Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

• Название: Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты
• Автор: Лев Толстой
• Жанр: Русская классическая проза

---

<Способъ, которымъ онъ прежде, еще при жизни матери, предполагалъ разрѣшить земельный вопросъ и общій и, главное, личной собственности на свою землю, – передавъ ее крестьянамъ ближайшихъ селеній, тѣхъ, которые могли пользоваться ею, передавъ ее крестьянамъ за плату равную рентѣ земли. Плату эту крестьяне должны были вносить въ общую кассу и деньги эти употребить по рѣшенію выборныхъ отъ общества крестьянъ на общія общественныя нужды: подати, школу, дороги, племенной скотъ, вообще все то, что могло быть нужно для всѣхъ членовъ общества.>59

Совѣстно ему было вотъ отъ чего: еще изъ университета, который онъ бросилъ съ 3-го курса, потому что, прочтя въ то время «Прогрессъ и бѣдность» Генри Джорджа и встрѣтивъ въ университетѣ недобросовѣстныя критики этого ученія и замалчиванія его, онъ рѣшилъ посвятить свою жизнь на распространеніе этого ученія. Для распространенія же его считалъ необходимымъ устроить свою жизнь такъ, чтобы она не противорѣчила его проповѣди. И вотъ этотъ то проэктъ онъ хотѣлъ и не могъ осуществить впродолженіи 14 лѣтъ. Разумѣется, не одна мать препятствовала этому, но увлеченія молодости и различныя событія жизни. Теперь же, когда осуществленіе было возможно, оно уже не влекло его по прежнему и не казалось уже столь настоятельно необходимымъ.

Онъ чувствовалъ себя до такой степени тонкими нитями, но твердо затянутымъ въ свои отношенія съ Алиной, что все остальное становилось въ зависимость отъ этихъ отношеній. Отдать Рязанскую землю мужикамъ, надо отдать и Нижегородскую и Самарскую и остаться ни съ чѣмъ. Все это хорошо было тогда, прежде, когда я былъ одинъ, довольствовался малымъ и могъ зарабатывать что мнѣ нужно, но теперь, другое дѣло: не могу я отдать свои имѣнія и, женившись, пользоваться ея состояніемъ. Я долженъ ее убѣдить.... Да и потомъ: такъ ли это? Все надо обдумать. А пока оставить какъ есть. Письмо арендатора онъ оставилъ безъ отвѣта. На записочку же Кармалиныхъ онъ отвѣтилъ, что благодаритъ за напоминаніе. Онъ точно забылъ и постарается придти вечеромъ. Отдавъ записку, онъ поспѣшно одѣлся и поѣхалъ въ судъ.

2.

Въ повѣсткѣ было сказано, чтобы въ 10 быть въ зданіи суда, и въ четверть 11 го Нехлюдовъ слѣзъ съ извощика на большомъ мощеномъ дворѣ суда съ асфальтовыми тротуарами, ведущими въ двери зданія. Люди разнаго вида: господа, купцы, крестьяне взадъ и впередъ, больше впередъ, двигались по тротуару, по лѣстницѣ и встрѣчались въ дверяхъ и огромныхъ коридорахъ. Сторожа въ своихъ мундирахъ съ зелеными воротниками тоже поспѣшно сновали по коридорамъ, исполняя порученія судейскихъ и направляя посѣтителей.

Нехлюдовъ спросилъ у одного изъ нихъ, гдѣ сессія суда.

– Какого вамъ? – съ упрекомъ за неправильность вопроса спросилъ сторожъ. – Есть и судебная палата, есть окружный60 съ присяжными, есть гражданское, уголовное отдѣленіе.

– Окружный съ присяжными.

– Такъ бы и сказали. Сюда, 4-я дверь налѣво.

Нехлюдовъ пошелъ къ указанной двери. Не доходя ея, другой сторожъ спросилъ Нехлюдова, не присяжный ли онъ, и, получивъ утвердительный отвѣтъ, указалъ ему въ развѣтвленіи коридора комнату присяжныхъ. Въ двери комнаты стояло двое людей – оба безъ шляпъ или шапокъ въ рукахъ: одинъ высокій, толстый, добродушный, плѣшивый купецъ, другой съ черной бородкой и щетинистыми волосами, одѣтый какъ купеческій прикащикъ, молодецъ, очевидно еврейскаго происхожденія.

– Вы присяжный, нашъ братъ? – спросилъ купецъ.

– Да, присяжный.

– И я тоже, – сказалъ Еврей.

– Ну, вмѣстѣ придется служить. Что же дѣлать, послужить надо, – сказалъ купецъ.

Нехлюдовъ вошелъ въ комнату. Въ ней было ужъ человѣкъ 15 присяжныхъ. Всѣ только пришли и не садясь ходили, разглядывая другъ друга и знакомясь. Вслѣдъ за Нехлюдовымъ вошелъ въ мундирѣ и въ pince-nez судебный приставъ, худой, съ длинной шеей и походкой на бокъ въ связи съ выставляемой губой61 и, обратившись къ присяжнымъ, сказалъ:

– Вотъ съ, господа, сдѣлайте одолженіе, къ вашимъ услугамъ помѣщеніе это. И сторожъ вотъ Окуневъ, кому что нужно.

Отвѣтивъ на нѣкоторые вопросы, которые ему сдѣлали присяжные, приставъ досталъ изъ кармана листъ бумаги и сталъ перекликать присяжныхъ:

– Статскій совѣтникъ И[ванъ] И[вановичъ] Никиф[оровъ].

Никто не откликнулся.

– Отставной полковникъ Иванъ Семеновичъ Иван[овъ].

– Здѣсь.

– Купецъ второй гильдіи Петръ Дубосаровъ.

– Здѣсь, – проговорилъ басъ.

– Бывшій студентъ князь Дмитрій Нехлюдовъ.

– Здѣсь, – отвѣтилъ Нехлюдовъ.

Отмѣтивъ не явившихся, приставъ ушелъ. Присяжные, кто познакомившись, а кто такъ только, догадываясь, кто кто, разговаривали между собой о предстоящихъ дѣлахъ. Два дѣла, какъ говорилъ одинъ, очевидно все знающій присяжный, были важныя: одно о злоупотребленіяхъ въ банкѣ и мошенничествѣ, другое о крестьянахъ, за сопротивленіе властямъ. Все знающій присяжный62 говорилъ съ особымъ удовольствіемъ о судѣ какъ о хорошо знакомомъ ему дѣлѣ, называя имена судей, прокурора, знаменитыхъ адвокатовъ,63 которые будутъ участвовать въ процессѣ о мошенничествѣ, и безпрестанно употреблялъ техническія слова: судоговореніе, кассація, по статьѣ 1088 по совокупности преступленія и т. п. Большинство слушало его съ уваженіемъ. Нехлюдовъ былъ занятъ своими мыслями, вертѣвшимися преимущественно около Алины Кармалиной. Нынѣшняя записка, простая, дружеская, съ упоминаніемъ о томъ, что она взяла на себя обязанность быть его памятью, и приглашеніе обѣдать къ нимъ послѣ суда, и напоминаніе о верховой лошади, которую она совѣтовала, а онъ не позволялъ себѣ купить, – все это было больше чѣмъ обыкновенныя дружескія отношенія.

<Нехлюдовъ былъ человѣкъ стариннаго, несовременнаго взгляда. Онъ не считалъ, какъ это считаютъ теперешніе молодые люди, что всякая женщина готова и только ждетъ случая отдаться ему и что дѣвушки невѣсты всегда всѣ готовы при малѣйшемъ намекѣ съ его стороны броситься ему на шею, а, напротивъ, считалъ, что женщины его круга (къ сожалѣнію, онъ считалъ это только по отношенію женщинъ своего круга), что женщины его круга это все тѣ особенныя, поэтическія, утонченныя, чистыя, почти святыя существа, каковыми онъ считалъ свою мать и какою воображалъ свою будущую жену, и потому передъ всякой дѣвушкой, которая нравилась ему и которую онъ могъ надѣяться сдѣлать своей женой, передъ всякой такой дѣвушкой онъ робѣлъ, считалъ себя недостойнымъ ничтожествомъ не только по очевидной нечистотѣ своей въ сравненіи съ несомнѣнной невинностью дѣвушки, но и просто по ничтожеству своихъ и тѣлесныхъ и душевныхъ качествъ въ сравненіи съ тѣми, которыя онъ приписывалъ ей. Кармалина нравилась ему.>64 Какъ ни считалъ Нехлюдовъ себя недостойнымъ такого возвышеннаго поэтическаго существа, какимъ представлялась ему Алина, въ послѣднее время, въ самое послѣднее, онъ начиналъ вѣрить, что она можетъ быть не отказала бы ему, если бы онъ и рѣшился сдѣлать предложеніе. А жениться ему хотѣлось. Холостая жизнь съ своей диллемой вѣчной борьбы или паденія становилась ему слишкомъ мучительна. Кромѣ того, она просто всѣмъ своимъ таинственнымъ для него дѣвичьимъ изяществомъ плѣняла его, и онъ самъ не зналъ, какъ сказать: влюбленъ или не влюбленъ онъ въ нее. Когда онъ долго не видалъ ее, онъ могъ забывать ее, но когда онъ видѣлъ ее часто, какъ это было послѣднее время, она безпрестанно была въ его мысляхъ. Онъ видѣлъ ея улыбку, слышалъ звукъ ея голоса, видѣлъ всю ея изящную фигуру, именно всю фигуру, никакъ не отдельныя матеріальныя части ея фигуры, – видѣлъ ее, какъ она, послѣ того какъ играла для него любимыя его вещи, вставала отъ фортепьяно, взволнованная, раскраснѣвшаяся и смотрѣла ему въ глаза. Ему было какъ то особенно свѣтло, радостно и хорошо съ нею. Теперь онъ сидѣлъ въ комнатѣ присяжныхъ, думая о ней, о томъ, какъ онъ сдѣлаетъ ей предложеніе, если сдѣлаетъ его. Какъ, въ какихъ словахъ? И какъ она приметъ? Удивится? Оскорбится? И онъ видѣлъ ее передъ собой и слышалъ ея голосъ. «Нѣтъ, не надо думать, – подумалъ онъ. – Изъ думъ этихъ ничего не выйдетъ. Это само сдѣлается, если это должно сдѣлаться. Лучше посмотрю, что тутъ дѣлается». И онъ вышелъ въ коридоръ и сталъ прохаживаться. Движеніе по коридору все усиливалось и усиливалось. Сторожа то быстро ходили, то, несмотря на старость, рысью даже бѣгали взадъ и впередъ съ какими то бумагами. Приставы, адвокаты и судейскіе проходили то туда, то сюда. Нехлюдовъ былъ въ томъ особенномъ, наблюдательномъ настроеніи, въ которомъ онъ бывалъ во время службы въ церкви. Мыслей не было никакихъ, но особенно ярко отпечатывались всякія подробности всего того, что происходило передъ нимъ. Вотъ дама сидитъ въ шляпѣ съ желтымъ цвѣткомъ на диванчикѣ и, очевидно спрашивая совѣта адвоката, говоритъ неумолкаемо и не можетъ удержаться, и адвокатъ тщетно ждетъ перерыва ея рѣчи, чтобы высказать уже давно готовый отвѣтъ; вотъ сторожъ, очевидно бѣгавшій покурить, строго останавливаетъ молодаго человѣка, желавшаго проникнуть въ запрещенное мѣсто; вотъ жирный судья съ расплывшимся жиромъ, поросшій курчавыми сѣдыми волосами на затылкѣ, съ вывернутыми ногами, съ портфелемъ въ старомъ фракѣ, очевидно, состарѣлся уже въ этихъ коридорахъ и залахъ. Вотъ знаменитый адвокатъ въ дорогомъ фракѣ, точно актеръ передъ выходомъ на сцену, знаетъ что на него смотрятъ и, какъ будто не замѣчая этихъ взглядовъ, что-то ненужное говоритъ собесѣднику; вотъ товарищъ прокурора, молоденькій, черноватенькій, худенькій юноша, очевидно дамскій кавалеръ въ разстегнутомъ мундирѣ съ поперечными погонами, съ портфелемъ подъ мышкой, махая свободной рукой такъ, что плоскость руки перпендикулярна его направленію, поднявъ плечи, быстрымъ шагомъ, чуть не бѣгомъ, пробѣжалъ по асфальту не оглядываясь и, очевидно, не столько озабоченный, сколько желающій казаться такимъ; вотъ священникъ старенькій, плѣшивый, красный, жирный, съ бѣлыми волосами и рѣдкой бѣлой бородой, сквозь которую просвѣчивалъ красный жиръ, скучая прошелъ по очевидно надоѣвшимъ ему мѣстамъ приводить тутъ и здѣсь людей къ присягѣ. А вотъ съ громомъ цѣпей провели конвойные съ ружьями арестантовъ въ халатахъ, мущинъ и женщинъ.