Галина Врублевская - Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

• Название: Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы
• Автор: Галина Врублевская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4311-0043-7

Новый сборник Галины Врублевской открывает автобиографическая проза. Впервые публикуемая повесть «Прощай, «почтовый ящик»!» переносит читателя за ограду засекреченного НИИ «доперестроечных» времен. Автор не только повествует об инженерных буднях, открытиях и конференциях, но также ярко описывает внутреннюю жизнь коллектива. В повести много занимательных эпизодов: от «розыгрыша» дефицитного банного халата до служебных романов в декорациях измерительного стенда.

В книгу также вошли романтические новеллы и эссе о любви и смыслах бытия

---

– Да-да, – кивала я. – Вижу. У вас все в порядке.

– Нет-нет! Вы посмотрите, у меня тут почасовой план, все расписано.

Некоторое время мы препирались с очередной учительницей над ее отчетом, пока ребята ее отряда, сломя голову, безнадзорно носились по территории лагеря.

Только, покрутившись в женском педагогическом коллективе, я поняла насколько свободнее и демократичнее атмосфера в нашем ЦНИИ. Хотя среди наших сотрудников и встречались такие тревожные типы, как наш Фигаро, но были они редкостью.

В лагере мне также пригодились разнообразные умения, которым я обучилась в рабочее время. Так именно в институте, вместе с умной Ларисой, мы ходили играть в обед в настольный теннис (преждевременно пообедав, нарушая рабочий режим). И здесь это умение помогло мне в короткий срок поставить себя в старшем отряде. Там всё, как в звериной стае: признание надо заслужить победой над соперником. Мы схлестнулись с трудным мальчишкой, лидером ватаги непокорных, в теннисном поединке. У нас с ним конфликтные отношения, и этот поединок не просто спорт, а борьба: кто кого. Мне удалось несколько раз обыграть своевольного парнишку, и консенсус был установлен. После своего поражения он перестал бузить, и больше времени проводил за теннисным столом.

Также на работе, снова приплюсовывая время к обеденному перерыву, наши сотрудники играли в модную тогда игру «Эрудит». Набор игры состоял из пластмассовых квадратов с буквами – из них составлялись всяческие слова. В этой игре, как в кроссворде, не надо быть большим эрудитом, достаточно запомнить часто встречающиеся комбинации слов. Этот навык мне пригодился в общении с ребятами среднего возраста.

А после отбоя я играла с пионервожатыми в преферанс – игре я тоже научилась в стенах своего института. Я была вдвое старше вожатых и радовалась, что и с ними обнаружились общие интересы.

В тот год у меня не было другого варианта устроить летний отдых детям. Во-первых, мне никто бы не дал отпуск на все лето. А во-вторых, мы с мужем только взяли участок, чтобы возвести дачу на шести болотистых сотках, в садоводстве за станцией Мга. Участок выдавался институтом бесплатно, но стройматериалы требовалось покупать. И поскольку они, как и многое другое, были в дефиците, Толик метался по областным магазинам в поисках бревен, досок и кирпичей, и в этом я не могла помочь ему. Разве что, уехав с детьми в лагерь, освободила его полностью от домашних забот.

Глава 3. Горбачевская «перестройка» 1985–1991 годы

Перестроечный энтузиазм

Перестроечная риторика Горбачева была принята большинством коллектива с воодушевлением. Слово «гласность» сопровождалось потоком разоблачений как деятелей разных эпох, так и дел. На первых порах необычная информация вызывала всеобщий интерес и бурно обсуждалась в коллективах.

В нынешнее время любой компромат воспринимается уже с безразличием, поскольку люди подозревают, что многие разоблачения порождены выгодой разоблачителей. Но в пору горбачевской перестройки люди ахали-охали-возмущались, узнавая имена очередных расхитителей, организаторов заговоров и прочих виновников бед народа при социализме. Стремительно взлетела к небесам вера людей в печатное слово!

В секторе сложилась традиция выписывать в складчину толстые журналы: «Новый мир», «Иностранная литература», «Нева», «Звезда» и другие. После долгих лет ограничений тиража и с любимой интеллигенцией «Литературной газеты» сняли наконец пресловутый «лимит на подписку». Трудно сейчас поверить, что и журналы могли числиться дефицитным товаром. А тогда впервые каждый желающий мог подписаться на эту газету или купить ее в уличном киоске. С одинаковым интересом все вчитывались в свежие новости.

Поскольку и журналы в лаборатории прочитывали одни и те же, то шло активное обсуждение публикаций: схлестывались мнения, формировались политические взгляды. Прежде весьма однородное в избирательных предпочтениях общество начало раскалываться на «левых» и «правых» – и окончательное расслоение политических взглядов сложилось только к концу правления Горбачева, к 91 году. Наряду с острой публицистикой в журналы хлынул поток «возвращенной литературы»: в прежние годы запрещаемой цензурой. Особенно впечатлил народ солженицынский роман «Архипелаг ГУЛАГ», ввиду объемного документального материала, связанного с политическими заключенными и культом личности Сталина. Тогда же возникла уверенность, что все трагические факты уж точно принадлежат истории. И никого не оставляли равнодушными новые разоблачения: о беспределе на хлопковых плантациях в Узбекистане – тогда окраинном регионе нашего государства, о воровстве директора московского рыбного магазина, о пышной свадьбе дочери секретаря ленинградского обкома в залах известного музея и о других громких делах с вовлечением высоких персон.

Новый тип карьеры

Однако разговоры разговорами, а работа шла своим чередом и даже заметно оживилась. По собственной инициативе сотрудники забросили поднадоевшие игры в слова, перестали разгадывать кроссворды, прекратилась игра в преферанс за дверью, закрытой на кодовый замок. Впервые появилась робкая надежда, а вскоре и уверенность, что собственная судьба зависит от тебя самого, что ты – не винтик в системе, что твоя работа имеет рыночную цену. Возникло понятие «рынок труда», и отдельные сотрудники попытались участвовать в нем. Как и прежде, плановые задания умудрялись выполнить за полдня, но оставшееся рабочее время тратили не на утомительные развлечения, а выполняли теперь заказы для сторонних организаций.

Появилась аббревиатура ЦНТТМ – Центр Научно-технического Творчества Молодежи. Эти первые коммерческие центры возглавлялись комсомольской верхушкой, получали госкредиты и право обналичивать безналичные платежи. В эти кооперативы устремились более молодые специалисты. Устраивались по знакомству, цепочкой перетягивая за собой друзей. Однако и начавшие сотрудничать там инженеры не спешили увольняться из института. На институтском оборудовании решали по договорам научные задачки для новых центров, и эта работа оплачивалась лучше, чем на штатной должности в ЦНИИ. Что не удивительно: ведь руководители сторонних центров не несли затрат на аренду аппаратуры, на эксплуатацию чужих компьютеров, зато получали всевозможные финансовые льготы. Заказанные ЦНТТМ проекты приобретали коммерческую ценность, зато государственные научные учреждения приходили в упадок, теряли кадры, финансирование, а порой и помещения.

В стране вошло в обиход словосочетание «институт развалился». Помаленьку-потихоньку во многих НИИ сотрудникам прекращали выплачивать зарплату, и народ постепенно растекался, кто куда. Однако наш институт, подобно гигантскому кораблю, имея надежный запас плавучести, сумел пережить семибалльное цунами. В «перестройку» произошло и снятие непроницаемой завесы с деятельности института. Засекреченный прежде «ящик» теперь приоткрылся. Именно в это время у входа появилась вывески с названием учреждения на двух языках, а наиболее видные ученые получили возможность общаться с иностранными коллегами на регулярной основе.

Но вернусь к метаморфозам в жизни остальных сотрудников. Те специалисты, что поначалу сотрудничали с кооперативами по разовым договорам, вскоре уволились из ЦНИИ и устроились в новые коммерческие структуры уже на постоянной основе. И одним из первых шагнул в новую жизнь любимец женщин Стасов, ведь несмотря на повышенную любовь к женскому полу, программистом он был крепким. Он и другие инженеры иногда захаживали иногда в институт уже в качестве контрагентов и бывшие коллеги забрасывали их вопросами. Они умалчивали о своих доходах, зато, становясь вербовщиками, расписывали выгоды «левой» подработки в их структурах. Наши специалисты, имеющие опыт работы на различных ЭВМ, оказались востребованы, особенно те из них, кто занимались «системой», а не прикладными задачами. К тому же институт перед всеми финансовыми передрягами успел закупить несколько персональных компьютеров IBM-PC, на тот момент бывших новинками в парке машин.

И уже наступала эра «пользователей» компьютерами. Пользователи компьютеров – почти как пользователи телевизоров, им нужны простые кнопки и краткие правила, и не важно, что там внутри. Наши специалисты подрабатывали, составляя для «пользователей» компьютерные игры, тесты медицинской диагностики. Требовались и программы-драйверы для связи компьютеров с принтерами и прочими периферийными устройствами, внедрялось автоматизированное управление базами данных для складов, аптек, транспортных предприятий. Все эти высокотехнологичные продукты разрабатывались и в стенах ЦНИИ, притом, в рабочее время.

Кроме компьютерщиков могли получить заказ на стороне и научные работники других специализаций: исследователи вибраций, разработчики звукоизолирующих покрытий. Они адаптировали технологические решения, полученные для судовых конструкций, в гражданские отрасли: в домостроение, на транспорт. Здесь тоже начала складываться рыночная ниша. Но сам институт, как организация, оказался не конкурентоспособен для таких заказов ввиду больших накладных расходов. Новые ЦНТТМ, как юркие моторные лодки, были гораздо маневреннее и «съедали меньше бензина».