www.litres.ru)
– Мое имя все равно ничего вам не скажет, так что представляться я не буду. Хотя… можете звать меня Наташей. – Вот так она и начала наш разговор, а я не знал, что мне делать: выпадать в осадок от ее сражающей наповал красоты, или краснеть за свою кухонную захламленность.
– Извините, у меня не убрано… – сконфуженно начал я, указывая на дурацкий старый диванчик.
– Видала я и гораздо хуже, – категорично ответила она без тени улыбки, поводя голыми плечами (ее наряд заключался именно в оголении различных фрагментов тела, оттого, наверное, и тянул, даже на мой неопытный взгляд, на полновесную пару тысяч баксов). Затем села на табурет у стола, складывая ноги таким образом, что я также поспешил сесть…
– Вам чаю, кофе?
– Есть «Гордонс»? – спросила она. А когда я облизал пересохшие губы, вспоминая, что это: джин или виски, кивнула и несколько сочувственно добавила: – Вот и хорошо… ненавижу я его: все время поят и поят… ладно, ничего не надо. Не на приеме.
«Ну, хорошо, – подумал я, беря себя в руки и прицениваясь к пришедшей, – по виду ты крута, посмотрим, что будет дальше».
По виду она действительно была крута, если за крутостью считать доход и успех в жизни. О неприхотливом, черном с блеском платьице я уже упомянул, но человеку, понимающему толк в драгоценностях, многое сказали бы и колье, искрящееся даже в свете моей запыленной лампочки, и тяжелый золотой браслет с какими-то узорами и самоцветами, обвивающий тонкую руку… и серьги – две свисающие с мочек сапфировые капли в тонкой серебряной оправе.
Но гораздо больше отягощающих стройное влекущее тело драгоценностей сообщал о пришедшей ее голос: глубокий и слегка хрипловатый, одновременно спокойный, даже можно сказать, прохладный и вместе с тем влекущий, и ее взгляд – взгляд женщины, привыкшей отдаваться.
Как она сказала? «Я видала и похуже»? Не сомневаюсь, особенно после книги «Мадам», откровений хозяйки одного из лучших публичных домов мира, которую я прочел еще несколько лет назад в поезде – всего за две станции.
Да, в свои лет тридцать-тридцать пять выглядела она весьма дорогой. Я бы даже сказал – шикарной и элитарной. Возможно, конечно, чьей-то женой… но свобода, даже некоторая скрытая развязность выдавали в ней женщину, не стесненную узами…
«Интересно, что бы сказал Приятель, приняв описание этой Наташи? Также очень интересно, не заклинило бы его кулер от слишком частых вздохов и не впал бы он в состояние транса, вытащить из которого Приятеля возможно лишь трехпальцевым салютом или волшебной кнопкой «reset»?
Нет, мой компьютер, если когда и зависнет, встретив девушку своей мечты, то уж точно не при виде человеческой самки. Его волнуют куда более возвышенные вещи: например, новый процессор с невменяемым размером кэша, который, говорят, скоро выпустит в продажу корпорация «AMD». Разумеется, как только такая штука появится в пределах досягаемости, Приятель заполучит ее сразу же, и пусть наслаждается электронным сексом на предельной скорости!.. А пока пускай радуется «обычным» образом.
– Итак, – спросил я, вытирая проступивший на висках пот близлежащим полотенцем, – я вас внимательно слушаю.
– Да говорить мне, в общем-то, особенно нечего. Наслышана о ваших талантах частного сыщика. Знаю, что вы давным-давно отказались от дел типа «пропала собака». Но все-таки мне нужна помощь именно в таком деле. На первый взгляд может показаться, что оно слишком простое, но на самом деле здесь есть две странности. Из-за них, собственно, я обращаюсь к чужому человеку, вместо того чтобы посылать на дело своих ребят… Я понятно выражаюсь?
– Вы хозяйка публичного дома? – тактично спросил я.
– Ага, – изысканно ответила она, кивая. – У меня пропали четверо девушек, причем я точно знаю, что трое дурочек пошли за одной сукой по глупости и по молодости. Наслушались баек! – Она гневно изогнула брови. – Так вот, сбежали они позавчера. Мы, разумеется, сразу же спохватились, – тем более что не спохватиться было нельзя, – и послали своих людей на розыски. – Она глянула на меня, словно предлагая довершить недосказанное одной меткой фразой.
– И они никого не нашли? – предположил я.
– Конечно, – кивнула она. – Но не это самое странное. Самое странное заключается в том, что нашли их. Четверых здоровенных лбов – один инструктор ушу, двое боксеров, один тхэквондист… – так вот, их всех порезали. И штабелем сложили в подвале.
– Погодите, – опешил я, – вы заказываете расследование побега или убийства?
– Я просто поторопилась, – более спокойно заметила она, прикусывая нижнюю губу. – Давайте, я расскажу все с самого начала… Можно закурить?
– Конечно, курите.
Она извлекла из черной сумочки что-то изящное и микроскопически тонкое, что на французском языке называлось «Vogue», зажгла от собственной зажигалки «Zippo-Gold» и, затянувшись, выпустила струю сизого дыма, обладающего тонким ароматом, несравнимым с моими любимыми «Sowereign».
– Так вот, – продолжила Наташа, щелчком пальца стряхивая пепел в услужливо подставленную мной чугунную пепельницу, – начать нужно не с побега, а с условий заказа. Началось все около недели назад, когда мне позвонил один важный человек, который является нашим клиентом уже несколько лет, и заказал четверых девушек на определенное время в определенное место. У него, как он сам мне сказал, должна была состояться важная деловая встреча, по итогам которой мог возникнуть крутой деловой партнер. Так он хотел сразу же после деловой части устроить банкет, а потом, ближе к утру, вместе с этим новым партнером порезвиться с девочками. Мы все обговорили, она заплатил полную стоимость, и я этих четверых в нужный час отправила. Конечно, с охраной, как всегда в таких случаях.
И случилось так, что через два часа после того, как все шестеро заперлись в гостиничном номере, этому новому партнеру понадобилось съездить за какими-то документами, о которых оба забыли. Он поехал. А когда через полчаса вернулся, девушек и в помине не было. И никто не понял, как они ушли, потому что внизу была охрана из моих ребят, а у самых дверей – трое телохранителей нашего старого клиента. Окно, правда, выводит к пожарной лестнице, но она ведет только до второго этажа, и там обрывается. Кроме того, чтобы выйти из комплекса, необходимо пройти проходную, где бы их точно запомнили, потому что каждую знают в лицо… А куда они могли деться с крыши, один черт знает!
– А сам клиент? Он что, спал?
– А сам он валялся с перерезанным горлом! – ответила Мадам, яростно меняя позу и заново переплетая ноги. – Причем, по словам иногороднего партнера, которому нет смысла врать, когда он уезжал, в номере оставался кейс с деньгами для проплаты за ушедшие из Тарасова товары! И в этом кейсе было ни больше ни меньше сто пятьдесят тысяч долларов! И они, разумеется, исчезли. Причем папаша убитого грозится в скором времени стереть меня в порошок, а никто из моих ребят, и даже из тех, кто работает на мою крышу, не может найти и следа четырех баб-неумех! А троих телохранителей и частного детектива, который работал на этого самого папашу, буквально вчера зарезали – смертельные ножевые ранения! Тьфу! – Она выругалась, смяла сигарету и, сцепив руки на колене, застыла, устремив мрачный, полный негодования взгляд в мои потрепанные занавески.
– Вот как… – задумчиво сказал я. – Очень интересно.
– Да ничего интересного, – нервно ответила Наташа, снова закуривая. – Основной интерес в том, что две машины, везшие купленный за эти сто пятьдесят тысяч долларов товар, исчезли где-то на полпути из Красноярска в Тарасов – так же не далее, как вчера. То есть обе стороны оказались обуты на сто пятьдесят тысяч баксов каждая, причем тарасовская потеря на четырех девчонок и пятерых мужиков больше… – Она внимательно посмотрела на меня, словно желая убедиться, адекватно ли я воспринимаю всю остроту потери тарасовским населением всего вышеперечисленного?
– Насколько я понял, – кашлянул я, закуривая, вы пришли ко мне не потому, что вас очень волнует жизнь этого клиента или пропажа машин и денег. То есть я, конечно, понимаю, что угрозы этого самого Папаши чего-то стоят, но вряд ли даже самому важному человеку так легко расправиться с женщиной, которая работает на некоторых других, не менее важных людей. Кроме того, даже дураку ясно, что вы здесь ни при чем. Так, может, вы расскажете все до конца?
