Валентин Тумайкин - Веления рока

• Название: Веления рока
• Автор: Валентин Тумайкин
• Жанр: Русское современное

Интригующие сюжетные линии романа, причудливо переплетаясь, повествуют о жизни в далеком донском хуторе в переломные 80-90-е годы XX века. Непростыми путями идут главные герои к своему счастью. Они всячески доказывают свое право на любовь. Но им не удается обрести покой и умиротворение. Финал романа – трагичен. Своеобразная манера повествования с множеством ярких лирических отступлений делает чтение захватывающим. Тонкий юмор и грустный сарказм рисуют картину событий выразительной и реалистичной. Большое по объему произведение читается на одном дыхании. По значимости отображения исторического момента эта книга может стоять в одном ряду с «Тихим Доном» М. Шолохова.

---

Генка слушал внимательно, переваривая каждое слово.

– Получается, что человек сам себе не хозяин?

– Ну, как же не хозяин, если он имеет право выбора своей тропинки? Получается, что человек просто не должен отдаваться на произвол судьбы, а наоборот, жить вопреки ней.

– Я не понимаю, – сказал Генка, – как же жить вопреки судьбе, если человек хочет этого или не хочет, все равно совершает то, что вынуждают его обстоятельства, как, например, этот праведник.

– В том-то и дело, что мы не всегда можем увернуться от своей судьбы. Однако частенько попадаемся в ее капкан и в том случае, когда могли бы избежать этого. Вот представим себе человека в образе мышки, которая увидела лакомый кусочек в том самом капкане и думает: рискнуть или нет? А, думает, была, не была, попробую! В результате – хлоп, и попалась. И вот сидит она с прижатым хвостиком и ругает себя: ах, какая же я глупая, что такую ошибку допустила, как зря я сделала, что полезла в этот капкан! – Эрудит сделал паузу. – А теперь скажи сам, какая получается мораль?

– Мораль такая: оказавшись в капкане, думать поздно, надо раскидывать мозгами тогда, когда ловушка еще не захлопнулась, – сказал Генка.

– Молодец! – похвалил его Эрудит, – намотай это себе на ус. Кстати, об индейцах. Пока ты мне рассказывал о них, я вспомнил одну интересную притчу. Когда-то давно старый индеец открыл своему внуку одну жизненную истину. В каждом человеке идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло – зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь… Другой волк представляет добро – мир, любовь, надежду, истину, доброту, верность… Маленький индеец, тронутый до глубины души словами деда, на несколько мгновений задумался, потом спросил:

– А какой волк в конце побеждает?

Старый индеец едва заметно улыбнулся и ответил:

– Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

* * *

Друзья еще долго сидели у огня и разговаривали. Потом Генка напомнил Эрудиту о том, что он обещал показать ему приемы. Они поднялись и занялись изучением боевого искусства.

– В первую очередь научимся падать, – сказал Эрудит.

– А чего тут мудрого, – удивился Генка, – я и без обучения могу, шлепнулся и готово.

Эрудит засмеялся.

– Я знаю, это ты можешь. Но важно не поломать руки, поэтому держи их вот так, – и он показал, как, падая, одну руку надо быстро выбрасывать вверх, а вторую прижать к боку.

Они схватились. Эрудит делал подсечки Генке, каждый раз комментируя его приземление.

– А теперь попробуем в боевых условиях, – сказал он и ловким захватом подбросил Генку так, что, не успев ничего понять, мальчишка приподнялся в воздух, отлетел в сторону и упал на землю. Упал правильно. Эрудит оценил это. Генка полежал, взъерошился, вставая, и предстал перед Эрудитом в угрожающей стойке и с хмурым лицом.

– Что, бледнолицый, потолкаемся?

– Мой брат встал на тропу войны? – произнес Эрудит, тоже приняв воинственную позу и придав себе выражение готовности вступить в смертельную борьбу.

– Ага. Я закопал трубку мира.

– В таком случае береги свой скальп!

Напрыгавшись и наборовшись, они присели немного передохнуть, а отдышавшись, с аппетитом съели свои припасы. Костер догорал, его неяркое пламя отражалось в гладкой поверхности реки и билось на ней, словно живое перо жар-птицы. Оно как будто выпархивало из воды, вспыхивало и, не успев исчезнуть, появлялось вновь. Вода в реке казалась черной и неподвижной. Заметив, что Генка начал клевать носом, Эрудит скомандовал отбой.

– Наелись, напились и спать уложились, – сказал Генка и полез в палатку.

Через несколько минут он уже спал, тихо посапывая. Эрудит тоже пытался заснуть, но веки его не смыкались, на какое-то время он погрузился в сон, но туман в голове снова рассеялся, и мысли его стали опять четкими и ясными. Сна больше нет. Какая-то неприятная тоска овладела им. За короткий срок, прошедший после армии, он успел привыкнуть к спокойной, размеренной жизни. Теперь предстояло принять очень непростое решение.

Выбравшись из палатки, он вернулся к костру, в котором еле теплились последние уголья, их красные огоньки едва пробивались из-под серой, как войлок, золы. На непроглядном ночном небе появились подслеповатые звезды, в засеребрившихся тающих облаках показался расплывчатый месяц.

В реке шумно всплеснула рыба. Наступало утро.

Эрудит спустился к воде, сидел и наблюдал за теченьем реки. Извилистое, как змея, русло реки Сал здесь было прямым и ровным. Сначала казалось, что вода течет одним спокойным и ровным потоком. Но чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что это не так. В середине ее поток стремительный, с переливами. Чем ближе к берегу, тем он глаже и тише. У самого берега – водоворот. Из глубины с неукротимой энергией выдувается большая выпуклая линза, вокруг которой с переменной скоростью вращаются струящиеся вихри, увлекающие за собой намокшие листья, водоросли и ветки. Они сталкиваются между собой и, пытаясь вырваться из этой круговерти, постоянно отклоняются от своей траектории, но, как намагниченные, притягиваются и вновь продолжают бестолково вращаться. Что происходит на дне – не видно. Но и там нет однообразия. Миллионы песчинок переносятся по нему за десятки и сотни километров. Размываются берега, отделяются от них куски земли и глины и перекатываются течением до тех пор, пока не уткнутся в какую-нибудь корягу, застрявшую в зыбком иле. Вот так же, думал Эрудит, течет в крутых берегах времени и река нашей жизни: то стремительно, то беспечно, а то внезапно закрутит в омуте бед и невозможно из него вырваться. Или затянет в застойную мутную заводь с клочками тухлой пены. Она так же весной бурлит, летом весело журчит и сверкает на солнышке, осенью становится холодной и тяжелой, как свинец, а с наступлением зимы – цепенеет под тяжким ледяным пластом.

Раздумавшись, Эрудит вдруг вспомнил девушку-ангела, которая ехала с ним в автобусе, ее глаза, большие и голубые, как светлая и чистая мечта. Оттого, что он их больше никогда не увидит, ему сделалось грустно.

Потянул влажный ветерок. Эрудит заглянул в палатку, получше прикрыл одеялом спящего Генку, взял топор, сел в лодку и оттолкнулся от берега. Ритмичный всплеск весел метрономом отмерял такт мелодии струящихся струн реки.

* * *

Когда Генка проснулся и выскочил из палатки, солнце уже поднялось. Прищурившись, он осмотрелся вокруг. На лугу, возле лесополосы на другой стороне реки, паслось стадо коров. Среди зеленых лоскутов садов и огородов белели домики. Потянувшись, мальчишка несколько раз взмахнул руками и побежал к реке умываться. Прыгнул в лодку, захлопал рукой по воде – брызги разлетались в разные стороны, обдавая лицо и все тело холодной влагой. Он умылся, посмотрел на дно лодки и неожиданно для себя увидел на ее дне топор.

– Эрудит, – крикнул он, насторожившись, – ты куда-то ночью плавал?

Эрудит сидел у костра, смотрел поверх реки и молчал. Генка подошел к нему и снова спросил:

– Ты что, умер? Я спрашиваю, куда ты плавал, пока я спал?

– Никуда, я от костра не отходил ни на шаг, – улыбнувшись, ответил Эрудит.

– Знаешь что, – пригрозил пальцем ему Генка, – маленьких нельзя обманывать.

– Как ты догадался? – спросил Эрудит.

– По веслам. Весла мокрые. Я наблюдательный, не то, что некоторые, – соврал он.

– А то, что костер горит, не заметил? Он ночью погас. Я плавал на ту сторону, сухой сук срубил, вон уже догорает. Погреться не хочешь?

– Я не замерз, – глядя недоверчиво на Эрудита, произнес Генка. – Пойдем лучше закидушки проверим.

Они спустились к двум колышкам, от которых косо спускались натянутые лески.

– Какая твоя? – прищурился Генка.

– Выбирай сам, так мне больше повезет, – глядя без всякого интереса куда-то в сторону, сказал Эрудит.

Генка хитро присмотрелся к закидушкам. Левая была натянута туже.

– Хорошо, моя слева. Начинаем одновременно.

Эрудит дернул закидушку и сразу стало ясно: пусто. А Генка почувствовал, что не ошибся. Он проворно перебирал руками натянутую, как тетива леску. Вдруг она дернулась и затряслась.

– Есть! – воскликнул Эрудит. – Держи крепче!

Генка, браво посматривая на него, подтягивал закидушку все ближе, и тут из-под воды мелькнула бурая голова сазана. Он вдруг рванул леску, блеснул широким мокрым боком и потянул вглубь.

– Води, не отпускай леску! – крикнул Эрудит и подбежал к Генке.

– Я сам, – остановил его Генка. – Я справлюсь сам, – повторил он еще раз, боясь, что Эрудит не выдержит и начнет помогать.

Заядлый рыбак, стараясь изо всех сил, подтягивал рыбину ближе и ближе. Вдруг она уперлась, сверкнула на миг и потянула к противоположному берегу. Опасаясь, что леска может оборваться, Генка с минуту удерживал ее внатяжку, а как только рыбина ослабила сопротивление, начал быстро-быстро перехватывать руками. И тут у самого берега выбросился вверх огромный сазан, громко шлепнулся, изогнулся дугой и, подгоняя себя хвостом, пошел кругами.