Арсен Мирзаев - Само собой

• Название: Само собой
• Автор: Арсен Мирзаев
• Жанр: Поэзия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-8370-0657-9

В «Избранное» известного петербургского поэта Арсена Мирзаева включены стихотворения из книг, выходивших с 1994 по 2012 гг. в Петербурге и Москве, Париже и Мадриде, Чебоксарах и Таганроге. Последний раздел составили тексты, не собранные в книги, а также печатавшиеся в периодике или публикующиеся впервые.

Стихи, проза, эссе и статьи А. Мирзаева выходили в различных журналах, альманахах, сборниках и антологиях в России и за ее пределами.

Стихотворения переводились на английский, французский, итальянский, испанский, румынский, финский, польский, чешский, словацкий, хорватский и чувашский языки.

---

Арсен Магомедович Мирзаев Само собой

Особо Обожаемой Особе

* * *

Арсен Мирзаев развивает новую и экзотическую для современной петербургской поэзии неофутуристическую линию. Он виртуозно владеет свободным стихом… К этому следует добавить рыцарственную верность Мирзаева позднефутурстической традиции, его продуктивную связь с такими корифеями московского нео– и поставангарда, как Геннадий Айги и Всеволод Некрасов…

При этом многие стихи Мирзаева созерцательны и медитативны, под современными словесными одеждами угадываются глубинные натурфилософские мотивы, свойственные лучшим образцам русской пейзажной лирики (Тютчев, Фет).

Виктор КРИВУЛИН

* * *

Каждый поэт заново ставит вопрос – что такое поэзия?

И пытается ответить!

Если это поэт.

В этом смысле Арсен Мирзаев являет нам образец поэта в чистом виде…

Перед нами поэт-исследователь. Особую роль в его поэтической судьбе играет сознательное обращение к пластам русской поэзии, долгое время остававшимся в забвении, либо, даже и доступным, но не востребованным. Я имею в виду его обращения к творчеству Велимира Хлебникова и Елены Гуро, его пристальное внимание к поэзии русского авангарда…

Мастер минималистических текстов, Арсен свертывает целые пространственные и временные пласты и вбрасывает их в белый лист.

Сергей БИРЮКОВ

* * *

Арсену Мирзаеву Бог дал от рождения ум и талант.

Тот же рогатый ангел, на которого жаловался Пушкин, догадал Арсена заняться русской поэзией. Ум, вопреки распространенной практике, не мешает этому занятию поэта Мирзаева…

Арсен не упускает возможности усвоить достижения самых разных учителей мастерства. При этом остается оригинальным и самобытным. Может быть потому, что – по его же выражению – «всегда внутренне усмехается».

Владимир УФЛЯНД

* * *

Новизна изъяснения – вот что чрезвычайно важно в творчестве Арсена Мирзаева. Эта новизна подкреплена основательным знанием традиции, которая, преображаясь, обретая небывалые ранее свойства, естественным образом переходит в иную область отечественной поэзии – в область авангарда, с его широчайшими возможностями речи. Мирзаев мог бы сказать о себе словами Пикассо: «Я не ищу, я нахожу». Он действительно постоянно находит, открывает новые пути для речи…

Известно: для каждого времени – свои песни. Песни Арсена Мирзаева – это песни его времени, сложного, драматичного, с переменами в жизни страны, с осознанием нынешней действительности, со звучащей совсем по-другому, чем в прежнюю эпоху, музыкой бытия.

Он поэт со своим лицом, со своим, хорошо поставленным, сразу же узнаваемым голосом. Год за годом Арсен создаёт свой собственный мир. И его мир – неотъемлемая часть огромного мира всей русской поэзии. Новатор, нередко – первопроходец, порою рискующий, но неизменно отважный, упорный труженик, подвижник, фантазёр и отчасти волшебник, хранитель речи и настоящий воин слова, Арсен Мирзаев – на своей земной дороге, проходящей сквозь настоящее и ведущей в грядущее.

Владимир АЛЕЙНИКОВ

Другое дыхание

пора

к 30-ти годам
я обзавелся
друзьями
врагами
детьми
жёнами
правами
обязанностями
дурным характером…

у меня всё уже есть
в этой жизни

пора заводить
новую

социум и я (социýмия)

в душе я артист
выступаю
ежесекундно-ежемгновенно
перед самой различной
аудиторией

реакция
каждый раз
незамедлительна:
мощный хлопок
одной
ладонью

трудовая книжка

человек
у которого всё чужое:
походка чертёжника-конструктора
улыбка грузчика
повадки музейного работника
сноровка лаборанта
кругозор кочегара
обаяние университетского дворника
снисходительность пожарника
застенчивость инженера
заносчивость почтальона

и только душа
моя

«…а комната»

…а комната
полным-полна
тобой
твоим дыханьем
голосом
походкой

признание

я люблю тебя такой,
какая ты есть —
с молибденовым блеском
выцветших глаз
и целебным выражением лица,
как у богов и героев
на картинах имени Ильи Глазунова.

люблю тебя
за бесцельно прожитые годы
под твоей развесистой клюквой,
когда мне было мучительно больно,
но всё же приятно
сознавать себя
одним из твоих сыновей-обормотов.

люблю
твоих патологических гениев:
и доморощенных Платонов,
и спринтеров ума Невтонов,
которых ты рожала,
рожаешь
и будешь рожать,
пока в подлунном мире
не погаснет последняя
шестиконечная звезда…

люблю
и клинически здоровых
бесчисленных почитателей твоих
…
…
…

благодарю
за эту ненависть,
которую ты мне внушила,
дабы я мог полюбить тебя
такой вот странною любовью…

вот уже 30 лет
всё люблю и люблю
и не могу остановиться.

«морщины…»

морщины
на коже 90-летнего
Роберта Фроста
на чемодане
пупырышки волнения
холода
растерянности
безнадежности
рельефное изображение
сердцебиения

«волнуется…»

волнуется
Эвксинский Понт
перекатываются
свинцовые бугры
под его резиновой кожей
как желваки
под моими скулами.

мы живём с Понтом
по синусоиде:
плюс – минус
взлёт – паденье
радость – горе
жизнь – смерть

жизнь

приходит

уходит

существует в виде

бесконечной смертиз

смерть

отсутствие

пустоты

в пустоте

внутритворение реальности

…и так захотелось повеситься вниз головой
качаться касаясь губами травы луговой
чтоб из глазниц вместо слёз покатились глаза
по волчьей тропе где ногой не ступала коза
где бледной берёзы слона не касалась рука
где гиппопотам доставал животом облака
где небо лениво лежало себя обхватив
где песни последних жуков догорает мотив
где маленький Ёжик сидит и взирает на «ны»
звучащие смыслы и взгляды повсюду видны
а мы вечереем сердца наши влагой полны
в себя виновато глядим и не слышим страны
странны эти липы и клёны и эта тропа
и если ты Че – не зелёный, считай что пропал
пропах пустотой проспиртован над полем во ржи
свободы матрос-железняк уличённый во лжи
лежи и вздыхай на тебя наступают века
вода прибывает вода уплывает река
строкою ведомый веди меня Рильке-Рабле
по песне козлиной
по тропке
по следу в золе

«улетает и тает улетает…»

себе

улетает и тает улетает
тает улетает и тает
а потом опять взлетает
и расцветает

время до-жить

через год
мама
будет старше
бабушки
умершей в 59

через год
сестра
будет старше
Моцарта
Рембо
и Александра Сергеевича
Пушкина

через год
я
буду старше
Иисуса Христа…

дожить бы
до завтра

Лето 1992

невстреча

это не только смерть
и ожидание
её начала

это не только жизнь
и ожидание
её конца

каждый раз
это жизнь и смерть
веры
любви
и надежды
на новую
единственную
самую прекрасную в мире
невстречу

«мы в смерть врастаем постепенно…»

мы в смерть врастаем постепенно

ты это жизнью называла…

тогда…

М. И. Г.

когда я пойму
как я научился
не бояться этой жизни
я пошлю тебе телеграмму:
я – умер

«короткое остроугольное шуршание…»

короткое остроугольное шуршание
– это ящерица
длинное и округлое
– змея
голос свой узнаю
только по тембру
молчания

исход

лицо в ¾
на свет
в сторону полёта
мотылька

жизнь в ¾
мотыльковая
быстро-лётная
лёгкость

за ней
начинается
восхождение
со скоростью
того
света

«обгоревшие страницы…»

обгоревшие страницы
ветер листает
чьё-то
черно-белое сердце
дымится

«иду берегом моря…»

светлой памяти Евгения Шешолина

иду берегом моря
и слышу как плачет Небо
бедное больное
но может быть
это прибой

иду берегом моря
и мне на плечи
падают солёные капли
но может быть
это дождь

не плачь Небо
я уже иду к Тебе
берегом моря
скоро меня смоет
последней волной…

вот я и дома
здесь всё по-прежнему
как жизнь назад

здравствуй!

переверни песочные часы

апрель 1990 – май 1991

в сторону края света