Лена Любина - Лабиринты чувств

• Название: Лабиринты чувств
• Автор: Лена Любина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-905016-38-7

«Как жадно ловила она его слова. И даже не смысл их. Его слова слышали ее уши, а значит, его слова слышали также и ее грудь, ее живот, ее спина, ее руки… Вся она купалась в его словах. Они омывали, сладко обволакивали каждую ее точечку. Его слова легко проникали в самые потаенные места ее тела, заставляя их трепетать в изумлении наслаждения.

Она могла пребывать в этом состоянии бесконечно.

Звуки его голоса, его жесты, взгляды окунали ее в безвременность чувства, в бесконечность искушения, в изнемогающее предчувствие удовольствия…».

---

Лена Любина Лабиринты чувств

Часть I

1

– Ласточка, твой муж, он что, до сих пор в неведении относительно моего существования?

– Вадим, твой вопрос уж больно витиеват. Конечно же, нет. По-крайней мере, я так решила! – Мила отвечала Вадиму, ее давнишнему другу, с некоторым раздражением. Ей очень не нравилось смешивать несовместимые вещи.

Зачем говорить о муже, когда так хорошо и безмятежно вдвоем? Хотя именно этот вопрос не был нов для нее. Этот вопрос был обычным во время их встреч и всегда был предвестником их близости. У них это был не вопрос, а предложение, объявление желания.

– Я вижу, тебе уже надоело сидеть в этом ресторане, ты наелся, и, кажется, надоела и я, раз ты решил развлекать меня такими разговорами.

Почему-то этот услужливый вопрос-намек Вадима, который он произносил (и он это знал, потакая желанию Милы), сегодня как-то резанул ее. И впервые у нее появилось ощущение от этого знакомого вопроса-предложения, что Вадим хочет влезть в ее жизнь помимо того времени, что она ему уделяла.

Мила совершенно спокойно могла третировать Вадима, никак не пугаясь возможности его исчезновения, хоть и привыкла к нему – все-таки уже много лет как они знают друг друга. И не просто знают. Он все эти годы был ее постоянным любовником. Естественно, были и есть и другие, но он – единственный постоянный. «Мой неизменный друг» – как она говорила о нем. Ее не домашняя, не официальная тень.

– Милочка, я обмолвился, я просто хотел напомнить, что я здесь, рядом.

– Ты знаешь, что мне никогда ничего не надо напоминать, я все помню. И любые напоминания только сбивают, даже убить готова, так они меня раздражают.

– Милочка, не сердись, я же…

– Все, пойдем. Отвези меня к моей машине.

– А как же…

– Никаких как же. Ты мне сегодня надоел. Позвонишь завтра.

Они вышли из ресторана. Вадим подвез Милу к ее машине. Она вышла, даже не взглянув в его сторону. Почему-то настроение было испорчено. А ведь все было как всегда. Обыденный день с обыденными заботами и временем для «радостей жизни», как она это называла. Но сегодня «радости» что-то не удались.

«Что-то я стала слишком раздражительной, – сама себя осаживала Мила, бесцельно катаясь по городу. – На работу не поеду. Зачем? Накричу, запугаю людей, это ни к чему. Они и так дрожат, боясь допустить ошибку. И моя несправедливая раздражительность, мой неожиданный ор будут для них неприятным сюрпризом. Да и для меня самой это отнюдь не будет радостью».

В общении с сотрудниками, с посторонними людьми, Мила всегда была сдержана, всегда сухо-непроницаема, выдержка не изменяла ей в любых ситуациях, срывы были не для нее, впрочем, такой она была и не только с чужими, очень, очень редко она позволяла себе расслабиться, распуститься только в кругу тех, кого она определяла как «своих».

«Я как-то странно стала себя чувствовать в своем теле. Любые, самые обычные вещи почему-то могут вызвать у меня неприятие, гнев, раздражение. Вот и Вадим, услужливый и милый, как всегда, сегодня не принес отдохновения, а только раздражил».

И Мила, опутанная собственными странностями, решила поехать домой, уткнуться в телевизор. Может, хоть от него одурею и не буду кидаться с ожесточением на все и всех, кто меня окружает.

2

Утро. Ночь странно прошла, оставив после себя ощущение смутного беспокойства с какими-то легкими, лучезарными ожиданиями. Оставив после себя не запомнившиеся, но вещие, многозначные и не пугающие сны.

Мила по своей давнишней привычке встала раньше всех, но непривычно и необычно для себя осталась надолго в ванной, рассматривая себя, свое тело в зеркалах. Рассматривая и по частям и все вместе.

«Как это непривычно, как это непонятно. И чего ради я на себя уставилась? Хотя…» – стали всплывать напоминания о незапомнившихся снах.

Женщина до тех пор остается женщиной, пока она сексуально привлекательна. Так она думала, глядя в зеркало. И где это? Где во мне то, что называют этой самой сексуальной привлекательностью? Глаза небольшие, губы узкие, нос, волосы… – все это ей очень не нравилось.

Конечно же, при сравнении эталонами невольно всплывали образы фотомоделей и кинокрасавиц. Единственно, что Мила относила к разряду своих достоинств, так это свою миниатюрность. Нет, никогда ей не хотелось быть обладательницей крупных форм и пышных размеров.

Однако же, несмотря на всю свою неудовлетворенность от образа, маячившего в зеркале, Мила была твердо уверена, и этому были основания, что любой мужчина сделает то, что она пожелает, любой будет от нее зависим, даже если она этого и не захочет.

Хватит вертеться – не без труда оторвала она себя от зеркала. Уже было слышно, что все встали. Уже кофе, приготовленный мужем, источал свой аромат, взывая к новым радостям жизни.

Муж третий или четвертый, он поэтому и обозначался у Милы только этим словом, Муж просто заполнял социальную ячейку в ее окружении, именно для этого предназначенную. Помимо этой социальной роли, он еще добросовестно работал отцом ее детей, хотя все они были от первого мужа. Конечно, что-то удерживало их вместе, хотя достаточно странно выглядело.

Милу устраивал Муж как исполнитель, добросовестный в роли отца, как работающий и хорошо зарабатывающий, как неотъемлемый предмет ее антуража. И при всем этом он был неплох в постели, а уж в чем в чем, а в этом Мила хорошо разбиралась и была очень и очень взыскательна к тому, чтобы это «неплохо» могло удовлетворять ее.

И это состояние «неплохо» должно было быть достаточно стабильным, так как Муж был гораздо моложе Милы. Его социальную состоятельность Мила легко могла отнести на свой счет. Это она присмотрела этого Мужа еще молоденьким выпускником универа, не умеющим применить свои знания. Это она заставила своего отца взять его в их фирмочку.

Впрочем, тогда уже их с отцом фирмочка вполне тянула на фирму, и уже тогда они остро испытывали нехватку специалистов. Отца же ей пришлось заставлять потому, что хотя всем и заправляла она, но в то время оперативной деятельностью и рутинной работой занимался пока еще ее отец, очень неохотно идущий на любые изменения.

Но только ее заслуга, ее усилия, ее старания раскручивали фирмочку в фирму. И в эту пору бурного роста, открытия новых направлений и расширения области работ, Муж пришелся для них впору.

Муж оказался умницей, благодатной почвой, и легко влез в управление, финансы, руководство. Стал самостоятелен и в то же время помнил, что все это создали интуиция и усилия Милы. И, наверное, в этом для него и была привлекательность Милы. Она, как мать, подобрала его, поставила профессионально на ноги, взрастила в бизнесмена и при этом была такой же учительницей в постели, передавая ему весь опыт предыдущих трех-четырех официальных замужеств и нескольких незарегистрированных связей, достаточно долгих, чтобы их можно было упоминать.

Муж благоговейно поцеловал Милу и помчался на работу. Мила механически его чмокнула и, закуривая сигарету, посмотрела в окно, как он садится в машину, здоровается с шофером, машет ей рукой и уезжает.

«И с чего это я стала думать про сексуальную привлекательность?» – спросила себя Мила. И как-то внезапно осознала, что «сексуальная привлекательность» сформулировалась в слова, в вопрос, наверное, оттого, что ей уже за сорок.

Хотя она и выглядела моложе своих лет, и никто и не думал давать ей более тридцати, но, очевидно, сам возраст уже непроизвольно рождал такие мысли.

Почему-то только сейчас она стала понимать известную фразу из кинофильма, что в сорок лет жизнь только начинается. Или ей только казалось, что она это понимает сейчас правильно. И эта фраза из фильма отлично коррелировалась с песней из детства: «Если бабе сорок пять, баба ягодка опять». Песней, так непонятной тогда, и так близко осязаемой теперь.

Интересно, размышляла Мила, докуривая вторую сигарету и прихлебывая кофе, все ли в моем возрасте думают как я, у всех ли такие же странные, как ей казалось, мысли. Мила даже не думала в прямом смысле этого слова, она как бы со стороны созерцала течение своих мыслей. Причем, местами, они ей казались и вовсе не ее.

Неужели все мы, такие разные, белые, черные, рыжие, толстые, худые, длинные и не очень, все такие разные внешне, думаем, ощущаем, чувствуем одинаково? Это было бы неправильно и странно. Не может быть, чтобы кто-то другой, читая книгу, ту же, что и я, ощущал то же самое. Или, глядя из окна, видел то же самое, что и я.

Нет, все-таки, хоть и вид из окна один и тот же, и книга та же самая, но запах, вкус, оттенки ощущения, восприятие разные. И я уникальна. Похожие ощущения могут быть, но таких, как у меня, нет, их нет ни у кого.

Сигарета обожгла пальцы. Пепел на столе, пепел на полу. Выскочили дети, ритуально приложились к ее щеке и побежали в машину. Ее водитель, тихо матерясь, думал, что эти отпрыски не могут не опаздывать, заставляя его мчаться, нарушая вся и все, лишь бы доставить их на учебу вовремя.