Хайдар Бедретдинов - Белый свет

• Название: Белый свет
• Автор: Хайдар Бедретдинов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91366-120-3

«Белый свет», третья книга члена Союза писателей России, поэта Хайдара Бедретдинова, открывает читателю автора не только как патриота, глубоко привязанного к своей Родине, но и тонко чувствующего лирика, философа. Сочетание гражданской и лирической тем, переход от военных стихотворений-воспоминаний к размышлениям о судьбе народа, красоте простой русской жизни будут близки всем, кто любит свою страну и гордится ее историей.

Книга издана в авторской редакции

---

Родник

Говорят: в лесу дремучем,
У горы, под самой кручей,
За поляною глухой
Бьёт издревле ключ гремучий,
Ключ с целебною водой.

Преподобный Отче Сергий
В том далёком древнем веке
С божьей помощью открыл
Это чудо человеку
Для возврата прежних сил.

И с молитвою в дорогу
Издалёка люд убогий,
Всякий хворый и больной
Сквозь века, леса и горы
С легкой торбой, тяжким горем —
За водицею святой.

И несёт молва по свету,
Что целебней места нету,
Чем чудесный тот родник.
Вот и мне бы к водам этим —
Я бы сердцем к ним приник.

Но порою вдруг нежданно,
Как бальзам на наши раны,
Где-то рядом – не в глуши
Кто-то щедро открывает
Золотой родник души!

Восьмое чудо

Семь чудес известно людям,
Знаменитых семь чудес.
Но еще восьмое чудо,
Несомненно, в мире есть.

Это, может быть, простая,
Может, с вычуром, резная,
С непременной теснотой,
Раскаленная, взрывная
Баня русская с парной.

Чем-то с кузницею схожа:
Словно горн, пылает печь…
Здесь любой, наверно, сможет
Сразу тонну сбросить с плеч.

Для начала – все в парилку,
На полок, как на алтарь.
Вот озноб прошел по спинам,
За ознобом – сладкий жар.

Рвутся залпами поддачи,
По ступенькам стон прошёл,
Как свистящий хлыст, горячий
Жар бросает всех на пол.

Встали, ну теперь за дело,
Вот теперь парок как раз,
Ах, какая перестрелка,
Перепевка, перепляс!

Смех, подколки, прибаутки —
Расписная, в общем, речь,
Будто дедовские шутки
Тайно выдохнула печь.

Рубятся, без крови сеча,
Парни дышат горячо.
Шутники, сгибая плечи,
Прохрипят: «Поддай ещё!»

Вылетают, как чумные,
Опаленные парной,
Без стаканчика хмельные,
Шелковые, как руно.

В простынях, как в тогах, гордо
Восседают на скамьях.
Тут горят такие споры —
Что там твой ареопаг!

На душе покой и лёгкость,
И движения легки.
Может, вправду банным богом
Отпускаются грехи?

И поскольку вдруг такая
Благодать сошла на всех,
Раздобревши, отпускаешь
И чужой учтённый грех.

Семь чудес – чужие песни —
Всяк ли знает? Расспроси.
А вот баня – та известна
За пределами Руси.

Совет

Жену с любовницей не спутай.
Заначку вдруг не объяви,
Но, в мелочах являя мудрость,
Чужую жизнь не проживи.

Галерея Шилова

Идём по галерее Шилова,
Неся, как груз, свой непокой
Вослед за золотою жилою,
Открытой Мастера рукой.

Но постепенно состоянье
Внутри меняется от чар.
Музей – эпохи достоянье,
Художника бесценный дар.

Сияют золотые рамы,
Звучанье арфы в тишине, —
Приходит ощущенье Храма
И причащения ко мне.

Здесь целый мир в картинах создан,
И он уж сам собой живёт:
На миг застыли в разных позах
Друзья, отвлёкшись от забот.

В полотнах – для потомков вести:
В палитре, в глубине мазков.
Художник пишет труд, как Нестор,
Свой день – для будущих веков.

С портретом вряд ли что сравнится
По силе чувства и ума.
И, оживая в разных лицах,
Глядит История сама.

Парадность с лирикой в соседстве,
И верность классике письма —
В работах дивных без эстетства
Царит эстетика сама.

Не повторяясь, подкупают
И простота, и хитреца,
Но в каждом лике проступают
Глаза души и труд Творца.

Вот – бабка с горечью обиды:
«Не пишут», – это ль не беда?
Вот – «Ветеран», людьми забытый,
Отдавший подвигу года.

Актёры, мудрецы, поэты,
Духовных лиц глубокий взгляд,
Пейзажей широта – всё это
Запечатлённый жизни ряд.

То тихой добротой, то грозами
До сердца достают глаза.
Бывает так: иные образы
Волнуют дух, как образа.

Гляжу на них и в чём-то каюсь,
Обременённый суетой.
И, будто, грех мне отпускает
С картин невидимый святой.

Смеются лица здесь и плачут,
Живут под тяжестью креста.
И льётся музыка «Скрипачки»,
Звуча палитрою, с холста.

Глядишь – и сам вот-вот заплачу:
Таков он очищенья миг!
И ухожу я, став богаче,
Приобретя здесь целый мир.

Картина Кустодиева

С Яузских горок Солянки,
Как на картине, жива
Мчалась зимою на санках
Юная наша Москва.

На Рождество и Крещенье
Сыпал на волю народ.
Масленица всех угощеньем
Щедрым вела в хоровод.

В день же особый Татьянин —
Игры и смех до утра.
Где ты, былая Солянка?
Где золотая пора?

Островом духа былого
Уж не Татьянин ли дом?
С чувством тепла озорного
Мы в этом доме живём.

Нет тех девчонок с лукошком —
Век XXI увы!
Но вот мелькнёт вдруг в окошке
Молодость нашей Москвы.

Чудо

Говорят чудес не стало
В наш учёный трезвый век.
Необычного так мало
Видит нынче человек.
Но вчера, презрев законы,
Жизнь преподнесла урок:
Чудо – долг отдал знакомый
Полностью и точно в срок.

Картина Рембрандта

На излёте растраченных сил,
Жизнью выстрадав эту картину,
Он у предков прощенья просил
«Возвращением блудного сына».

Испытавший немало, слепой,
Сердцем всех окружающих зорче,
Прижимается к сыну душой
Со смиреньем прощающий Отче.

Не свожу с сына блудного взгляд —
Не сыграешь с собою ведь в прятки —
Стыдно мне: не мои ли горят
На холсте непутёвые пятки?

В степь умчался за ветром джигит.
Стонет песня седого акына.
Мать слепая очаг сторожит,
Ожидая заблудшего сына.

Князя Игоря горький поход,
Про искателей счастья былины —
В них сюжет этот вечный живёт:
Возвращение блудного сына.

Жизнь водой испытала, огнём,
Медью труб, а в награду – седины.
И теперь уже сами мы ждём
У порога любимого сына.

Дал нам душу и веру, и плоть,
Только мы промотали святыни.
Ждёт опять терпеливо Господь
Возвращения блудного сына…

Птичий рынок

Среди всевозможных причуд, аномалий столичных
Едва ли не самое редкое – рынок наш Птичий.
Автобус, троллейбус, маршрутка, кренясь непривычно,
Подвозят без устали жаждущих массы на Птичий.

У рынка в поту постовой заводной спозаранку
Машины едва успевает кидать по стоянкам.
Битком подъезжает к платформе сюда электричка:
– Куда вы, ребята?
– На рынок, конечно, на Птичий!

Трамвай еле-еле, толпу раздвигая, со звоном
Идёт мимо рынка и смотрит сам заворожённо
На банки, коробочки, клетки, тележки, корзинки,
Которые в чьих-то руках устремляются к рынку.

Неся ожидание хрупкое, как с мёдом крынку,
Ты в общем заряде толпы электрической – к рынку.
Ворота малы, словно клювик распахнутый птичий,
Толпу, как червя, извивая, впускают на Птичий.

Потоки людей и торговых рядов лабиринты
Двенадцатиперстным маршрутом ведут нас по рынку.
В подводное царство попав без билета и визы,
Аквариум каждый смотреть можно, как телевизор.

Хваля витаминность червей, коих просто навалом,
Как будто из глуби веков голосят зазывалы.
Глядит попугай на людей и молчит очень гордо.
Щенята скулят, из-за пазухи высунув морды.

И слёзы в ответ им мальчишка зарёванный мажет,
И, взятый врасплох, лезет папа в заветный бумажник.
Каких голубей только нет: и монах, и сизарка.
Могли б позавидовать видам иным зоопарки.

Поют канарейки, рассыпавшись бисером мелким.
И крутят колеса привычно и каторжно белки.
Историй охотничьих сотню узнаешь здесь сразу,
Мюнхаузен бы лопнул, услышав иные рассказы.

При хаосе внешнем – законы блюдет свои Птичий.
И чувствует чутко поступок иной неэтичный.
Что тянет сюда тех, кто стерпит и холод и давку?
– Не ради ж того, чтобы сделать высокую ставку!
Здесь праздничный шум,
Как на ярмарках прошлого века —
Их так не хватает, наверно, теперь человеку!

Уносимые ветром

Нас уносит ветер перемен
В новые края и состоянья.
Будет ли удача нам взамен?
Главное – чтоб не было стоянья.

С детства будоражат нам умы
Подвиги Синдбада, Магеллана!
А на что способны в жизни мы:
Со штормами справится ль команда?

Засветил созвездья Новый год:
Капитанам – точные приметы.
В новое, влекомое – вперёд!
Курс – на цель, а нос держать по ветру.

Пустыня

От нападения застыл я.
Твержу себе: «Будь молодцом!»
Бросает жар в меня пустыня,
Как клевету в лицо.

От ветра злого, пыли мутной
Пытаюсь спрятать свой испуг.
И откровенно – неуютно,
Но рядом – друг.

Но надо, надо побеждать.
Огнём – со лба испарина.
Пустыня, нет, не запугать
Российского татарина!

Афганистан