Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб. Служу Родине!

• Название: Неизвестный Кожедуб. Служу Родине!
• Автор: Иван Кожедуб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73691-1

Эта книга не переиздавалась 60 лет. Этот исходный текст мемуаров величайшего советского аса был фактически предан забвению. Но теперь воспоминания лучшего из «сталинских соколов» возвращаются к читателям в своем первозданном виде!

Сегодня уже мало кто помнит, что, кроме знаменитой «Верности Отчизне», И.Н. Кожедуб был автором еще четырех книг, причем ранние издания его мемуаров, вышедшие еще при жизни Сталина, существенно отличаются от поздних текстов, из которых исключены не только все упоминания о Вожде (обычная практика после «разоблачения культа личности»), но и целые главы.

В данном издании исходный текст воспоминаний великого летчика печатается полностью, без цензурных искажений, приписок и купюр.

---

Она провела меня в палату.

Мацуй лежал с закрытыми глазами. Дышал тяжело и часто. Его похудевшая, пожелтевшая рука бессильно свесилась с кровати, зажав газету.

На сердце стало так тяжело, что я готов был убежать.

– Может, лучше завтра зайти? – спросил я шепотом сестру.

Но Мацуй открыл глаза, повернул голову и увидел нас. Лицо его оживилось. Он приподнялся.

– А, пришел. Рад тебе, давно не виделись! Что нового? Руку тебе, Иван, не жму: обнаружены палочки Коха и двусторонний процесс. Надеюсь, в санатории поправлюсь. Я не мнителен, но дело мое, брат, плохо… Сядь вон там на стул и рассказывай об успехах. Как дела в аэроклубе?

Я стал рассказывать. Сестра взглянула на меня и вышла. Мацуй слушал, как всегда, внимательно. Ему было приятно, что я догнал группу, и он сказал: «Я ведь тебе говорил – трудностей бояться нельзя».

Он хотел что-то добавить, но вдруг закашлялся и долго не мог отдышаться.

Я замолчал.

– Не обращай внимания, рассказывай… Скверно, брат, болеть. Я думал – обойдется. Врачей и товарищей не слушал… Ну, а как газета?

– Сегодня вывесили. Ничего, острая, интересная вышла… Я как узнал, что ты здесь, все хотел до выходного зайти, но знаешь…

– Знаю, ребята говорили – даже в спортзал не каждый день ходит. А это – показатель!

Вошла сестра, взяла что-то со стола и молча вышла. Я встал:

– Извини, друг, мне пора.

Мацуй проговорил с досадой:

– Сестра хитрит и думает, что я не замечаю. – Он улыбнулся. – Только она появится – товарищи уходят. Сговор… Может, посидишь? Я не устал.

– Нет, право, спешу – дел очень много. Зайду завтра.

Он вздохнул:

– Ну, передай всем привет да спасибо, что не забываете… Так бы и пошел сейчас с тобой… Желаю успехов!

Мне хотелось сказать Мацую что-нибудь теплое, поблагодарить, подбодрить его, но я молчал. Только с порога крикнул:

– К твоему выздоровлению, Мацуй, постараюсь научиться летать!

Он улыбнулся и помахал мне рукой.

Прошло две недели. Поздно вечером, вернувшись из аэроклуба, я зашел в одну из аудиторий – надо было дорисовать заголовок стенгазеты. Рисуя, я по привычке что-то напевал. В аудиторию вошел Миша Вербицкий.

– Здравствуй, «профессор»! – весело приветствовал я его. – Что скажешь?

Он не ответил.

Я взглянул на Мишу – у него было странное выражение лица.

– Что с тобой?

– Давно тебя разыскиваю, Иван. Мацуй умер.

Кисть выпала у меня из руки.

– Я знал, тебе тяжело будет. Пойдем в комитет. Бюро постановило к завтрашнему утру выпустить страницу, посвященную его памяти.

…Много лет прошло с того вечера. Много замечательных людей – стойких большевиков – в тылу и на фронте помогли мне расти. Но когда я вспоминаю юность, передо мной всегда встает светлый образ Мацуя – моего первого комсомольского вожака, горячего патриота, простого, хорошего человека.

12. Первые наставники

У нас в селе дивчата уже давно, вероятно, пели веснянки, а я и не заметил, как прошел март. Деревья запушились, прилетели ласточки. Мне некогда, я поглощен учебой. Готовлюсь к экзаменам в аэроклубе. Там наступили последние дни теоретических занятий. Ребята учатся хорошо, но сложная авиационная техника некоторым дается с трудом. По-прежнему отстает Петраков – ленится. Часто во время занятий толкаю его локтем и шепчу:

– Петраков, не спи: опять придется догонять!

– Скучища! Скорее бы на самолет. Там уж я развернусь!

– Нет, не выйдет из тебя настоящий летчик, – донимает его Коломиец. – Настоящий летчик – это тот, кто не только практику, но и теорию хорошо знает.

Но увещания не помогают – Петраков упрям. Вечерами остаюсь и объясняю ему новый материал, повторяю старое.

Впереди всех идут Панченко, Коломиец, Кохан и еще несколько ребят. Не отстаю и я: занимаюсь упорно, с увлечением. Мне очень помогает запас знаний, полученных в техникуме, приобретенные там навыки в учебе.

Лекции в техникуме еще не кончились, но уже идут зачеты, а в мае начнутся экзамены.

На дворе совсем подсохло. В аэроклубе начались занятия по парашютизму. Наш инструктор высок, ловок. Движения у него точны, быстры – ни одного лишнего жеста. На его груди значок парашютиста с цифрой 100 – он сделал сто прыжков. Инструктор увлекательно рассказывает об истории парашютизма, учит, как нужно обращаться с парашютом.

Во дворе натягивается батут – сетка на резиновых амортизаторах.

В первый по-настоящему теплый день староста группы объявляет:

– Сегодня занятия по парашютизму будут проходить на воздухе.

Инструктор, ответив на наше приветствие, говорит:

– Сегодня начинаем подготовительную тренировку к прыжкам с парашютом. В сальто, кульбитах, подскоках будем тренировать вестибулярный аппарат. Я уже вам объяснил его роль. Напоминаю: он помещается в области внутреннего уха, позволяет соблюдать равновесие и определять правильное положение тела. А это для летчика и парашютиста крайне важно. Сетка пружинит и облегчает подскоки. Сейчас я проделаю ряд упражнений.

Он легким движением вскакивает на батут, показывает нам различные движения и потом говорит: «Делаю задний бланш». Инструктор высоко подпрыгивает, раскинув руки, ласточкой переворачивается в воздухе через спину и становится на ноги, легко балансируя на сетке. Затем он делает сальто, подскоки, кульбиты.

С того дня я целыми вечерами пропадал на батуте: хотелось научиться делать бланш так же красиво, как делал инструктор. Вначале не получалось. Приходил домой в синяках – иногда основательно ударялся о сетку.

Инструктор зорко следил за четкостью и правильностью наших движений.

– Помните, – часто повторял он, – во время прыжков самое важное – приземление. Учитесь поворачиваться по ветру, держать ноги вместе.

Он неутомимо, терпеливо работал с нами – с душой, как говорил Мацуй. Мы это чувствовали и любили его.

…В аэроклубе идут экзамены по теории авиации. Впереди самое интересное – выезд на аэродром. Нас после экзаменов разделят на летные группы и прикрепят инструкторов. Уже сейчас мы знакомимся с ними. Инструкторы заходят в классы, беседуют с нами. Мы уже знаем всех, кроме одного – Александра Сергеевича Калькова. Он в отпуску. Ждем его со дня на день. Говорят, это один из лучших инструкторов, умелый и опытный учитель, требовательный и придирчивый; бывает иногда грубоват и вспыльчив, но зато хорошо летает и отлично учит. Всем учлетам хочется попасть в его группу. Вероятно, еще и потому, что Кальков – бывший военный летчик.

И вот однажды, когда мы занимались в моторном классе, до нас донесся незнакомый раскатистый бас. В аудиторию вошел высокий, широкоплечий человек в крагах. Мы переглянулись и встали. На вид ему было лет за тридцать. В его внешности было что-то щеголеватое. Походка чуть-чуть вразвалку, нос орлиный, с горбинкой, взгляд проницательный и слегка насмешливый.

Это и был инструктор Кальков. Поздравив нас с окончанием теоретических занятий, инструктор сказал веско:

– Главное теперь – хорошо сдать экзамены. О каждом из вас буду судить по полетам. Предупреждаю: я требую бережного отношения к самолету, исполнительности, внимания и аккуратности.

Кальков стал часто заходить в аудиторию – наблюдал за нами, словно изучал каждого. Когда мы начали тренироваться в прыжках с парашютом, то и он поднялся на вышку. Кто-то из учлетов, готовясь к прыжку, сказал:

– Ребята, честное слово, не прыгну! Даже вниз смотреть страшно, голова кружится.

Кальков подошел к нему и ободряюще сказал:

– Не робей, прыгнешь, а потом сам проситься будешь… Ну, ну, смелее!

Меня высота не пугала – я привык подниматься на нашу сельскую колокольню. Но вот подошла моя очередь прыгать, и мне тоже стало страшновато. Волнуюсь, но виду не подаю. Однако, застегивая лямки парашюта, никак не могу попасть в замок. Подходит инструктор по парашютному делу и помогает мне. Я взглянул вниз – там собралась толпа зрителей. До меня доносится спокойный голос инструктора:

– Смотрите вперед, вдаль и шагайте.

Я так и сделал. Шагнул – дух захватило. Не успел оглядеться, а земля уже под ногами. Как это оказалось просто, легко и приятно! А я так волновался, ожидая своей очереди! Кальков был прав. Во второй раз я прыгнул хладнокровно. Все внимание было направлено на то, чтобы приземлиться так, как учил инструктор.

13. Наш «По-2»

Мы сдали последние экзамены и в начале апреля наконец отправляемся на маленький учебный аэродром. Он находится километрах в двух от города, среди полей. Едем туда на автомашине. Настроение у нас радостное. Мы поем свою любимую песню:

Там, где пехота не пройдет,
Где бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица…

Звонко запевает Кохан.

Выстраиваемся на аэродроме. Начальник аэроклуба разделяет нас на группы. Петраков, Кохан и я попадаем в четвертую летную группу. К нам прикреплен инструктор Кальков. Я этому очень рад.