Наталия Полянская - Каникулы в Риме

• Название: Каникулы в Риме
• Автор: Наталия Полянская
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-64332-5

Преуспевающий бизнесмен Максим Амлинский не привык отдыхать. Он готов решать рабочие вопросы двадцать четыре часа в сутки. Только когда помощница отобрала у него ноутбук и телефон, он смог наконец обратить внимание на красоты Вечного города и при этом заметил не только их… Рим подарил Максу много удивительных открытий.

---

Наталия Полянская Каникулы в Риме

Направление: Италия, Рим

Разница во времени с Москвой: минус 3 часа

Как добраться до Рима:

Прямые рейсы из Москвы: «Трансаэро», «Alitalia», «Аэрофлот» и другие. Время полета – приблизительно 3,5 часа. Прямые рейсы из Санкт-Петербурга: «Rossiya», «Alitalia». Время полета – приблизительно 3,45 часа.

Пролог

В Москве опять пошел дождь.

Да что же за напасть такая, подумал Макс, выруливая на блестящее и скользкое, как каток, шоссе. Водяные струи заливали ветровое стекло, «дворники» метались как сумасшедшие, размазывая липкими потеками унылый желтый свет фонарей. Почему-то московские фонари решительно Максу не нравились.

К счастью, фонари с их минорным совковым светом находились по ту сторону баррикад – за пределами огромной теплой машины, где играл джаз, пахло хвойным освежителем и кожаное сиденье еле слышно поскрипывало, когда Макс шевелился. Машина являлась другом. Надежная, антрацитово-черная, похожая на покрытого лаком носорога, она была любима и лелеема Максом. Сейчас она сыто урчала, пережидая на перекрестке красный свет, и саксофон заливался печальными трелями, и шорох «дворников» казался негромким, умиротворяющим. У Макса начали слипаться глаза.

Конечно, еще бы они не слипались. Четвертый час – ночи? утра? – чертова ночного междумирья, когда вчерашний день вроде бы еще не закончился, а новый уже вот-вот начнется. В июне светает рано, и когда Макс доберется домой и выглянет в окно, над горизонтом уже засеребрится свежая рассветная полоса.

Он ехал и думал о том, что обсуждали четверть часа назад, и идея казалась по-прежнему сумасшедшей, но в ней проскальзывала та неуловимая правильность, которая отличает стоящую идею от откровенно неудачной. Тебе еще кажется, что это полный бред, так нормальные люди не делают, и уже понимаешь при этом: отказаться не выйдет. Дикость, глупость, горящая ярким творческим пламенем, берет за жабры даже циников, если они понимают свое дело, разумеется. И Макс догадывался, что, отоспавшись, согласится на сделанное ему предложение.

Хотя не время уезжать из Москвы, совсем не время. Он поморщился. Вот об этом точно не стоит думать сейчас, бесполезно.

Верного друга-машину следовало покормить, и, не доезжая до дома, Макс свернул на заправку. Та исправно работала, даже магазин и кафе не закрылись. Москва не умеет ни спать, ни отдыхать толком; именно поэтому Макс не променял бы этот город ни на какой другой. Москва удивительно совпадала с ним в ритме.

Макс затормозил, выбрался из машины, бросил парню-заправщику:

– Девяносто восьмой, полный, – и пошел расплачиваться.

Дождь радостно забрался ему за шиворот.

Внутри магазина при заправке было тепло, вызывающе пахло кофе и свежими булочками, и Макс прошелся вдоль полок, думая, не захватить ли чего с собой, но качество было неприемлемым. Эту химию ни есть, ни пить нельзя. Булочки, правда, пахли одуряюще, и продавщица, видя, что клиент заинтересовался, спросила коварно:

– Хотите кленовый пекан? Только что из печки вынули.

Макс хотел. Дома отличный кофе, можно будет и пекан уговорить. Хотя пекан – это только орех на булочке, а не сама булочка… какая разница. Лингвистические нестыковки – не для заправки посреди ночи.

Стукнула дверь, в магазин влетела прехорошенькая блондинка на высоченных каблуках, румяная и, кажется, слегка нетрезвая – видимо, возвращалась с ночной тусовки. Подлетев к стойке, затараторила:

– Так, нам девяносто пятый до полного на второй колонке, и еще энергетик дайте, умираю, и еще кофе сделайте, два, вы не думайте, я денег сейчас дам…

Точно, нетрезва. Девушка полезла в сумку, неожиданно объемную для тусовщицы, ища кошелек, и подлое детище кожевенной промышленности вывалилось у нее из рук, по полу рассыпалась масса барахла.

– О-ой!

Макс отложил пакет с кленовыми пеканами, присел на корточки и принялся помогать. Блондинка, не щадя колготок, плюхнулась на колени, ловя помаду, ускользавшую из пальцев, словно юркая рыбка:

– Ой, ты куда… Ой, простите! Я не хотела!

– Все в порядке. – Макс вежливо ей улыбнулся. – Давайте сумку, будем туда складывать вещи.

Ему очень хотелось домой, однако воспитанный человек не может оставить без помощи девушку, ползающую по полу и ловящую рассыпавшиеся вещи.

Блондинка улыбалась, потряхивала кудрями, благодарила. Провозились минуты четыре; Макс выпрямился, рассеянно попрощался и пошел к двери, у которой его догнала продавщица и сунула ему в руки пеканы. У продавщицы было милое личико, и улыбалась она, кажется, с намеком, но она вовсе не походила на тех девушек, которых Макс обычно осчастливливал.

Он вышел под дождь, прошел мимо маленькой ярко-красной машинки (конечно же) – за рулем сидела вторая блондинка, почти точная копия первой – дал денег заправщику и газанул с места, благо даже на выезде притормаживать не пришлось – шоссе было пустынно. Проспект, прямой, как стрела, лежал впереди, светофоры мигали желтым. Макс увеличил скорость.

Еще пять минут, и он дома.

Впереди горел зеленый, сменившийся желтым, и Макс нажал на тормоз: пусто, но нарушать все равно не годится. Бесполезно. Машина как ехала, так и продолжала ехать. Макс попытался затормозить еще раз, еще и еще – никакого эффекта.

Самое забавное, что страха не возникло, только усталое раздражение: теперь и это еще, блин! Скорость была меньше сотни, и Макс дернул за ручной тормоз. Тоже никакой реакции. Джип пронесся через перекресток на красный свет, хорошо, что поблизости не было ни других машин, ни гаишников; машина дрожала, словно в недоумении: дескать, что это, хозяин, я не хотела! Макс включил аварийку, затем перевел рычаг в мануальный режим, но электроника берегла коробку, и пришлось вилять. Редкие водители шарахались в стороны, явно осознавая серьезность ситуации. Макс удачно вписался во встретившийся на пути поворот, а потом увидел кусты и бордюр и решил, что жизнь дороже крашеных автомобильных боков.

Он остановился носом в дивный раскидистый куст, едва не выкорчевав его; машина виновато рычала, на ветровое стекло сыпалась почти отцветшая мокрая сирень. Джаз продолжал играть. Макс смотрел, как «дворники» гоняют по стеклу несчастные сиреневые цветочки.

– Надо ехать, – сказал он себе, «дворникам» и сирени. – Определенно, надо ехать.

1

Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.[1]

– Господи, – пробормотал Макс, – скажи мне, зачем я в это ввязался?

Господь, как обычно, не ответил. Он до Макса не снисходил – Бог не говорит с атеистами, а Макс атеистом был махровым, заслуженным, записным. Если бы атеистам выдавали специальный партбилет, то Макс Амлинский непременно бы таковым обзавелся, для убедительности.

За господа ответила Инга:

– Затем, что это хорошая идея.

– Никакая это не хорошая идея, – сказал Макс. Он выразился бы крепче, будь на месте Инги мужик, однако полученное воспитание не позволяло употреблять выражения в обществе дамы. – Так, я придумал. Ты сдаешь билеты, я покупаю рейс на Маврикий, и мы улетаем туда. В отеле…

– Паниковать поздно, – хладнокровно перебила его Инга, прищурилась и спросила: – Это что? Запонки?

– Что такого?

– Ты летишь в Рим мало того что в этом пиджаке, которого не было в твоем списке, так еще и в рубашке с запонками? Макс!

– Инга! – ответил он ей в тон.

– Здесь тебе не Оксфорд!

– Вот уж точно. Хоть один нормальный человек должен быть в этом бардаке, если уж ты переметнулась на темную сторону.

Хотя, надо признать, выглядит Инга в новом наряде отлично. Макс привык видеть ее в деловых костюмах, в вечерних платьях, видел в одежде для отдыха, но такой же, как сама Инга, – спокойной, сдержанно-элегантной. У нее был тот стиль, который Амлинский весьма и весьма ценил и сам. А тут! Ужасная майка с непритязательной девичьей рожей и надписью «Kiss me», джинсы не лучшего разряда, кроссовки… ну ладно, кроссовки фирменные, замнем. И эта ужасная бейсболка, козырек которой почему-то чрезвычайно Макса раздражал. На фоне аэропортовской суеты Инга смотрелась своей, а в глазах Макса стала чужой.

Чужие приходят внезапно.

Но Инга была весьма привлекательная чужая – джинсы и футболка обтягивали где надо, а июньская жара, внезапно навалившаяся на Москву тяжелым душным брюхом, не оставляла места для маневра в виде мешковатой куртки, которую Инга зачем-то прихватила с собой в самолет. Куртка цвета «юный баклажан» тоже была не из привычного мира, зато прекрасно подошла бы девице напротив – полной, неопрятной, читающей замусоленную книжку. Макс не стал смотреть на девицу дольше пары секунд. В своей жизни он старался по максимуму избегать неэстетичных переживаний.