Николай Якушев - Банкир на мушке

• Название: Банкир на мушке
• Автор: Николай Якушев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06369-2

Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется… Не проболтайся любовница банкира Шапошникова своей подруге Марине о том, что тот привезет ей в день рождения пятьдесят тысяч баксов, была бы она жива и здорова. И банкир не получил бы в живот порцию картечи! Марина безо всякой задней мысли поведала о деньгах своему любовнику Николаю, а тот оказался членом банды отморозков. Дальше – больше… Марина попадает в больницу, а Николай собирается ее убить, как важную свидетельницу. Но когда оперативник Дынин захватывает преступника, его бывшие «кореша» во главе с неким Чемпионом хотят уничтожить уже самого Николая. Они берут в заложники пациентов и персонал больницы, а Дынин практически в одиночку выходит против целой банды…

---

Николай Якушев Банкир на мушке

© OOO «Издательство «Эксмо», 2004

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

Это неверно, что больница никогда не спит. Даже здесь случается так, что все замирает и наступает сонное оцепенение. Коридоры погружены в полумрак и пусты. Одиноко светят настольные лампы на столах постовых медсестер. За ребристым стеклом дверей, ведущих в палаты, темнота и неясное бормотание забывшихся тяжелым сном пациентов. На жесткой кушетке в холодной ординаторской, не снимая халата, спит дежурный врач. И даже постовые медсестры дремлют: кто украдкой за столом, уронив отяжелевшую голову на грудь, а кто и с относительным комфортом в пустой палате, на голом матраце. Входная дверь, однако, оставляется открытой, чтобы при малейшей тревоге как ни в чем не бывало вернуться на пост. «Сестра, сестра, да где же вы, наконец?!» – «Здесь я, отошла на минуточку! Что я – на минуточку отойти не могу?»

Вообще-то ночное дежурство в больнице без права сна. Но грех не воспользоваться передышкой, минутным затишьем, которое, по правде сказать, выпадает нечасто. И вообще не сон это, а кратковременный самогипноз, от которого избавляются в один миг при первом стоне больного, при шорохе за стеной, при телефонном звонке, тревожно заверещавшем среди ночи…

Но, если нет тяжелых пациентов, если за стенами больницы безмятежная тишина и не фырчит мотор «Скорой», доставившей очередного несчастного, которому недуг помешал дотерпеть до утра, почему не вздремнуть?

Конечно, появись здесь сейчас кто-то из начальства – главный врач или его заместитель, или, того пуще, инспектор из горздрава, персоналу не поздоровилось бы за такую беспечность, и непременно бы всем напомнили о долге, о трудовой дисциплине и о многих не менее серьезных вещах, но, к счастью, начальство ночью предпочитает отдыхать дома, в уютной постели, а правильные и гневные слова откладывает на утро, и то в том случае, если минувшая ночь принесет какую-то неприятность, если стрясется какое-то ЧП или кто-то из больных разразится жалобой по инстанциям. Но если ничего такого не случается, то и начальство смотрит на подобное нарушение сквозь пальцы. Тем более что кадровый вопрос в последние годы стоит чрезвычайно остро – медиков не хватает, некоторые буквально не вылезают с дежурств, и, если кто-то прикорнул в тихом уголке, когда представилась такая возможность, кто посмеет бросить в него камень?

Сухо щелкают настенные кварцевые часы в смотровой приемного покоя. Стрелки показывают три часа ночи. Смотровая пуста. Асфальтовая дорожка за окном серебрится в свете ртутного фонаря. Серебристой кажется и листва старых дубов вдоль дорожки. Может быть, еще и потому, что в черном небе висит полная луна, яркая, как прожектор.

На столе в смотровой раскрытый журнал, куда записывают поступающих больных, и старая шариковая ручка, обмотанная куском лейкопластыря. Последняя фамилия зафиксирована в 00 часов 55 минут. Чанов Александр Ефимович, 64 года, обострение хронического холецистита. Старые болячки дают о себе знать по ночам. Это все и портит.

Но самые плохие ночи обычно выпадают на выходные. Именно тогда поступают самые тяжелые больные и случаются самые страшные аварии. Слава богу, сегодня только среда.

Впрочем, поскольку на часах три ночи, можно утверждать, что наступил четверг. Но все равно это не самый худший день недели. На дворе тихая летняя ночь, восемнадцать градусов по Цельсию. В больнице все спокойно. И поэтому Анастасия Степановна Ромашкина, дежурный врач, тоже спит, удалившись в свой крошечный кабинетик, где на скрипучем жестком диване постелен списанный полосатый матрац.

Несмотря на свою легкомысленную фамилию, Анастасия Степановна имеет репутацию женщины суровой и даже циничной. Ее муж, Петр Иванович Ромашкин, умер два года назад в возрасте пятидесяти пяти лет от инфаркта. Он работал заместителем по снабжению на крупной автобазе, дело свое знал блестяще, имел связи и, как поговаривали в городе, греб деньги лопатой. Но его доконали две беды. Нет, дураки и плохие дороги тут ни при чем, хотя Петр Иванович в своей деятельности постоянно сталкивался и с тем, и с другим. Доконали его водка и бабы, до которых он был большой охотник. Несмотря на свой возраст и солидную должность, Петр Иванович предавался этим порокам с такой страстью, точно в нем навеки засел вчерашний школьник, теряющий голову от одного вида женской груди.

Впрочем, многие ему сочувствовали – румяный жизнелюбивый балагур, Петр Иванович вряд ли мог рассчитывать получить какое-то удовлетворение в семье. Постаревшая, погрузневшая супруга его с равнодушным обрюзгшим лицом и грубым голосом давно потеряла для Петра Ивановича всякую привлекательность.

Только он слишком понадеялся на свои силы и сгорел в один день. На Анастасию Степановну его смерть не произвела особого впечатления. Она давно устала от фокусов мужа и, оставшись одна, почувствовала даже облегчение. Материально стало, конечно, тяжелее, но дети давно выросли и стали самостоятельными, а самой Анастасии Степановне было не так много нужно. Зато никто больше не трепал ей нервы.

Вот разве что больные, которых доктор Ромашкина откровенно не любила и в большинстве подозревала откровенных симулянтов. Особенно это касалось мужчин, которые всю жизнь ахают и охают, но моментально выздоравливают, когда речь заходит о рюмке или юбке. Она и в инфаркт собственного мужа не сразу поверила, решив, что он просто придуривается.

Поэтому с теми, кто считал себя больным, Анастасия Степановна вела себя без церемоний, разговаривала свысока, осмотр вела небрежно и вообще ставила на место сразу, давая понять, что у нее тоже жизнь не сахар. На нее частенько жаловались, но уволить ее было невозможно, во-первых, все тот же кадровый вопрос, а во-вторых, вопиющих ошибок Анастасия Степановна, как ни странно, не допускала. Все-таки опыт работы у нее был огромный.

Кроме Ромашкиной, в приемном покое дежурили сегодня еще двое – медсестра Витунина, которую все звали просто Аллой, и санитарка Галина, чью фамилию вообще никто не знал, кроме кассира, выдававшего зарплату.

Обе дремали в подсобках, где имелись облезшие решетки. В смене они работали давно, прекрасно знали друг друга и, что удивительно, характерами были очень похожи.

Алла, несмотря на свои двадцать восемь лет, успела обжечься уже на двух мужьях, от которых имела двоих мальчиков – одного восьми, а другого шести лет. Она была не очень складной, но крепкой женщиной, с крупными чертами лица и вызывающе пухлыми губами. Больше всего на свете она любила яркие наряды и шумные застолья. Может быть, поэтому и мужья ей попадались шебутные, не дураки выпить и помахать кулаками. Оба кончили весьма плачевно. Первый попал на зону за убийство, схлопотал там второй срок и так и сгинул где-то в краях отдаленных – ни слуху о нем, ни духу. А второй муж просто сгинул – ушел утром на работу и не вернулся. В тот день на заводе, где он работал, давали зарплату, деньги семье нужны были позарез, а в результате ни денег, ни мужа.

Алла обращалась в милицию, сама пробовала искать, но муж как в воду канул. Так и осталась она с двумя пацанами на руках, обиженная на весь свет. Хорошо еще старики помогали, иначе пришлось бы совсем туго – на зарплату медсестры втроем не проживешь.

Санитарка Галина к мужикам тоже относилась с предубеждением, хотя замужем не была ни разу. Низкорослая, кривоногая, слегка косоглазая, она вряд ли могла привлечь внимание даже самого непритязательного мужчины. Тем более была она с чудинкой, верила в колдунов, домовых и даже в пришельцев. Начальства боялась как огня. Жила она в собственном домике на окраине города и, по слухам, приторговывала самогоном. Возраста Галина была самого неопределенного, но многие бы в больнице удивились, если бы узнали, что ей нет и сорока. Одинокая женская доля и некоторое сходство характеров сплотили эту троицу. Сходясь на дежурство, работали они слаженно, хотя и без особого рвения, а в свободное время пили чай с абрикосовым вареньем и перемывали косточки общим знакомым. Ночные дежурства давно стали для них рутиной, и, если выдавалась такая возможность, они укладывались спать безо всяких угрызений совести, справедливо полагая, что излишнего рвения все равно никто не оценит. К несчастью, спали все трое очень крепко, и поэтому в случаях экстренного поступления больных иногда возникали не совсем приятные ситуации, потому что команде Анастасии Степановны требовалось время, чтобы раскачаться.

В этот раз тоже не все прошло гладко. Но кто сказал, что в жизни всегда и все бывает гладко?