и танцоров, и при этом каждый ведет свою партию. Я глядел, как трепещет на ветру листва, как маленькие солнечные искорки отражаются в каждом листочке, как сотни попугаев прыгают с ветки на ветку, наслаждаясь жизнью. Еще бы, им ведь не нужно ходить в школу!