Аполлон Коринфский - Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа

• Название: Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа
• Автор: Аполлон Коринфский
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074219-6, 978-5-271-35658-2

Данная книга представляет собой масштабный труд талантливого русского писателя Аполлона Аполлоновича Коринфского (1868-1937), которому удалось собрать богатейший этнографический материал, исследуя запутанное переплетение сохранившихся языческих мифов и обрядов и христианства на Руси, историю всех праздников, поэтические воззрения славян на природу и мироустройство.

Это плод более чем двадцатилетних наблюдений автора над бытом крестьянина-великоросса, дополненных сравнительным изучением всех ранее появлявшихся в печати материалов по русской и славянской этнографии. Самостоятельные наблюдения автора сосредотачивались преимущественно на Нижегородско-Самарском Поволжье (губерниях Нижегородской, Казанской, Симбирской, Самарской).

---

Родственно с только что приведенным сказанием и следующее – несравненно более цветистое по своему песенному-картинному складу, чем оба предыдущие:

«Развивался святой лес зеленый:
А то не святой лес был зеленый,
Но была то свята церковь Софья,
Поют в ней ангелы шестокрылы;
Пришла к ним Мария, Святая Дева,
На руках держит Христа Бога истинна,
Говорят ей ангелы шестокрылы:
«Ради Бога, Мария Святая Дева!
Ты поди в тот сад зеленый,
Нарви Ты Божьяго Древа,
Поди потом к Крестителю-Ивану,
Перед ним Ты поклонися,
Поцелуй Ты черную землю
И тогда ему говори Ты:
– Будь Мне кумом ты, Иван-Креститель,
Окрести ты Христа Бога истинна!
Ясное небо растворилось,
Черная земля затряслася,
Как крестили Христа Бога истинна…»

С праздником Крещения Господня связано в народной Руси немало поверий, относящихся к судьбе человека. Так, например, если кто-нибудь крещен в этот отверзающий небеса над землею день, – то, по слову народной мудрости, быть ему счастливейшим человеком на всю жизнь. Добрым предзнаменованием считается также, если устроится в этот день рукобитье свадебное: в мире да в согласии пройдет жизнь новобрачной четы. В некоторых местностях выходят вечером в Крещенье девушки окликать суженых. Если попадется навстречу им молодой парень – быть добру, старик – надо ждать худа. Да и не перечесть всех поверий, обступающих изукрашенным частоколом обычаев великий праздник Божий. Живуче яркое слово-предание богатыря-пахаря, не вымирают и простодушные поверья его. Еще в конце первой половины XVII столетия писал царь Алексей Михайлович в своей грамоте государевой шуйскому воеводе вообще о святочных, а о крещенских наособицу, пирах-игрищах: «…ведомо нам учинилося, что на Москве, наперед сего в Кремле, и в Китае, и в Белом, и в Земляном городе, и за городом, и по переулкам, и в черных, и в ямских слободах по улицам и по переулкам, в навечери Рождества Христова кликали многие люди Каледу и Усень, а в навечери Богоявления Господня кликали Плугу; да в Москве ж чинится безчинство: многие люди поют бесовския сквернословныя песни… да на Рождество Христово и до Богоявленьева дня собираются на игрища сборища бесовския… игрецы-скоморохи с домбрами и с дудами, и с медведи ходят, и дару Божию хлебу поругаются, всяко животно скотское, и зверино, и птичье пекут. И мы указали о том учинить на Москве и в городех, и в уездех заказ крепкой, чтобы ныне и впредь никакие люди по улицам и по переулкам, и на дворех в навечери Рождества Христова и Богоявленья Калед и Плуг и Усеней не кликали и песней бесовских не пели… А которые люди ныне и впредь учнут Каледу и Плуги, и Усени, и петь скверныя песни, и тем людям за такия супротивныя неистовства быти от нас в великой опале и в жестоком наказанье. И велено тот наш указ сказывать всяким людям всем вслух, и бирючем велено кликати по многие дни»… С той поры минули долгие годы, исчезло из памяти народной понятие о «супротивных закону христианскому» Каледе, Плуге и Усени; но ставшие мертвым звуком имена их по-прежнему слышатся в песнях любящего веселие, сердцем приверженного к стародавней старине народа. Эти имена, когда-то вызывавшие недовольство церковных властей, видевших в них пережиток язычества, в настоящее время только придают цветистость песенному слову.

День Богоявления ознаменовывался в старой Москве праздничным царским выходом, не имевшим себе подобного по торжественности. Со всей Руси был к этому дню съезд бояр и всякого чина именитых людей в Белокаменную: и был этот съезд ради царского лицезрения, из охоты полюбоваться редким великолепием торжества.

Чин крещенского освящения воды совершался патриархом на Москве-реке. Собиралось вокруг «Иордани» до четырехсот тысяч народа. Царь-государь шествовал в большом наряде царском сначала в Успенский собор, а оттуда – на освящение воды, среди стоявшего стеной ратного строя стрельцов, поддерживаемый стольниками из ближних людей, оберегаемый «от утеснения нижних чинов» стрелецкими полковниками в бархатных и объяринных ферезеях и турских кафтанах. Гости, приказные, иных чинов люди и многое множество народа окружали шествие венценосного богомольца. Самое действо освящения воды совершалось, за малыми исключениями, так же, как и в наши дни. Но главным отличием являлась обступавшая его картина – с патриархом и царем во главе. Возвращался крестный ход по прежнему чину. Царь-государь, отслушав в Успенском соборе отпускную молитву, шел в свои палаты царские. А на Москве – «по улицам, по переулкам и во дворех» – начиналось последнее празднование Святок. Люди почтенные принимались за пиры-беседы, молодежь – за песни-игры утешные, а гуляки, памятующие предпочтительно перед всем иным присловье «Чару пита – здраву быти!» – за любимое Русью «веселие».

X. Февраль-бокогрей

Кончается студеный месяц январь-просинец, день Никиты-новгородского февралю-«бокогрею-сеченю» челом бьет. А тому – почин кладут на светлорусском неоглядном просторе Трифоны-перезимники (1-е число) да свят-велик праздничек Сретение Господне (2 февраля) – огороженный в народной памяти причудливым, в стародавние годы поставленным вокруг жизни тыном своеобразных, к одному ему приуроченных, поверий, сказаний и обычаев.

Во дни седой старины звался февраль, по свидетельству харатейного Вологодского евангельского списка, «сеченем»; западная народная Русь, по свидетельству Полоцкого списка Евангелия, прозывала его в ту пору «снеженем»; у малороссов и поляков слыл он за «лютого». Соседи-родичи русского пахаря величали этот месяц каждый на свой особый лад: иллирийские славяне – «вельячею», кроаты – «свеченом», венды – «свечником», «свечаном» и «друнником» (вторым), сербы – «свечковниим», чехи со словаками – «унором». В наши дни деревенщина-поселыцина бережет про него свое прозвище: «бокогрей – широкие дороги». По народным присловьям, подслушанным в разных концах родины народа-сказателя: «Февраль три часа дня прибавит!», «Февраль воду подпустит (март – подберет)!», «В феврале (о Сретенье) зима с весной встретится впервой!», «Февраль солнце на лето поворотит!», «Февраль (Власьев день, 11-е число) сшибет рог зиме!» и т. д. «Вьюги, метели под февраль полетели!» – говорят в народе при последних январских заметях, – приговаривая при первой оттепели бокогрей-месяца: «В феврале от воробья стена мокра!» Но и февраль февралю не ровен, как и год – году: в високосные годы, когда в нем 29 дней («Касьяны – именинники»), это самый тяжелый месяц, пожалуй, даже тяжелее май-месяца.

Второй по современному месяцеслову, февраль-месяц приходил в Древнюю Русь двенадцатым – последним (во времена, когда год считался с марта), а затем – с той поры, как положено было властями духовными и светскими починать новолетие с сентябрьского Симеона-летопроводца, был шестым – вплоть до 1700 года.

Придет февраль, рассечет, по старинной поговорке, зиму пополам, а сам – «медведю в берлоге бок согреет», да и не одному медведю (пчелиному воеводе), а «и корове, и коню, и седому старику». Студены сретенские морозы, обступающие первый предвесенний праздник, но памятует народная Русь, что живут на белом свете не только они, а и оттепели, что тоже сретенскими, как и морозы, прозываются. «Что сретенский мороз, – говорит деревня, – пришел батюшка-февраль, так и мужик зиму перерос!» По крылатому народному слову: «На Сретенье зима весну встречает, заморозить красную хочет, а сама – лиходейка – со своего хотенья только потеет!» Но еще дает себя знать и матушка-зима, особливо если она – годом, как поется в песне, – «холодна больно была»: 4 февраля – на вторые сутки после Сретения Господня – проходит по белым снегам пушистым Николай-Студит (преподобный Николай Студийский); а он хоть и не так жесток, как св. Феодор-Студит (память – 11 ноября), но и все-таки с достаточной силою честной люд деревенский знобит, а у голытьбы-бобылей прямо-таки кровь замораживает, если те – под недобрый час – в неурочное время запозднятся в дороге. Выходит мужик в этот день из хаты, рукавицами похлопывает, похлопываючи приговаривает: «А и кусается еще мороз-от; знать, зима засилье берет!»

На пятые февральские сутки падает память святой мученицы Агафии: «поминальницей» зовет ее народная Русь, поминающая в этот день отошедших в иной мир отцов-праотцев, дедов-прадедов.

В некоторых поволжских губерниях (между прочим, в Нижегородской) существовало поверье, приуроченное к этому дню и в то же время связанное отчасти с праздником Сретения Господня. В этот день, по словам старожилов, пробегает по селам «Коровья Смерть», встретившаяся с Весной-Красною и почуявшая оттепель, которой она, лиходейка, ждет не дождется, заморенная зимней голодовкою.