Всеволод Георгиев - Всё пришедшее после

• Название: Всё пришедшее после
• Автор: Всеволод Георгиев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-480-00345-1

Действие романа происходит в период с 1963 по 1993 год. Он мог бы послужить пособием по изучению этого времени, если бы не необычная точка зрения, с которой рассматриваются те или иные события. В сущности, она основана на представлении, что публичная политика – лишь оформление сакральной исторической миссии, которая поддерживается неизвестными хранителями тайны, посвященными в содержание проекта. К характерным чертам романа относятся отсылки к фактам минувших столетий, обращение к легендам, историческим загадкам и гипотезам. В целом это серьезное, но увлекательное путешествие в действительность, которая оказывается богаче вольного вымысла.

---

Вечером Костя с Виталиком играли в шахматы. Артур сидел в кресле, охмелевший от свежего воздуха, утомленный с непривычки долгой прогулкой на лыжах. Прикрывая глаза, он видел перед собой убегающую в снежное поле лыжню. Из радиоприемника в комнату, обставленную старой мебелью, наполненную книгами, освещенную настольной лампой, непринужденно проникали звуки чембало.

Артуру мнились розоватые кружева, свечи в золоченых канделябрах, дамы и кавалеры с изящными манерами.

«Ранним утром следующего дня Рене д’Эрбле, одетый в сутану, явился к лучшему в Париже учителю фехтования. В зале было пусто, лишь в стороне два фехтовальщика разминались со шпагами в руках.

Учитель, итальянец средних лет, взял со стола линейку с делениями и, держа ее вертикально, предложил Рене поймать ее, как только он разожмет пальцы.

Линейка успела пролететь не более трех дюймов, когда была подхвачена семинаристом.

– Сколько времени вы бы хотели заниматься со мной, шевалье? – спросил без обиняков итальянец.

– Ровно год, сударь. Смогу ли я после этого на равных сражаться, скажем, с офицером королевской гвардии? – Рене следил глазами за двумя фехтовальщиками (позже он узнает их имена: Атос и Портос).

– Вы будете приходить ко мне ежедневно, шевалье. Через год вы сможете выйти на бой с двумя офицерами.

– Превосходно!

Год пролетел быстро. Лицо Рене немного похудело, волосы отросли до плен. Походка стала уверенной, а в движениях появилась грация крупной кошки.

Однажды вечером Рене снял сутану и надел гранатовый колет с шитьем, прицепил шпагу и отправился в гости на улицу Фран-Буржуа, что в восточной части Парижа, примерно в полумиле от Бастилии.

Когда он вошел, светский раут был в разгаре. Кланяясь знакомым, он отыскивал нужного ему человека. Наконец, увидев оскорбившего его офицера, Рене решительно направился к нему.

Офицер с нежностью напевал песню о любви одной из дам. Рене постоял, послушал, однако, не дав допеть песню до конца, прервал офицера на полуслове:

– Сударь, вы продолжаете настаивать на своем праве возражать, если я соберусь прийти в известный нам дом на улице Пайен?

Офицер несколько опешил, затем, оправившись от неожиданности, спросил резко:

– Кто вы такой, сударь? Я вас не знаю!

– Знаете, сударь, знаете. Я – тот самый молоденький аббат, который переводит “Юдифь” стихами и которого вы имели намерение угостить ударами палки.

– Да, уже вспомнил. – Офицер ухмыльнулся. – Так что вам угодно?

– Мне угодно, – Рене понизил голос, – чтобы вы соблаговолили пойти прогуляться со мной.

– С величайшим удовольствием. Завтра утром я в вашем распоряжении!

– Немедленно, сударь. Я не хочу дважды напоминать о себе.

Глаза офицера зловеще округлились:

– Как вам будет угодно.

Затем, обернувшись к дамам, он проговорил:

– Сударыни, прошу меня простить. Я только убью этого господина и сразу же вернусь, чтобы спеть с вами последний куплет.

И он последовал за пошедшим к выходу Рене д’Эрбле».

К шести часам темнело и, завидев оживление в доме, к Косте приходил сосед Марк Аронович. Он приносил с собой завернутую в старую телогрейку кастрюлю с супом, только что снятым с огня его хозяйкой.

Марк Аронович был пенсионером, жил в Удельной постоянно и не мог отказать себе в удовольствии провести время в мужской компании, тем более среди молодежи. Он, как говорится, пожил, много знал, был умен и собеседником являлся отменным. В 1967 году его поспешили отправить на пенсию из летно-испытательного института, которому он отдал много лет; через некоторое время, правда, позвали обратно, но вернуться он не захотел.

– Ну, так я вам скажу, молодые люди, такого воздуха, как здесь, вы нигде не сыщите! Сам Захарьин рекомендовал легочным больным наш воздух.

– Это тот Захарьин, что лечил в Ливадии Александра III, – подтрунивая над Марком Ароновичем, немедленно отреагировал Костя, – лечил, но не вылечил?

– Константин Георгиевич, дорогой, император был обречен.

– А императору, между прочим, и пятидесяти еще не было, – сказал Костя, принимая кастрюлю.

– А Захарьин, между прочим, получил орден Александра Невского.

– Ладно, ладно. Здешний воздух и вправду замечательный. – Костя открыл крышку и потянул носом. – Что скажете, друзья?

Артур и Виталик, учуяв запах мясного супа с чесноком, без возражений согласились с очевидным, они быстро помогли накрыть на стол. Суп был разлит по тарелкам, и несколько первых минут все ели молча.

– Кстати, Марк Аронович, – отложив ложку, лукаво спросил Костя, – книга пророка Захарии не входит в Тору?

– Помилуйте, Костя. Захарьины, как вы знаете, старинный боярский род. Роман Захарьин – отец царицы Анастасии, жены Ивана Грозного. От них Романовы пошли.

– Припоминается, – прищурившись, продолжал Костя, – что в XIV веке в свите литовского князя в Новгороде был чародей по имени Схария или Захария. Он ведь секту основал, и, если не ошибаюсь, согласно Софийской летописи, за это впоследствии сожгли в железной клетке Федора Курицына.

– Костя, объясни, о чем это вы? – не выдержал Артур.

– Константин Георгиевич шутит над стариком, – ответил за Костю Марк Аронович. – Ему известна моя слабость к фамилиям знаменитостей.

– Например!

– Ну, например, назовите фамилию известного человека.

– Виталик, назови.

– Ленин.

– Ульянов.

– Это все знают.

– Все, да не все. По материнской линии знаете?

Артур помотал головой.

– Бланк, – сказал Марк Аронович.

– Ага, Виталик, еще назови кого-нибудь.

– Сталин.

– Е-мое! Джугашвили, понятное дело. А материнскую никогда не слышал, – Артур с ожиданием посмотрел на Марка Ароновича.

– Геладзе.

– Здорово! Теперь я спрошу, а то Виталик Горького предложит.

Марк Аронович поощрительно улыбнулся. Артур посмотрел вверх.

– Ну, например, Саша Черный.

– Гликберг.

– Костя, теперь ты!

– Пожалуйста. Давайте спросим что-нибудь посложнее, скажем, про жену Берии.

– Жена Берии – Гегечкори Нина Теймуразовна. Говорят, на самом деле – дочь князя Багратиона и польской красавицы Золотницкой. Сама красавица, как и ее сестра, княгиня Леонида, жена Владимира Кирилловича Романова, одного из наследников русского престола.

– Легенда, – сказал Костя.

– Может да, а может, и нет.

– Я знаю, как звали Троцкого. Бернштейн. Нет, Бронштейн. Нам на первом курсе говорили, – сказал Артур.

– А я – Гитлера, – сказал Виталик.

– Кто этого не знает? Шикльгрубер.

– Надо еще заправиться, – Виталик махнул рукой и попросил у Кости добавки.

Тот пошуровал половником в кастрюле. Остатки супа разлили по тарелкам.

– На чем мы остановились?

– Молодые люди ищут примеры.

– Бороться и искать, найти и не сдаваться. Кто сказал?

– Это – Каверин, «Два капитана». Полярные экспедиции и борьба с норд-остом. Последний бросок на Север.

– Вениамин Каверин – Зильберштейн, – вставил Марк Аронович.

Все засмеялись. Отсмеявшись, Костя сказал:

– По-моему, это все-таки заключительные слова из поэмы «Улисс». Не Каверина, а Теннисона.

– Марк Аронович, вы были знакомы со знаменитыми людьми? – спросил Артур.

– Так, чтобы хорошо знаком – нет. Но до войны видел здесь известных людей. У нас в детском городке преподавал Марк Шагал. Потом тут рядом, в Малаховке, был поначалу театр, в котором даже Шаляпин пел. Кстати, тогда вот отсюда, от Удельной, до театра ходила конка, – Марк Аронович показал рукой в окно. – Шаляпина я, конечно, не застал, не помню и Бунина, хотя он жил здесь на даче Телешова. Помню, перед войной тут снимали фильм по Островскому.

– Качалова видели?

– Качалов – Шверубович!

– Вы неисправимы!

– Увы, каюсь, Костя. Но здесь Качалова не видел.

– Говорят, – сказал Костя, – на сцене этого театра свою первую роль сыграла Раневская. Помните: «Я возьму с собой “Идиота”, чтобы не скучать в троллейбусе».

– Раневская – Фельдман! – не выдержал Марк Аронович.

Костя обессиленно развел руками: кто бы сомневался?

– А я недавно Келдыша видел, – похвастался Артур, – в гардеробе Физического института. Он пальто сдавал, а я одевался.

– Откуда ты узнал, что это Келдыш? – спросил Виталик.

– Откуда? От верблюда. Во-первых, я вижу – личность знакомая, а потом мне же гардеробщица сказала.

– Капитально! И что он у вас делал?

– Как что? Наверное, заехал к директору. Может же президент Академии наук заехать к академику Скобельцыну.

– Тебе ничего не сказал?

– Как же! Обнял меня и прослезился.

– Да ладно…

– Ну, сдал человек пальто и пошел к лестнице.