Ольга Фомина - Мой Пушкин. Сборник стихов

• Название: Мой Пушкин. Сборник стихов
• Автор: Ольга Фомина
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-900-971-99-5

Написанная через два века с момента гибели поэта книга стихов Ольги Фоминой насквозь проникнута болью от невосполнимой потери гениального поэта как от потери родного человека. Главную идею книги можно выразить одной строкой автора из стихотворения «А.С. Пушкину»: «Рука твоя моею водит…»

Книга иллюстрирована рисунками автора.

---

Ольга Фомина Мой Пушкин. Сборник стихов

Посвящается моему мужу, Юрию Фомину, без которого была бы невозможна эта книга

Рисунки Ольги Фоминой

Ольга Фомина

Автопортрет

…Талант неволен, и его подражание не есть

постыдное похищение – признак умственной

скудости, но благородная надежда на свои

собственные силы, надежда открыть новые

миры, стремясь по следам гения, – или чувство,

в смирении своём ещё более возвышенное:

желание изучить свой образец и дать ему

вторичную жизнь…

А.С. Пушкин.Из статьи «Фракийские элегии.Стихотворения Виктора Теплякова», 1836

Предисловие

Почти два века нет поэта,
Но как под дулом пистолета
Его потомок вновь стоит,
Так, как стоял тогда пиит.

Моей рукою боль вела,
Не написать я не могла,
И что теперь греха таить —
Хочу боль с вами разделить.

А разделить иль отказаться,
Не получившим труд сказаться,
То воля ваша, выбор есть,
Да не по мне такая честь.

Но всё ж сомнения отбросьте,
Прочтите, да и в печку бросьте,
За час потраченный браня
И труд, и автора – меня.

А.С. Пушкину

Прости, что женского я рода
И что с тобою я на «ты»,
Чужды тебе моя природа
И незнакомые черты.

С небес холодных ты взираешь,
И телом, спящим под крестом,
Ты ничему уж не внимаешь
Под указующим перстом.

Но дух по-прежнему витает,
Что будоражил кровь твою,
И вдохновеньем долетает,
Прося унять тоску свою.

Твоя душа с моею слита,
И в предрассветный, ранний час,
Когда дремотой всё покрыто,
Ты начинаешь свой рассказ.

Твой голос тих, ему я внемлю,
Скорей не голос это – дух,
Спустившийся с небес на землю,
Пока не прокричал петух.

И я в своём оцепененье,
Пытаясь слов не пропустить,
Строчу в полночном упоенье,
Чтоб ничего не упустить.

Рука твоя моею водит,
Два века долгие спустя,
Она меня в твой мир уводит,
Чтоб описать, как, колеся,

По жизни бренной ты метался,
Терзался дух твой, с ним же плоть,
И как один потом остался,
Не в силах свет перебороть.

И оттого это, быть может,
Что не успел ты досказать,
И твою душу так же гложет
Словес невысказанных рать.

Твоим сомнениям я внемлю,
Прошу у Бога только сил,
Всё за грехи свои приемля,
Чтоб передать, что ты просил.

Как и мечтал, ты стал великим.
Среди потомков некто есть,
Кто отстоит в пространстве диком
Твою поруганную честь!

17.10.2009

О стихах Пушкина

Александр Сергеевич, Александр Сергеевич, я – единица, а посмотрю на Вас и покажусь себе миллионом. Вот Вы кто!

М.П. Погодин. Из воспоминаний о Пушкине

Нам не жить уже беспечно:
Цепью, что «на дубе том»,
Мы прикованы навечно,
Как молитвой и постом.

Струны тонкие играют
Им разбуженной души,
Его чувствами страдает
Сердце русское в тиши.

Постигая наслажденья,
Радость, боль, любовь, тоску,
Привыкаем к ним с рожденья,
Как к грудному молоку.

С ним в душе везде мы дома,
Пушкин в нас, как в сердце – кровь,
И страницы его тома
Мы листать готовы вновь.

1.11.2009

Лира

Был век французский на Руси,
О том историю спроси.
К нам гувернёров господа
Везли из Франции тогда.

Дабы привить нам вкус французский,
Везли бордо, пирог страсбургский,
И вот уже картавил в нос,
Кто с языком французским рос.

Так с детства был воспитан Пушкин,
Но не играл, как все, в игрушки:
Он мсье Русло частенько бил —
Француза мальчик не любил.

Он рос дичком, будто случайно
Родившись в собственной семье.
Вот он и бил их всех «отчайно»,
Будь то мадам, будь то месье.

Спасла его однажды Муза,
У изголовия присев:
«Тебе не буду я в обузу,
Со мной ты станешь лучше всех,

Тех, кто сочтя себя Омиром,
Взяв лиру в руки, станет петь,
Но лишь тебе, её кумиру,
Удастся ею овладеть.

С тобой всегда незримо буду,
Ступай в чудесную страну.
Я ж обещанья не забуду
И подтяну всегда струну».

И ощутил он вдруг: беззвучно,
Мелодией «до-ре-ми-фа»
В нём зазвучала благозвучно
В груди рождённая строфа.

И он вкусил той сладкой муки
И воплощенья мысли в слог,
Что лишь пером даётся в руки,
Когда есть вдохновенья взлёт.

И он взлетел над бренным миром,
Нам без него на свете жить,
Но глас его заветной лиры
Века не смогут заглушить!

25.03.2010

Дядька ( Никита Тимофеевич Козлов )

– Что ж, едем, Тимофеич?

– Едем, батюшка!

– А куда едем, знаешь, старче?

– Да по России, куда ж ещё! –

отвечал Никита.

С.С. Гейченко. «У Лукоморья»

Ну что, читатель, не устал?
А коль устал, присядь-ка,
Да я ведь тоже недоспал,
Послушай-ка про дядьку.
Это какого? – Да того,
Козлова, про Никиту,
Ты что, не слышал про него?
Прикрой-ка дверь, открыта.
Так вот, это тот самый дядька, тот,
Что Пушкину, поэту,
Служил слугой за годом год,
Зимой, в мороз, и летом.

Простой парнишка крепостной,
При барском доме вырос,
Порой голодный и босой,
Ходил он петь на клирос.
Был балагур и весельчак,
Слыл малым-самоучкой,
На балалайке он бренчал,
Порой гитару мучил.
Пилил, строгал, таскал мешки —
Толковый был работник,
Про соловья слагал стишки,
Того, кто был разбойник.

Когда же Пушкину трёх лет
И не было от роду,
Уже Никиту знал поэт,
И с ним – в огонь и в воду.
Тот по Москве любил гулять,
И с чуть подросшим Сашкой
На колокольню залезать,
Где бьёт Великий страшно.
Он при поэте был везде —
В Москве и при лицее,
И в скачки бешеной езде —
Унынья панацее.

«Куды же Сашку-то несёт?
Спаси его, владыко!
Ведь не иначе пропадёт
Без дядьки-то, Никиты!
Эх, мать-Россия, велики
Ухабы на дороге», —
И снова чистил сапоги
До блеска на пороге.
Был в Кишинёве с ним, в Крыму,
Тифлисе и Одессе, —
Там быт налаживал ему,
Ел-пил с поэтом вместе.

Делил успех, делил долги,
Ходил порою хмурый,
Когда скрывал его стихи
От подлости цензуры:
«Стихи ругают, барин? Пусть,
На то она охрана,
Народ уж знает наизусть
«Людмилу и Руслана»!
Пошёл намедни на базар,
Потом, зайдя в харчевню,
Слыхал сквозь ругань да угар:
Читают уж «Деревню»!

Поэт любил его: открыто
Он вызвал Корфа на дуэль
За то, что тот побил Никиту
И обозвал его: плебей!
Барон же, не приняв условий,
Писал, что, де, какой пустяк!
Поэт ответил: что сословье?
Ведь человек же, прежде, всяк!
За то, что Пушкин вызвал Корфа,
Себя Никита оправдал:
Самим ищейкам Бенкендорфа
Стихов поэта не продал!

Был ему нянькою, лечил,
Он был его возницей,
Стирал, будил, кормил, поил,
Просил остепениться.
Поэту был помощник он
В делах его журнальных,
Был ему верный почтальон
Стихов его опальных.
Был предан он, как верный пёс,

Он жил его стихами,
И на руках поэта нёс,
Когда поэт был ранен.
Он был за мать и за отца.
Когда стоял у гроба,
Себя винил лишь без конца:
Ну почему не оба?
И встал Никита на возок,
Главой прижавшись к гробу,
Молясь, будто на образок,
Всю длинную дорогу,
Не чуя ног, не чуя рук,
Трескучего мороза…
Умолкла лира сразу, вдруг,
Осталась жизни проза.

Потом не помнил он и сам,
Как душу там не отдал,
Когда, давая течь слезам,
Он гроб поэта обнял:
«Прости меня, не уберёг
Тебя, растяпа старый!
Не смог ведь, не предостерёг
От злой судьбы удара…
Ведь говорил тебе: не верь
Вертлявым иноземцам!
Ну как же жить-то нам теперь,
Как, без души и сердца?!»

Его могилу окружал
Вниманьем лишь Никита,
Ведь годы долгие лежал
Поэт, семьёй забытый.
Едва Никита лишь узнал,
Что та приедет вскоре,
Он первым был, кто показал
Могилу в Святогорье.
По смерти Пушкина просил,
Чтоб взяли хоть рассыльным,
Ведь он стихи его носил,
Когда поэт был ссыльным.

Он постарел, но, став седым,
Свои преклонны лета
Делил по-прежнему лишь с ним:
Возил стихи поэта.
Сам перевёз тираж
Собранья сочинений
И книги Пушкина, как страж,
Во псковское именье.
Так довелось ему служить
Семнадцать зим и лето.
Он попросил похоронить
Себя у ног поэта.

24–26.02.2010