Антон Васильев - Охранительная концепция права в России

• Название: Охранительная концепция права в России
• Автор: Антон Васильев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7205-1186-9

Представленная монография – первая в истории отечественной правовой науки работа, раскрывающая сущность, эволюцию и основные течения охранительной правовой концепции России. В книге автор предпринял попытку преодолеть односторонний, резко критический подход к консервативной политико-правовой доктрине России, им показан вклад консерватизма в созидание и сохранение русской духовной культуры, государственности и права. В монографии рассмотрена история русской охранительной правовой доктрины на всем протяжении русской истории – с VII по XX вв., выявлены сквозные начала русской традиционалистской мысли: нравственное оправдание государства и права, власть как служение, идеал самодержавия, симфония церковной и государственной властей, соборное управление обществом, приоритет религиозно-нравственных принципов над формальной юриспруденцией, совестное переживание права-правды и др. Многие из используемых первоисточников представителей русского консерватизма в оборот юриспруденции вводятся впервые (Н.М. Карамзина, мит. Филарета, почвенников, священника П.А. Флоренского, С.Ф. Шарапова, Н.И. Черняева мит. Иоанна Снычева, А.И. Солженицына и др.).

Работа была удостоена медали и диплома Российской академии наук в конкурсе РАН среди молодых ученых на лучшие научные работы в 2012 г. в номинации «Философия, социология, психология и право».

Монография предназначена для студентов, бакалавров, магистрантов, аспирантов высших учебных заведений по дисциплинам историко-теоретического профиля, а также для всех интересующихся проблемами русской традиционалистской правовой мысли.

---

В этом отношении, принимая необходимость ряда реформ Петра I, Н.М. Карамзин все-таки видел в политике первого русского императора отрицание российских традиций, насилие над душевным складом русского народа. По мысли Карамзина, такая политика влекла за собой при всех внешних успехах в экономики, просвещении, постепенную нравственную деградацию России. В «Записке о Древней и Новой России» он писал: «Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государство, подобное физическому, нужное для твердости. Сей дух и вера спасли Россию во время самозванства: но есть не что иное, как привязанность к нашему особенному, не что иное, как уважение к своему народному достоинству… Два государства могут стоять на одной степени гражданского просвещения, имея нравы различные. Государство может заимствовать от другого полезные сведения, не следуя ему в обычаях. Пусть сии обычаи естественно изменяются, но предписывать им уставы есть насилие, беззаконное и для монарха самодержавного. Народ в первоначальном завете с венценосцами сказал им: «Блюдите нашу безопасность вне и внутри, наказывайте злодеев, жертвуйте частию для спасения целого», – но не сказал: «Противоборствуйте нашим невинным склонностям и вкусам в домашней жизни». В сем отношении государь по справедливости может действовать только примером, а не указом»[59].

По мнению Н.М. Карамзина, иные формы правления в России не могут прижиться и приведут к разрушению государства. Аристократия и олигархия выльются в сепаратизм и феодальные войны. Народоправство с помощью вечевых форм самоуправления недопустимо в условиях постоянной внешней агрессии и полиэтнического состава Российской Империи. Самодержавие – единственный гарант безопасности и стабильности России. Н.М. Карамзин отмечал: «История наша представляет доказательство двух истин: 1) для твердого самодержавия необходимо государственное могущество; 2) рабство политическое несовместимо с гражданскою вольностию»[60].

Русская история доказала жизнеспособность самодержавия, выдержавшего войны, социальные конфликты, голод, стихийные бедствия. Сам русский народ своей психологией свыкся с самодержавной формой правления. Любая попытка ограничения царской власти обернется социальной катастрофой и распадом государства. Власть в России может единоличной, патриархальной и юридически неограниченной.

В трудах Н.М. Карамазина прозвучали все традиционные черты самодержавного правления:

– единоличность;

– юридическая неограниченность власти в сочетании с ограниченностью ее совестью и ответственностью монарха перед Богом;

– патриархальность отношений между царем и народом;

– самодержавие – средство консолидации, примирения разрозненных частей государства, социальных и национальных интересов;

– самодержавие – есть средство охранения русского православия, культуры и независимости от внешних врагов и внутренних угроз.

По вопросу о соотношении церковной и государственной властей Н.М. Карамзин стоял на традиционной позиции о необходимости симфонии властей. Причем в петровских реформах, превративших церковь в институт государства, он видел отступление от идеала симфонии. Он верно заметил, что в России никогда власть церковной иерархии не претендовала на светское могущество и доминирование. Церковь и государство находили возможности для совместной, гармоничной работы по укреплению духовных основ общества. Н.М. Карамзин указывает: «наше духовенство никогда не противоборствовало мирской власти, ни княжеской, ни царской: служило ей полезным орудием в делах государственных и совестию в ее случайных уклонениях от добродетели. Первосвятители у нас одно право: вещать истину государям, не действовать, не мятежничать, – право благословленное не только для народа, но и для монарха, коего счастие состоит в справедливости… с ослаблением веры государь лишается способа владеть сердцами народа в случаях чрезвычайных, где нужно все забыть, все оставить для отечества и где пастырь душ может обещать в награду один венец мученический. Власть духовная должна иметь особенный круг действия вне гражданской власти, но действовать в тесном союзе с нею. Говорю о законе, о праве. Умный монарх в делах государственной пользы всегда найдет способ согласить волю митрополита с волей верховной; но лучше, если сие согласие имеет вид свободы и внутреннего убеждения, а не всеподцанической покорности»[61].

Н.М. Карамзин резко критиковал мероприятия Александра I:

– фискальный характер налоговой политики, ограничивающий развитие хозяйства;

– безответственность министров;

– ошибки во внешней политике, когда можно было предотвратить войну с Наполеоном еще на этапе переговоров;

– бюрократизация деятельности государственного аппарата;

– превращение сената в судебный орган вместо формы правления мудрых и преданных отечеству дворян.

По поводу бюрократизации России он отмечал: «Главная ошибка законодателей сего царствования состоит в излишнем уважении форм государственной деятельности: от того – изобретение разных министерств, учреждение Совета и прочее… Последуем иному правилу и скажем, что не формы, а люди важны… Итак, первое наше доброе пожелание есть, да способствует Бог Александру в счастливом избрании людей!»[62].

В государственном управлении Карамзин считал безнравственным и тлетворным движения по службе по мотивам получения богатства и обеспечения праздности: «1) за деньги не делается ничего великого; 2) изобилие располагает человека к праздной неге, противной всему великому»[63]. Служение отечеству может быть основана на идее чести, гарантирующей самоотверженность и искренность служения.

На взгляд Н.М. Карамзина, для охранения России нужно царю обязательно следовать ряду принципов:

– идее ранга и предоставления исключительно дворянам права государственной службы;

– обеспечение независимости духовенства и его веса в государственных делах вплоть до восстановления патриаршества;

– образование духовенства;

– идее консервативного правления – следования традициям и обычаям России;

– искоренение бюрократии и забота о людях, а не формах, процедурах, регламентах.

Примечательно идейная трансформация либеральных взглядов оппонента Н.М. Карамзина ссыльного М.М. Сперанского. После возвращения из ссылки М.М. Сперанский привлекается царем Николаем I к систематизации российского законодательства, успешно завершенной в 1832 г. В своей работе 1838 г. «Руководство к познанию законов» Максим Максимович предстает убежденным монархистом: «Слово «неограниченная власть означает, что никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне, ни внутри Империи, не может положить пределов верховной власти Российского Самодержца. Но пределы власти, им самим поставленные извне государственными договорами, внутри словом Императорским, суть и должны быть него непреложны и священны. Всякое право, а следовательно, а право Самодержавное, потолику есть право, посколику оно основано на правде. Там, где кончается правда и где начинается неправда, кончается право и начинается самовластье. Ни в каком случае Самодержец не подлежит суду человеческому, но и во всех случаях он подлежит, однако же, суду совести и суду Божию»[64].

Вместе с тем теоретическая концепция возникновения европейского и русского консерватизма как реакции на либеральные идеи, охватившие Европу, несомненно, отражая эпоху в развитии охранительной мысли, все же не может быть признана достаточно обоснованной. С данной позицией нельзя согласиться по следующим причинам.

Во-первых, такой подход обесценивает самостоятельное значение консерватизма, превращая его в следствие, антагонизм либерализма, своего рода «цепной пес» общества для сдерживания опасных последствий применения либеральных проектов в социальной практике. К тому же история консерватизма сводится всего лишь к истории XIX в. – активного противостояния либеральной и консервативной идеологий в европейских государствах. Однако, с конца XIX в. консервативное мировоззрение вступило в противостояние социализму и продолжило его в первой половине XX в. Как будет позднее показано, в России же преимущественно консерватизм как рациональное течение мысли противостоял не столько либерализму, сколько социалистическим идеям и нигилизму, достигших расцвета в последней четверти XIX в. и вылившихся в убийство императора Александра II и революцию 1905–1906 гг.

Во-вторых, данный подход сужает историческое время существования охранительной идеологии, поскольку за пределами научных исследований остаются исторические и духовные корни консерватизма, которые лежат в предшествовавшей революциям в Европе эпохе господства традиционного общества в Европе и России. По нашему мнению, неверно сводить консерватизм к последним двум векам истории европейской цивилизации, поскольку традиционное юридическое мировоззрение, ставшее фундаментом рациональных версий консерватизма XIX в. зародилось задолго до эпохи Просвещения – в V–VII вв. в Западной Европе и не позднее IX в России.