Егор Пигулевский - Невымышленные истории вымышленных персонажей

• Название: Невымышленные истории вымышленных персонажей
• Автор: Егор Пигулевский
• Жанр: Сказка

Отчего лес у писателя Егора Пигулевского называется Вымышленным? Вероятно из-за того, что там не обитают эльфы, гоблины, единороги и прочая «нечисть», кочующая из сказки в сказку, притом у совершенно разных авторов. Там правят бал выдуманные звери, которые, впрочем, испытывают вполне настоящие чувства, в чём-то сомневаются, иногда завидуют друг другу, обижаются. Но дружба – на то и дружба, чтобы всегда побеждать, а посему концовки каждой истории настолько трогательные, что даже взрослого читателя могут пробрать до слёз, притом не вымышленных слёз, а самых настоящих. Да и сюжет сказок так захватывает, что трудно оторваться, не прочитав всё на одном дыхании.

---

– Несколько часов! – повторил он вслух, – Впереди ещё целая долгая жизнь, несколько часов ничего не решают, – резюмировал зверь, стягивая с себя домашние валенки, в которых он задремал, потом забрался под одеяло, не взбивая подушки, плюхнулся на неё и тут же уснул.

Часть вторая, в которой Бубню всё-таки разбудили

– Да проснись же ты! – тряс и кричал прямо в ухо Шныра, пытаясь разбудить спящего зверя, – Ну же, вставай!

– Что? Что случилось? – Бубня открыл глаза. Перед ним стоял перепуганный друг, весь мокрый с всклокоченной шерстью.

– Наконец-то, – недовольно воскликнул Шныра, – Одевайся. Скорее! Быстрее! Живо!

Бубня посмотрел в окно. На улице было темно. «Сколько же я спал? Неужто сутки?» – спросил он сам себя и начал подниматься, но в миг вернувшаяся бдительная усталость напомнила ему, что уснул он не так давно.

– Что-то случилось? – сипло спросил он.

– Много чего, – по-деловому ответил Шныра, выбрасывая из шкафа прямо на кровать рубашку, штаны и носки. – Собирайся скорее, ты очень нам нужен.

Ничего не понимая, трясущимися лапами Бубня натянул на себя вещи, потом надел куртку, влез в сапоги, перепутав правый и левый. В голове шумело, мысли одна за другой влетали и вылетали. Никто не ходит в гости в такое время, значит что-то случилось. Случилось! Но что?

Не выключая света, зверь вышел из дому вслед за другом, закрыв дверь на навёрточку, он спустился с крыльца и только теперь, когда в лицо врезался не на шутку разбушевавшийся ветер, он вспомнил про Нюмнюмника.

– Расскажи мне, что произошло? – потребовал Бубня, догнав Шныру.

– Нам нужно как можно быстрее попасть к Сноксу! – сердито ответил друг.

«К Сноксу? – удивился зверь, – Значит, с Нюмнюмником всё в порядке и произошло какое-то другое ЧП. Но что?». Звери быстро шагали по темному лесу, не разбирая под ногами ни тропинок, ни кустов, несколько раз они по очереди спотыкались о пеньки, но продолжали идти без остановок и отдыха. Ветер неустанно выл, голые деревья отвечали ему треском веток. Где-то далеко ухала голодная сова: какое бы живое существо захотело сейчас прогуливаться по Вымышленному лесу? Лес был предоставлен сам себе, творил, что хотел, и не желал становиться сейчас удобным кому-то.

– Я его видел накануне, с ним было всё хорошо, – сипел Бубня, – Зачем мы к нему спешим так рано?

– Его придавило лестницей, – рявкнул Шныра и зло посмотрел на друга, такого взгляда у зверя, наверное, не было никогда.

Бубня, который всё это время страдал и мучился, думая всякие нехорошие мысли, неожиданно засмеялся.

– Как это, придавило?

– А вот так! – закричал, остановившись, зверь, но тут же взял себя в руки и поспешил продолжить путь, – Кто ему сказал, что он слабый очень? – спросил Шныра, немного погодя.

Бубня развел лапами. Так вот в чём дело!

– И поэтому ты меня разбудил? Из-за того что этого недотёпу придавило лестницей? Ты решил, что я должен идти по этому холоду, в темноте, грязи, чтобы вызволить его? В себе ли ты, друг мой Шныра? – Бубня негодовал, лучше он бы он пошёл навестить болеющего Нюмнюмника, чем спасать какого-то Снокса, сам виноват!

– Расстроенный, он пришел домой, – Шныра не обратил внимания на слова друга и продолжил свой рассказ, – И решил, что ему следует незамедлительно сделаться сильнее. Для этого он нашел где-то на чердаке дедушкину гирю, поднял её и, конечно же, тут же уронил. Та проломила потолок и упала в дом, проломив и пол. Снокс начал спускаться по лестнице, но та под его весом, угодила в дыру, которую проделала гиря, и упала вместе со Сноксом. Он пролежал всю ночь, пока я не пришёл к нему. Битый час я старался стянуть лестницу, но сделать это в одиночку мне не под силу. Только у тебя получится её поднять. Ты в Вымышленном лесу – самый сильный, увы, – больше Шныра не проронил ни слова, он лишь шёл и шёл, делая только широкие шаги.

– Вот дела-а… – сказал Бубня, которому стало очень жаль друга, пролежавшего на холодном полу всю ночь без движения и неспособного освободиться из-под лежащей и давящей на него лестницы, которую он же сам, Бубня и смастерил год назад из широких дубовых досок, чтобы та была тяжелее и массивнее и прослужила не меньше ста лет.

– Снокс очень не хотел, чтобы я звал тебя на подмогу, – сказал уже на подходе к дому зверя Шныра, – Он рассказал мне, почему вдруг, на ночь глядя, решил заняться спортом.

– Ох, ох, ох, – стонал Бубня, – Подумаешь!

– Да уж, натворил ты делов, – безучастно, отозвался Шныра, глядя в глаза другу, потом отвернулся и быстро поднялся в дом.

– Наверное, если бы я знал! – сам себе сказал Бубня и почесал затылок под шапкой, – Если бы я знал… Но я-то не знал!

Поднявшись в дом, друзья быстро прошли в чулан, где на полу, придавленный лестницей, лежал Снокс. Шныра, пытаясь выручить друга, закутал его в несколько слоёв тёплого платка, под голову засунул подушку, но по всему было видно, что валяться распластанным под тяжестью было мало того, что не комфортно, но ещё и очень зябко. Бубне даже показалось, что на холодном полу в свете тусклой лампочки он видит иней. В один момент ему стало жаль Снокса.

Сгорая от стыда и извиняясь, зверь тут же поднял лестницу. Снокс выглядел уставшим. Под глазами появились большие темные круги.

– Снокс, пожалуйста, – взмолился Шныра, – Ты очень устал, всю ночь пролежал в чулане, но нам очень нужно найти в лесу полынь. Только ты можешь помочь нам, у тебя лучший во всем Вымышленном лесу нюх.

– Да, да, конечно, – тихо сказал Снокс, – Я сейчас же пойду.

– А мы тебе поможем. Будем нести фонари, – предложил Шныра.

Звери быстро собрались и отправились в путь. Снокс бегал от одного куста к другому, нюхал ветки, некоторые пробовал на вкус. Бубня, которому после спасения друга стало намного легче, присел на пенёк и беззаботно спросил Шныру.

– Может быть, я пойду домой? Мы же спасли нашего проворного друга?

– Если хочешь, конечно, иди, – равнодушно ответил Шныра, внимательно следивший за перемещениями Снокса, – А тебе не интересно, зачем нам среди ночи понадобилась полынь?

Бубня вопросительно посмотрел на товарища.

– Всё дело в том, – начал рассказывать Шныра, – Что Нюмнюмнику совсем худо, жар у него, в бреду он. Ему срочно нужен лечебный отвар.

Бубня похолодел.

– Так у Соняки же есть все возможные настойки и травки, – сказал Бубня, хотел было что-то ещё добавить, но осёкся…

– Да, целебные травы у неё были, только она выкинула всё, потому что кое-кто, – тут Шныра сделал долгую паузу и пристально посмотрел на Бубню, – Сказал ей, что толку от её настоек нет!

Зверь соскочил с пенька, схватил второй фонарь и хотел побежать к Сноксу, чтобы помочь ему побыстрее найти полынь, которая даже ночью, даже в одиноком пустом лесу пахнет так сильно, что её ни с чем не перепутаешь, но поскользнулся на торчащем из земли мокром корешке и упал.

– Нашёл, нашёл! – закричал Снкос, выбегая довольный из кустов и волоча за собой больший куст сухой полыни, – Скорее, Бубня, чего ты разлёгся? Помоги мне нарвать веточек. И ты, Шныра, тоже не стой.

Бубня вскочил с места и уже через несколько секунд складывал сорванные ветки в лукошко. Когда собрали столько, сколько нужно, зверь отдал корзинку Шныре и побежал к Нюмнюмнику.

– Что же это такое? – говорил он сам себе, – Как же могла Соняка всё выбросить? Неужели только из-за меня. Ах, какой я дурак! Ах, какой дубина! Но если бы я знал, конечно же не стал бы ничего ей говорить.

Бубне было так стыдно, что иногда он хотел развернуться и побежать прочь, лишь бы не видеть глаз своих друзей. Нюмнюмника же он очень хотел увидеть, но жутко боялся. В голове зверя со скоростью молнии проносились одна за другой мысли. «Как так получилось, что я его не проведал? Почему я не пошёл со Шнырой? Почему не отнёс малинового варенья сразу? Но я же не знал, что он так тяжело болен!» – пытался найти себе оправдание зверь, – «Так я думал, что он просто простыл. Но разве при обычной простуде лучшим друзьям не нужно внимание и забота?» Мысли Бубни метались, он задавал себе великое множество вопросов, спорил, находил ответы, опять спорил и всё время возвращался к одному и тому же выводу: предательство начинается с малого, еле заметного даже не поступка, а не совершённого поступка. Бубня бежал, сейчас он не хотел спать, не хотел есть, ему было не важно, насколько холодно или ветрено на улице, ему было важно навестить Нюмнюмника, спросить у него: «Как ты себя чувствуешь, дружище?» Почему-то именно сегодня Бубня очень боялся, что может случиться что-то непоправимое. А раз Шныра, внимательный и заботливый, но толстокожий и обычно хладнокровный Шныра, поднял на уши весь Вымышленный лес, значит здоровье Нюмнюмика в серьёзной опасности.