Валерий Рыжков - Белая обитель

• Название: Белая обитель
• Автор: Валерий Рыжков
• Жанр: Эссе
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98306-124-8

Рыжков Валерий Дементьевич – врач, литератор. В книгу вошли произведения: Белая обитель – повесть, Узник земли Уц, Утро и вечер Серебряного века, Черный человек, Катунские летописи – романтизированные произведения о жизни и первой любви Достоевского, Есенина, Ахматовой, Шукшина. Время любить – эссе.

---

Валерий Дементьевич Рыжков Белая обитель

Белая обитель

Глава 1

К северу от центра города за Садом расположена больница. Бело-кирпичное здание имело угрюмый казенный вид, через проходную, показывая пропускной билет, спешили на работу сотрудники больницы. Только главный врач и два его заместителя въезжали на черных машинах через главные железные ворота.

Тяжелый день недели – понедельник. Ощутимо это и в больнице. Врачи, не успевшие восстановиться после выходного дня, обыденно смотрели на сложенные стопкой истории болезни. Читали записи дежурных врачей о больных, которые оставались под наблюдением. И наступал момент истины для перехода к мозговой атаки для принятия решений.

Больные, утомленные выходными днями, с нетерпением ждали обходов лечащих врачей и процедур. Прислушивались к своему дыханию и сердцебиению. Конечно, у них все менялось к худшему: горло схватывали спазмы, нельзя нащупать свой пульс, ужасно подскакивало давление, а про анализ крови – страшно подумать! Больным казалось, что их жизнь на волоске, что они за бортом корабля, а окружающим все безразлично. Для окружающих, прежде всего для родственников, если ты не прикован к постели, значит – ты здоров. Только доктор может понять организм больного. Житейская истина такова: человека определяют больным по данным анализов, поэтому больной хочет полного обследования. Только больной верит врачу. Во врачебный диагноз. И чтобы при выписке были данные всех анализов! У закоренелого больного жизнь в дальнейшем складывается из того, чем и когда болел. Он может подолгу припоминать свои болезни, потом болезни своей бабушки – дальше этого воспоминания редко у кого бывают. Больного волнуют, прежде всего, свои болячки. Он становится особенно тревожен при мысли: а вдруг заболеет болезнью, которая у соседа по палате?

Если все зависит от вредных привычек, он давно бы бросил пить, есть, курить. Но доктор не гарантирует, что все болезни прекратятся со строгим ведением образа жизни. Не гарантирует! Так и совету этому в глазах больного – грош цена. Пусть доктор убедит! Только врач никого не убеждает. Потому что он сам пьет, ест, а некоторые даже курят!?

Разумеется, у доктора есть, главный козырь – окончательный диагноз после болезни или вскрытия. Но этот диагноз, может быть, не всегда совпадает с тем, как жил больной, во что верил. И что умер именно от той болезни, от которой он лечился по санаториям и профилакториям.

Самый трудный диагноз – окончательный. В нем ошибаются и астрологи, и хироманты, и даже врачи.

А пока больные – в больнице, они живут надеждой на выздоровление. При выписке они внимательно перечитывают заключение из истории болезни. Пересчитывают принятые процедуры, без которых не мыслят себе жизни в будущем. Особенно популярны у больных ванны: жемчужные, кислородные, радоновые. И барокамеры. Обязательно массаж! Всем нужны только эти процедуры.

Больным становится лучше – к среде, хорошо к субботе и совсем плохо в воскресенье, особенно если к ним не пришли родственники.

Рабочий день доктора Зимина начался уже до утренней конференции. В голове он подсчитывал, обыгрывал непредвидимые ситуации. Больница это не театр, но все-таки в ней тоже игра, опасная, выбор не велик между жизнью и смертью, сцена – это палата, больничная кровать, капельница на стойке, мониторы – это мизансцена. И в палату приходят поиграть с непредсказуемым финалом люди, у которых один выход – выйти из палаты или уйти в небытие. И где доктор не маг, не жрец, а советчик, который прядет клубок с нитью Ариадны, чтобы выйти из лабиринта, где пахнет йодом, лизолом и человеческим потом.

Зимин поглядел на часы. До утренней конференции в запасе у него было десять минут. Он взял историю болезни поступившего больного. Полистал, посмотрел анализы. Один анализ отклеил, так как – это был анализ другого больного. Прочитал запись дежурного врача. Усмехнулся и несколько успокоился. Он сел в кресле в позе «кучера», расслабив мышцы рук и ног, слегка наклонился вперед. И прикрыл глаза.

Через несколько мгновений с шумом открылась дверь. В ординаторскую вошли еще два доктора. Отдежурившая медсестра с красными воспаленными глазами. Зимин приоткрыл глаза и тупо наблюдал за происходящим.

На ходу, одевая, белый халат, прибежал молодой интерн Коля Седов, он глубоко дышал, опрашивая всех молчаливым взглядом, будто ждал подтверждения: опоздал он в очередной раз или нет. Шефа не было. И он мгновенно успокоился и развязно присел около молоденькой медсестры Алечки.

– Аля, запомните: тот, кто держит вас за колено, не всегда ищет опору.

– Влюбляюсь я часто, но щечку подставляю только любящему человеку.

Она кокетливо ему улыбнулась, он благосклонно принял ее улыбку. Вечерский безучастно смотрел в окно.

Вера, дежурная медсестра, пролистывала тетрадь назначений.

– Как больной Парфенов? – тихо спросил ее Зимин.

– Сонливый какой-то. Температура тридцать семь и четыре. Пульс стал реже.

Внезапно распахнулась дверь, по-хозяйски вошел заведующий Горячев. Он, как адмирал Нельсон, осмотрел беглым взглядом, прищурив один глаз, с ног до головы весь персонал, так что сестра Аля спрятала свои коленки под халат, а врач-интерн втянул голову в плечи.

Он сел на свой потертый стул, крепко сделанный из дуба.

– Все на месте! Тогда начинайте сдавать дежурство, – командует он.

Тихая Вера, опустив голову, читает по листу и заканчивает свой монолог.

– За прошедшее дежурство происшествий не было.

– Прекрасно! Замечательно! – тон Горячева ничего приятного не предвещает. – Больной из седьмой палаты к обследованию не подготовлен. Все отлично! Ночью медсестра спит, больные разгуливают, как в ночном парке под луной. Администрация будит дежурную медсестру. Все хорошо, прекрасная маркиза. Гори оно все синим пламенем. А что тогда по-вашему плохо? Отвечайте! Я спрашиваю!

Зимин про себя подумал: лучше бы не спрашивал. Седов отодвинулся от медсестры. Вечерский нахмурил брови.

– Сестра и уколы делает, и полы моет, и всё за коэффициент трудового участия, – произносит в защиту старшая медсестра Марина Павловна, еще не пожилая, старая дева, как принято в дружеской беседе. Заведующий, как принято у администрации, пропускает молчаливой паузой ее реплику.

– Девятая палата не убрана, а сегодня професорский обход.

– Завтра, – уточняет Зимин.

– Все равно палата должна быть прибрана. Сестра-хозяйка решите эту проблему без напоминаний. Вам за это платят тридцать процентов, за расширенную зону обслуживания.

– А это почти тридцать сребреников, – тихим голосом иронизирует Седов. Среди сестер пробегает смешок.

– Доктор Седов, острить будете, когда сдадите зачет по клинике и технике противопожарной безопасности. Вам это все зачтется при аттестации.

Седов покраснел кончиками больших ушей.

– Смешно! Да? – Горячев обратился к сестрам, для которых это не первый и не последний разговор. – А должно быть грустно. Так относятся к своим обязанностям! Не будем дискутировать, тут не собрание. Все по рабочим местам. Доктор Седов, я вас жду в своем кабинете в одиннадцать часов с зачетной тетрадью!

Он вышел. Следом семенили, хихикая, медсестры, подбадриваемые бравым доктором Седовым.

– Ничего, девушки, ничего, вы должны идти на вахту с чувством глубокого удовлетворения, как на демонстрацию, с песнями.

– Николай Егорович, если пригласите на танцы, то с большим удовольствием приму ваше предложение, – подхватила Аля.

– Глупая, Алька, легкомысленная, – тихо произнесла Вера.

– Девушки, устраните то, что вам было сказано заведующим, а потом можете распивать чай и болтать всякую чепуху. Я буду в кабинете заведующего.

Через полчаса в ординаторскую вошел старший врач, Прокопий Александрович Словин, поставил на стол кожаный портфель, тяжело отдышался, не спеша одел белый халат. Со всеми за руку поздоровался. Он врач-мудрец, пенсионного возраста, но на боевом посту, потому что семейный бюджет трещит, а пенсии не хватает, даже если и философ. Он мудр, но больше осторожен. Ходит медленно, спокойно произносит житейские истины, ни с кем не спорит, но истину свою умело отстаивает. Он врач и учитель.

У ординаторской Зимина поджидает жена больного, который поступил вчера.

Она в слезах, но глаза сухи, ее экстравагантность подчеркивает яркий богатый наряд. В руках она держит трудовую книжку и страховки на случай смерти ее супруга.

– Моего мужа переводят в нейрохирургическое отделение и, возможно, будет операция на голове. Это ужасно! Он и так ничего не соображал в последнее время.

– По его жизненным показаниям мы должны сделать все необходимое. Успокойтесь! И главное – не мешайте и не суетитесь около нас.

Словин подошел к Зимину.

– Прокопий Александрович, помогите мне, объясните вы ей ситуацию по больному Парфенову. Я не могу ей ничего втолковать о состоянии больного. Она меня не слышит.