Игорь Корж - Закон бумеранга

• Название: Закон бумеранга
• Автор: Игорь Корж
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-03-5303-9

В недалеком прошлом Артур Смоленский – криминальный авторитет. А сегодня – звезда российской эстрады. Завершая гастроли по Америке, он приезжает с концертом в родной город, который терроризирует банда беспредельщиков. Артист невольно оказывается в гуще событий. Прошлое не отпускает его. Срабатывает Закон бумеранга. Но как на самом деле подействует этот закон на судьбы героев? Все ли получат по заслугам? А быть может, неисправимый Казанова встретит в Харькове настоящую любовь? Откровенный, интригующий, ироничный роман. Все, как в жизни – непричесанная жесткая реальность, парадоксы и противоречия… Секс и любовь в эпоху, когда «бабло побеждает всё». Харизма порока, шарм хулиганства, обаяние «плохих парней»… Выдержанный виски, кристально-чистый порошок счастья… Прилизанные правильные мальчики – вне игры…

---

«Gangster’s»: Причисляя себя к людям, «которым не безразлично», вы не можете не интересоваться болезнями нашего общества. Или, может быть, вы считаете, что общество здорово?

Смоленский: Не считаю. Главная болезнь – деградация. К моему огромному сожалению, приходится констатировать, что вокруг полно недоумков. Окончательно и бесповоротно деградировавших в эпоху доступности, в смысле дешевизны, как крепких, так и слабоалкогольных напитков. Конечно, в первую очередь я имею в виду водку и пиво. Эти люди мало того, что ставят крест на себе, они еще и портят жизнь окружающим. Особенно страдают дети. Отдельная тема – пивной алкоголизм среди подростков. Это вообще кошмар. На ТВ сплошь идёт реклама, где пиво подаётся просто как освежающий напиток. Это же беспредельный обман. Я сам люблю иногда выпить пивка. Но я взрослый человек. И делаю это под настроение или закуску. Но присаживать на пивную зависимость молодёжь?! Не должно пиво продаваться несовершеннолетним и стоить дешевле молока. А игровые автоматы? Особенно в маленьких городках. У Ильфа и Петрова в уездном городе N были только парикмахерские и погребальные конторы. А у нас сплошные игровые автоматы. Я, опять-таки, не имею ничего против игорного бизнеса, но должна же быть какая-то пропорциональность. Вы поинтересуйтесь – библиотека хоть одна в таком городишке работает?

«Gangster’s»: Ну и для финала несколько блиц-вопросов. В повседневной жизни вы одеваетесь настолько же стильно, как и на сцене?

Смоленский: А я вообще органичный такой пацан. На сцене сам себя играю.

«Gangster’s»: Звезду популярной музыки, наверняка повсюду узнают, но всё же… Когда вас последний раз задерживала милиция и за что?

Смоленский: В прошлой жизни.

«Gangster’s»: Артур Смоленский чего-нибудь боится?

Смоленский: Я же не робот.

«Gangster’s»: Вы не будете вечно молодым. Каким видите себя в старости – где и как хотели бы её провести?

Смоленский: Здоровым, жизнерадостным, богатым. Хочу сидеть на террасе где-нибудь в Каннах или в Майами. Чтобы красивая женщина рядом, чтобы внуки в гости приезжали… Ну и, потягивая «мохито», писать книги. О жизни…

США, Нью-Йорк.

Яркий луч света навязчиво бьёт в глаза. Да ещё этот дым. Бред какой-то. Им же всем тысячу раз говорили, что дым мешает работать. От него першит в горле. Страдают связки.

А связки для певца что? Правильно, ВСЁ! Они ж постоянно в деле… И потому с ним хронические проблемы! Ещё, блин, печёнка колет. Или селезёнка. Впрочем, какая разница? Хрен редьки не слаще. Отчего ж оно, падло, болит, а? Виски? А может, кокс? Говорят, влияет на печень. Особенно вместе с алкоголем. Нет, ну это ж несерьёзно. Раз в две недели, не чаще. Это так, баловство одно, а не кокс. А вот с вискарём, может, и перебор…

Так, а какая там у меня следующая песня? Да, кстати, я сейчас пою. И не в караоке там, где-нибудь, а на сцене театра Millennium в Нью-Йорке, перед забитым до отказа залом. Пою, что называется, «на автомате», а как иначе? Одни и те же песни практически через день. Меняются страны, города, концертные залы, а песни по программе. Ну, с небольшой корректировкой: «плюс-минус» одна, две. «Плюс» не в том смысле, что под «фанеру», пою-то я как раз вживую. Даже не под «минусовку», а с реальными музыкантами, которые играют так же, как я пою – не задумываясь. Как такое возможно? Ну, вот вы, ведя, например, машину, не думаете же всё время о том, как крутить руль и нажимать на педали? Размышляете о чём-то постороннем? Наверняка. А иногда можете доразмышляться до того, что проскочите нужный поворот. Вот так примерно и я. Голосовой аппарат издаёт звук, тело двигается, а мысли летают где-то…

И иногда теряется ощущение текущего момента…

Итак, я стою на сцене Millennium’а. Харизмы немеряно. Красиво очерченный профиль. Ямочки на щеках (типа как у Пирса Броснана). Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы. Рост метр девяносто, в меру подкачан. Загар (солярий на смуглую и без того кожу). Модная лёгкая небритость. Порой говорят, что я похож на Тома Форда[7]. Не полностью согласен. Согласен, но не полностью. У меня глаза светлее, и вообще… Ну, если только в смысле образа и моего латинского типажа. Даже кличку Итальянец в прошлой жизни носил. Хотя на самом деле во мне течёт совершенно дикий шейк из еврейской, греческой и украинской кровей. Впрочем, поскольку Форда многие считают самым стильным и ништяковым чуваком в мире, то я, в принципе, и не против. Я тоже в тренде. Тоже «весь на гламуре». На чёрном велюровом пиджаке Ermenegildo Zegna, на белой рубашке Paul Zileri, расстегнутой так, что видно волосатую грудь и все эти цепочки с ладанками. Ещё на мне голубые рваные джинсы Dolce & Gabbana, ремень Zilli и лакированные туфли Sergio Rossi.

Вот только от Тома Форда ничего. Стоп, забыл. А парфюм от кого?! Короче – чистый мачо!

Блин, какая же все-таки следующая песня? А, уже пора прощаться, ё-моё! Так. Ничего не забыть. Хвалю публику, представляю коллектив, ещё раз о спонсоре, всем пока!

Да, последний вискарь в антракте был лишним – во рту немного вязко. Зачем я его выпил?

– Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролетело незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, – благодарю я зал. Нью-йоркская публика считается самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как зал «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. – Среди некоторых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в очередной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что мешает, – народ смеётся. Я говорю о спонсоре, поддержавшем мой тур по Америке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представлю свой коллектив. Каждый музыкант отзовётся короткой импровизацией.

– Итак, дамы и господа, прошу любить и жаловать. Коллектив Артура Смоленского. На клавишных и саксофоне для вас играет заслуженный артист России, мультиинструментальщик Анатолий Кришталь, вообще очень важный у нас человек, аранжировщик почти всех композиций. Ваши аплодисменты… Соло-гитара – Андрей Воронцов, виртуоз и любимец девушек! Не жалеем рук, хлопаем, дамы и господа!

Ну, и так далее, продолжаю по списку… Бас-гитара, труба, барабаны, звукорежиссёр, естественно. И, конечно, девочки на бэк-вокале. Все три – красотки «с телом». Группа «ВИА Гра» в лучшие годы… Правда, мои не особо поющие, но зато картинка – загляденье! Просто супер!

На финальной песне, как обычно, не отпускают. Исполняю ещё две на бис и ухожу, что называется, под шквал оваций. И заваленный цветами…

Гримёрки в Millennium расположены в цокольном этаже, за сценой. Спустившись туда, сразу же попадаю в объятия дяди Гриши (корифея, или, как его часто называют, крёстного отца русского шансона) – Григория Санько. Дядя Гриша – «последний из могикан», единственный певец из мегазвёзд русской эмиграции, не вернувшийся в Россию. Он так и остался жить в Нью-Йорке…

– Вышак, сыночек! Просто вышак! Ты им дал два часа, не вынимая! Какие аранжировки, какой музон! А тёлочки! – Голос у дяди Гриши хоть и хриплый, но резкий и отрывистый, очень живой для человека, которому хорошо за семьдесят. Это при том, что он по сей день поёт ещё более легко и моложаво, нежели разговаривает. – Давай, сыночек, за твой успех! – В руках у Санько бутылка Jack Daniels и пластиковые стаканчики. – Ты водку-то не пьёшь, вот и приходится не в юном уже моём возрасте менять привычки. А заполируем кофейком. – На столике уже несколько стаканчиков, только с красочными эмблемами какого-то фастфуда. Они наполняют комнату кофейным ароматом. – Америка, блин. Тут, в театре, вообще пить нельзя. Курить тоже, но это хорошо как раз. Ты же знаешь, я дыма не переношу с 80-го года. Ну ладно, заряжаем… – Дядя Гриша наполняет пластик вискарём, и видно, как в его глазах начинают играть озорные огоньки…

– И за удачное начало тура! – В гримёрную входит Маринка, мой директор. Моя правая рука. Она большая умница. Блестяще умеет вести переговоры с клиентами, особенно мужского пола. А мужчины, естественно, составляют большинство среди заказчиков «корпоративов» – основной статьи дохода артиста. Так что её дар использовать женские чары для разведения «сильной» половины человечества на денежные знаки просто незаменим.

– На тебе, доченька, стаканчик. Хлебни вискарёчка. – «Сыночек» и «доченька» – любимые обращения дяди Гриши к поколению тридцатилетних. К тем, кому около двадцати, он обращается «внучек» и «внученька».

– Мариш, позови ребят. Всех, – до чего ж устало звучит мой голос. Связки подсели прилично. – Только через десять минут, хорошо? Я переоденусь.

Вскоре в двадцатиметровую комнату набивается толпа. Становится тесно и шумно. Пожалуй, пора линять. Причём по-английски. Иначе проводы будут нескончаемы. Я подаю знак Марине, и она вслед за мной выныривает в коридор…