Ян Вильям Сиверц ван Рейзема - Информатика социального отражения. Информационные и социальные основания общественного разума

• Название: Информатика социального отражения. Информационные и социальные основания общественного разума
• Автор: Ян Вильям Сиверц ван Рейзема
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-86947-069-0

Книга посвящена проблемам информационных оснований мышления и культуры. Автор выступает и как информатик и социолог и как философ, по новому раскрывающий связь индивидуального, ноосферного и общественного. В работе затронут ряд актуальных и сложных проблем, как например, проблемы совершенствования знаковых технологий мыслительной деятельности, взаимодействия человека и компьютера, обратимости оснований универсума, моделирования социально-видовых характеристик третьего тысячелетия и ряда других. Книга написана интересно и предназначена для самых различных кругов читателей.

---

Подобное представление текущей информации с учетом подобающего общего и исторического контекста обеспечивало пользователю информации широкие возможности для интерпретации показателей и их дальнейшей обработки в соответствии с конкретными задачами.

В работах русских статистиков того времени содержалось много хвалебных и даже панегирических высказываний относительно грядущей роли рациональных методов обращения со сведениями. Надежды эти связывались с поступательным ходом хозяйственной и политической жизни. Эти иллюзии относительно возможностей тогдашнего русского общества были развеяны николаевским режимом, положившим жесткий предел как свободомыслию вообще, так и просветительной деятельности в особенности. Если в дальнейшем под влиянием политической обстановки русская статистика отошла от политической науки в сторону обособления эмпирических фактов от глобальных социально-экономических, политических и культурных процессов, то случившееся не вытекало из теории статистики, столь блестяще разработанной русскими учеными начала XIX века.

Для их подхода к отображению социальных процессов было характерно стремление к единству статистического анализа с анализом политэкономическим и политическим, стремление рассматривать эмпирию в ее материально-производительной и духовной реальности, через сопоставление эмпирии с региональным, историческим, общемировым материалом. Их иллюзия была высокой иллюзией, достойной, как и их практическая деятельность, положительной оценки. «Статистика, – подчеркивал Ободовский, – необходима и для государственной службы, и для каждого гражданина… Статистика, наконец, нужна и полезна до каждого гражданина, ибо она питает его патриотизм и сохраняет народность… Всякий образованный гражданин обнаруживает желание знать то, что происходит в государстве; вопрос, что нового? во всякое время в устах гражданина, доказывает участие его о течении общественных дел и тесно соединен с его привязанностью к государю и отечеству, но часто ведет к нелепым заблуждениям, ложным толкам, вредным мнениям, если основательные повсеместно – разлитые статистические сведения не останавливают этого тревожного потока» [82].

Русские статистики внесли существенный вклад в создание фундаментальной базы социально-информационных исследований, подготовив статистику к взаимодействию с общей и конкретной социологией. Исследование этого опыта использования статистики в качестве вспомогательной исторической и социологической дисциплины необходимо для развития социологической информатики, ориентированной на решение задач новейшего времени.

Самостоятельное место в ряду этих задач отводится вопросам изучения знаковой природы социально-информационного отражения, вопросам взаимодействия содержания и форм социальной информации, построения и использования различных систем социальных показателей, оценивающих различные стороны социально-экономического и социально-культурного развития общества, важные проявления его образа жизни.

2.3. Знаково-гносеологический подход к мыслительной деятельности общества и индивидов

2.3.1. Информационный контекст философско-филологических разработок

Социально-информационная проблематика активно вводилась в духовную жизнь русского общества начала XIX в. в работах по «философской статистике», тесно связанной как с непосредственной социально-измерительной, государственно-отчетной деятельностью, так и со школьным и в особенности университетским образованием. Другим каналом распространения социально-информационных идей – преимущественно в среде русской университетской науки – являлись исследования по «философской грамматике», в которых широко трактовались разнообразные вопросы анализа мыслительной, главным образом социально-языковой, практики. В рамках данного направления русской наукой XIX века были достигнуты значительные и, как показало будущее, плодотворные результаты.

Прежде чем перейти к обсуждению достижений этого направления, необходимо отметить, что движение научной и философской мысли (быть может в первую очередь философской, а потом, уже научной) в сторону разработки методологических основ познания отражательной деятельности знаменовало общекультурную тенденцию нового времени, связанную с промышленным, социальным и духовным переворотами в общественной жизни европейских народов, коренным изменением в образе жизни всех общественных субъектов. Одна линия этого движения представлена философскими и филологическими исследованиями, преследующими цель переосмыслить функционирующие в культуре и идущие от античности и средневековья канонические тексты, дать им новую интерпретацию. Другая линия этой по-новому отстраиваемой гносеологии ориентировалась на практическое приспособление содержания этих текстов «к новым знаниям и к новым жизненным ситуациям»[83].

Налицо была социально-культурная ситуация, которая выдвинула на первый план проблему культурного общения, представляющую новую социально-экономическую повседневность – промышленное, торговое, межклассовое, межгосударственное, межэтническое, межиндивидуальное общение. В этой новой социально-культурной ситуации необходимо было выяснить, каким путем, при помощи каких средств можно было бы включить антично-средне-вековую культуру, вобравшую ценнейший опыт исторического развития, в совершенно иной мир отношений, поощряющих не только поляризацию общественных богатств, пролетаризацию трудящихся классов, их интенсивную социально-экономическую эксплуатацию, но и решительную расчистку всех ограничений и пут, накладываемых средневековым обществом на индивида как такового. Вот почему деятельность, соотнесенная прежде всего с индивидами, с их направленными к обществу личностными способностями, становится объектом различных по интересам и методологии мыслителей, сплоченных, однако, главным интересом – интересом к философской, логико-комбинаторной, перцепционной разработке мыслительно-духовной деятельности общественного человека. То есть речь шла о создании новой, соотнесенной с историческим опытом гносеологии, об определении взаимодействующих оснований орудийной, собственно социальной и собственно мыслительной отражательной деятельности.

Сфера этой новой гносеологии строилась иерархично. В «вершине» – немецкая классическая философия: Кант, Шеллинг, Фихте, и в особенности Гегель (уровень общей философской логики). «Внизу» – научно-практическая деятельность, сопряженная с интересами экономики и социальной активности. В «середине» – разработка механизмов мышления (сознания), связанная с вычленением «атомов смысла», «значений», знаками, их комбинаторикой, их включенностью в высшие и низшие уровни познавательной и отчасти орудийной, производственной деятельности, с выделением темы передачи семантических единиц, их обработкой, их исследованием в рамках «общеинформационной» теории языка как самостоятельной, актуальной и перспективной отрасли гносеологии.

Этот уровень (непосредственной информационной проблематики) представлен такими мыслителями, как Ф. Бэкон (1561–1626), Р. Декарт (1596–1650) и Г. Лейбниц (1646–1716). Именно Ф. Бэкон и выдвинул концепцию философской грамматики, положив в ее основу принцип индуктивного эмпирического метода. Ф. Бэкон стремился, по существу, к созданию универсального средства общения, своего рода эсперанто, возможного, по его мнению, вследствие соотнесенности общественной и языковой структуры по критериям, во-первых, чувственного восприятия внешнего мира и, во-вторых, тождественности «целевых функций» различения и выражения.

Дальнейшее развитие эта идея получает у Декарта в его концепции философского языка, сводящего унифицируемые понятия к неразлагаемым эйдетическим элементам, с тем чтобы осуществить исчисление мыслей-идей по типу чисел натурального ряда. В этих рассуждениях оставалось сделать еще один шаг – обосновать логику эвристики как «искусства научного открытия», как «инструмента исчислений», оперирующего знаками логической символики, соответствующими как самим предметам мышления, так и правилам оперирования со знаками. Шаг этот был сделан Лейбницем. По Лейбницу, картина мышления открывается лишь на базе философского, исчисляющего языка, имеющего дело с «атомами смысла» и стремящегося заменить субъективность рассуждений исчислением «рациональных предикатов»[84].

Знаковая деятельность человечества, конечно, не является изолированной. Она органически вплетена в материально-духовную практику. Ее задача – создание социальной памяти путем передачи сообщений. «Чтобы распространяться, множиться, – подчеркивает Гердер, – мысль должна стать словом: так и обряд должен обрести видимый знак, чтобы сохраниться для других и для потомства…»[85]. Соединение, «бракосочетание», по выражению Гер дера, Идеи и Знака составляет одну из основ и культуры, и всего социального бытия [86].