Наталья Алмазова - Морфоз. Повесть белой лилии

• Название: Морфоз. Повесть белой лилии
• Автор: Наталья Алмазова
• Жанр: Русское современное

Мёртвые ангелы никогда не спят.

У них даже нет век, имён и сердца. Они… совершенны и чисты, как лепестки белоснежной лилии. Но совершенство обманчиво.

Путешествуя меж мирами в нескончаемом поиске Знаний, один такой безымянный скиталец оказывается на Земле. Не видя различий меж святостью и пороком, преступая духовные и мирские каноны с непринуждённой легкостью ребёнка, он отчаянно пытается разгадать тайну человеческой души. Прочесть замысловатую криптограмму, в которой блаженство и боль сливаются в едином экстатическом танце. Однако времени на поиск Ответа у него не так уж и много, ведь срезанные цветы, какими бы прекрасными они не были, неизбежно увядают. Познав же сокровенное таинство человеческой природы – простирающееся до безграничности бессмертие, он надеется отыскать сияющую тропу в Сознание самого Бога, дабы разоблачить Его Замысел, постичь собственное предназначение и обрести Вечность.

---

«…А знаешь, Мигель, в моём мире не было такого понятия как Красота. Представь, мы понятия не имели, что это, так как нам не с чем было сравнивать. Красота рождается лишь в контексте, иначе она не существует. Все адепты Храма – все абсолютно из нашей расы – никогда не имели изъянов конструкции. Демиург создал нас равноценными. И его последующие персонификации, сходя до Верховного Иерофанта Цитадели…» Я запнулся на полуслове. Но, взяв себя в руки, всё же решил закончить предложение: «…одинаково совершенны. Ваш мир же функционирует иначе. У вас есть более или менее оформленное понятие о красивом, но, наряду с ним, существуют и уродства, которые проявляются в физической неполноценности и неспособности выполнять базовые функции: к примеру, отсутствие или поражение органов, их видоизменённая форма. Совместно с приятными ароматами существуют отвратительные запахи гниения и тлена, мелодичным звукам противопоставлены иные, резкие и невыносимые для слуха. Хотя сами по себе ни звуки, ни запахи, ни формы не имеют объективной оценки. Оценивает их человек, создавая категории и дробя явления на сектора в зависимости от их мнимого великолепия.

И ты так и не ответил на мой вопрос».

Я умолк, ожидая услышать мнение своего ученика на счёт меня. Однако юноша, запинаясь, проговорил, что ему трудно судить о моей красоте. Мне было не ясно, в чём суть подобной дилеммы. Но, спустя пару секунд, он продолжил, завершая свою мысль, сказав, что, во-первых, я – его Учитель. А, во-вторых, в их нынешнем обществе мужчинам не принято оценивать друг друга – это считается вульгарным. Я был глубоко поражён подобным заявлением и невозмутимо парировал его тем, что я – не мужчина.

«…У меня ведь вообще нет какого-либо определённого пола. Могло статься, что подобное качество люди отнесли бы к понятию андрогинности. Ты озадачен, ученик мой? Что здесь такого? В нашей цивилизации разделение полов отсутствовало изначально. В том никогда не было потребности: такие, как мы, не нуждаются в созидании биологических форм с использованием перекрёстного генетического материала. Это издержки вашего мира: тела людей изнашиваются и дряхлеют, оттого был введён в оборот процесс рождения и воспроизводства форм, дабы обеспечивать души физическими пристанищами. И каждый раз эти формы меняются. Наши же оболочки нельзя в полной мере назвать материальными – это иной уровень существования, подобно сгущению и разряжению газа. Если газ охладить до низкой температуры, он становится жидким или же твёрдым, в зависимости от частоты колебаний и степеней свободы молекул. Если снизить частоту вибраций эфира, он приобретает консистенцию более плотную. Однако эфир не является веществом. Даже переходя на стадию сгущения. Потому мы не умираем – умирать в нас просто нечему. Ничто не разлагается, не гниёт, не тлеет. Эфир пластичен – он просто меняет форму и частоту вибраций. Оттого наши тела способны иметь разнообразные внешние очертания в зависимости от этапа развития, на котором мы находимся. Они достаточно пластичны для того. Быть громадной звездой или небольшим компактным созданием, как я сейчас – не имеет значения. Как видишь, половая дифференциация тут совершенно излишня: обретаясь на одной ступени развития иметь разнящиеся меж собою тела мужской и женской конституции? Зачем? Адепты и иерофанты, каждый из нашей расы всегда ощущает взаимосвязь с другими и, в некотором роде даже, тождество – равнозначность оболочки также способствует этому. Нет зависти, что кто-то лучше тебя: правильнее, сообразнее… Нет гордыни, что ты лучше кого-то. Это не означает, однако, что мы все полностью идентичны, как набор оловянных солдатиков. Ведь среди нас существует вариация функций и разница частотных характеристик в зависимости от выполняемых задач. Эти различия проявлены и в некоторых визуальных дифференциациях. Каждый совершенен и каждый уникален, как и его назначение. Упрощая задачу представления, скажу, что сложением практически все мы одинаковы, но вид и цвет глаз, оттенки кожных покровов и волос разнятся меж собою. Нужды же в различиях более значимых, как то первичные и вторичные половые признаки, нет.

К слову говоря, одна из последовательных эманаций Непроявленной Воли – тот преобразующий материю принцип, что вы зовёте Творцом, Демиургом или Богом, также является андрогинным. Однако в вашем мире Его нисходящие эманации разделились на «мужские» и «женские», расщепляясь таким образом и далее, дойдя до оформленного материального мира. Однако в нашей Вселенной этот путь был пройден иначе.

Но возвращаясь к истоку беседы – понятию о Красоте. Так что же это, если не совершенство? В чём её потаённая суть? Меня занимает данный вопрос, так как, наблюдая людей, я сделал выводы, что их представления об этом нечто во многом иррациональны. Порою существенные отклонения от нормы функционирования организма проходят незамеченными и особь, вопреки очевидности, признаётся красивой. Я никак не могу осознать смысл такого несоответствия. Вероятно, виной тому некие социально-культурные предпосылки, хотя и они не всегда прослеживаются в подобных случаях. Но более всего меня поражает субъективность оценки одного и того же объекта разными людьми: они могут расходиться до полной противоположности! Не смотря на схожесть внутреннего строения и систем секреции, так как многие эмоции определяются на уровне ферментативных реакций, невзирая на в целом согласующиеся характеристики тонких тел, один считает объект уродливым, а другой тот же объект прекрасным. Вот очередная из загадок, что преподносит ваш чувственный мир».

Я прервал поток своих красноречивых размышлений и взглянул на своего ученика, размышляя о субъективности Красоты. Глаза его, пожалуй, можно было назвать прекрасными: светлые, зеленовато-голубого оттенка с контрастным тёмным ободком по краю радужки, они выглядели весьма необычно в сравнении с большинством виденных мною среди людей. Чёрные тонкие брови, слегка опущенные длинные ресницы, подчёркивали их задумчивое, даже, несколько лиричное выражение. Однако выражение это могло изменяться, в зависимости от внутренних переживаний обладателя. У меня же самого глаза были однотонными, без выделенной радужной сферы или области зрачка, угольно-чёрные, с лёгким матовым блеском. Брови, ресницы и любая иная растительность на лице, отсутствовали. Тем не менее, придавать оттенки эмоций выражению глаз я научился, копируя мимику людей.

Я продолжил рассматривать внешность Мигеля. Прежде, я не обращал на то значительного внимания, сосредотачиваясь больше на энергетических оболочках и их оттенке, но сейчас меня заинтересовала данная особенность.

…Черты лица моего ученика были, скорее, аристократичны, нежели мужественны, нос прямой, без малейшей горбинки, красиво очерченные скулы, заострённый подбородок. Волосы цвета воронова крыла, длинные и гладкие, с лёгким переливом как у шёлка, плавно струились на спину, скрывая её до лопаток. Ростом юноша был относительно не высок, сложения стройного, однако не худощавого. Ладони у него были узкие, пальцы изящные, кожные покровы светлые, с лёгким синеватым флёром. Вместе с тем его и моя бледность разнились меж собой невероятно: его бледность имела едва уловимые градации цветов, которые угадывались и в тонких бескровных губах Мигеля, и во впалых щеках, и в каждой малейшей чёрточке лица, осеняя трепетным дыханием жизни всё его существо. Моя же бледность была белоснежностью мрамора – безжизненной и холодной.

Я перевёл взгляд на серебристо-серое зеркало воды. Нет, я не был похож на живого. Равно и на мёртвого не был похож. Совершенный, но… лишённый хрупкости человеческой красоты. Мне никогда не стать одним из них. Не быть в их глазах… красивым. Различия меж нашими в чём-то похожими системами мироустройства всё же слишком велики.

Вероятно, я сделался печален, размышляя о подобном: я так вжился в образ, что многие эмоции в лике моём начали отражаться спонтанно. Discipulus meus взирал на меня с тревогой и участием. Интересно, о чём он думал? Может быть, моему ученику стало меня… жаль?

«…Земная красота тленна и, тем не менее, вечна. У каждого мгновения и каждого предмета в этом мире есть шанс на бессмертие, Мигель». Я говорил очень тихо, едва перекрывая своим голосом шёпот ветра в бурых, скорчившихся в последней муке агонии, листьях. «…каждый человек располагает возможностью познать Нетленность собственного Бытия, обрести нерушимость своей божественной Индивидуальности… каждый… не зависимо от степени своего совершенства. Этот путь открыт для всех: любой из вас может в итоге взглянуть на мир… глазами Его Верховного Создателя, слившись с экстатическим ритмом дыхания Вечности.

…А мы… Мы исчезаем бесследно. Так, словно нас не было и не будет…

…Таем, словно апрельский снег, не успевая коснуться земли, паря в тёплом воздухе лишь долю мгновения. Сгораем в блеске всеохватного величия Абсолюта, рассыпаясь до Пустоты.