Александр Петров - Восхождение

• Название: Восхождение
• Автор: Александр Петров
• Жанр: Религия

В романе «Восхождение» переплетаются две сюжетные линии. Одна – обычная трудовая жизнь со слезами и улыбками. Вторая – духовное возрождение, без которого жизнь бессмысленна. И только в духовном возрождении возможна победа слабого человека, на которого направлена огромная мощь разрушения.

Читатель познакомится с обычными на вид людьми, которые на своих плечах несут жизнь вселенной. Они – соль земли, они – созидатели.

Дмитрий, преуспевающий чиновник министерства, внезапно уходит с престижной работы. Он окунается в штормовую стихию стройки. Её суровые волны одних швыряют в грязь, других поднимают в Небеса. Дмитрий сумел выстоять, и с самого дна взойти на Небо. Такие как он – строители в высоком смысле этого слова. Они созидают новую жизнь. Они поднимают из руин не только Россию, но и собственные души. Это очень нелегко, но так радостно!

---

– Ну, а если вкусно – то кушай и нахваливай. И здоров будешь, как я. Мне ведь уже, браток, восьмой десяток. А приговорили меня вертухаи к смертыньке больше полвека назад. Вот тебе и псина…

В это самое время входит веселый Вася. Пират ставит перед ним холодец и тот смачно его поедает.

– Вась, а ты знаешь, из какого мяса это блюдо? – спрашиваю.

– А как же! Что я здесь первый раз? Да я этого урку еще мальчишкой знал. Он меня своим холодцом в детстве кормил. Все нормально! Зато в нашем районе ни одного собачьего укуса не было. А шубу моей жены не видел? Это ж горностай форменный!

– Вот что, мужики, – говорю я проникновенно, – кушайте сами хоть кого, но мне псины больше не предлагайте. Это окончательно и обсуждению не подлежит. Я очень тщательно вас прошу, слышите?

– Да, ладно, как хочешь, – примирительно говорит Пират. – Но ежели одумаешься и поумнеешь, то скажи. Люблю, знаешь, когда люди сытые. И здоровые.

Школа жизни

Заглядывает ко мне в гости Василий Иванович. Обходит площадку, поощрительно сопит, здоровается со всеми за руку, про жизнь спрашивает. Потом после обхода вместо приглашения к традиционному застолью ворчливо командует:

– Бери троих монтажников, я вас на школу отвезу на недельку. Зашивается там наш Тихон. А сдача на носу. Собирайтесь, короче.

Приезжаем на школу и, не успев как следует разместиться и опомниться, попадаем в круговорот событий. Тихон, от которого водкой разит за версту, ставит мое звено на монтаж теплотрассы, меня – на планировку территории. Он не говорит, а надсадно орет, а сама стройка напоминает поле боя. Пока он хрипло поясняет мне, что планировку производят вон те … нехорошие четыре бульдозера и вот эти …плохие два кубовых экскаватора, что высотные …ужасные колышки уже давно …вероломно сбиты ….подлыми врагами, а четвертый …новенький нивелир то ли украли …неожиданно, то ли закатали в …сырую землю. При этом он отхлебывает из бутылки левой рукой, правой энергично жестикулирует. А планировку нужно сдать …строгой комиссии уже завтра утром, так что …дерзай, мол.

Пока он все это орет мне на ухо, совершенно оглушив меня, к нему периодически подбегают возбужденные воины и требуют краску, гвозди, мастерки, бечевку, лопаты, бетон, асфальт и что-то еще, на что Тихон хрипло рыдает в ответ: «Ну нет у меня … этого предмета, или материала, или инструмента в настоящее время, ну нету! Ну нету…». И убегает зигзагами, припадая на одну ногу, прижимая рукой бутылку к левому бедру, как саблю кавалерист.

Для начала обозреваю поле боя, то есть вверенный мне участок работы. Бульдозеры сгрудились в одном месте, толкаясь, как школьники на переменке. Экскаваторы разгребают кучи спрессованного мусора. На только что выровненную площадку самосвалы завозят и сваливают как попало растительный грунт. Им наперерез копает траншею маленький «Беларус». Следом мои монтажники укладывают сборный бетонный лоток под теплотрассу. Стало быть, по линии трассы делать планировку бесполезно.

Подхожу к бульдозеристу, представляюсь и приказываю ему весь мусор из-под кубовиков тащить в яму с водой. Прошу объяснить задачу остальным машинистам. Но он говорит, что механизаторы – из разных контор, так что команду нужно давать каждому персонально. Подхожу к каждой машине и объясняю механизаторам задание. Четвертому бульдозеру достается растаскивать растительный грунт из-под теплотрассы.

Один экскаватор самовольно покидает кучу мусора и срывается в сторону монтажного крана. Я бросаюсь за ним вслед. Догоняю и спрашиваю, кто дал команду? Ко мне подлетает знакомый по другим объектам крановщик Саша и, обдавая меня густыми винными парами, трясясь всем телом и каждой его частью отдельно, объясняет, что ему под гусеницы нужно набросать щебня, а то кран тащит по жидкой глине в траншею и может перевернуться. Я кричу экскаваторщику, чтобы быстрей помог и тут же вернулся на прежнее место работы. Меня же самого уже за руку влекут в сторону болота, в котором по самую кабину сидит «Дэтэшка». Подхожу к машинисту черного, как паровоз, Т-100 и прошу помочь вытащить из болота коллегу. Тот мрачно отказывается. Я взываю к его совести и прошу прийти на выручку другу. Тот отказывается, но в выражениях более изощренных. Наша перебранка продолжалась бы еще дольше, если б не появление Тихона, он бросается на машиниста Т-100, хватает его за грудки и хрипит ему в лицо: «Еще один, …стало быть, отказ … – и я тебя …нерадивый работник… лично закопаю тут, как ты, …ящер, четыре моих …прекрасных нивелира!». Машинист упрямо отрицательно мотает головой – и получает от Тихона размашистый удар по левой скуле и встречную звонкую затрещину по правой. Тихон спрашивает, не приобрел ли тот понимание? Вроде приобрел, сообщает механизатор, умело вправляя челюсть, и плетется в кабину. Тихон свирепо оглядывает поле боя, машет кулаком и обещает в случае отказа побить любое лицо, не взирая на лица.

Т-100 пытается вытянуть из глинистого болота «Дэтэшку», долго буксует, застревает и сам по самую кабину утопает в жиже. Я заворачиваю сюда машину с гравием и заставляю высыпать под гусеницы остальных двух бульдозеров. Тогда мы спариваем их тросом. По колено в грязи вчетвером растаскиваем толстенный трос и закрепляем на крюках спасаемой и спасающей пары бульдозеров. Разом взрыкивают дизели, выбрасывая в небо черные струи дыма. По очереди, одна за другой, машины дергаются, перекатывая траками гусениц тонны грязи. Сначала один, потом другой – утопленники выбираются на берег. Ну, слава Богу!

И тут я замираю. «Господи, прости меня, забывшего о Тебе. Помоги мне в этой суете. Здесь творится что-то ужасное. Люди обезумели. Техника обезумела. Помоги мне, Господи мой, Иисусе Христе!»

После краткой молитвы на мгновение устанавливается тишина. Серая пелена облаков разрывается, и яркий луч солнца изливает на меня поток мягкого света. Что-то происходит… Всё также работают и двигаются люди, тарахтят машины… Но изменяется всё, в первую очередь, я сам. В мое сердце снизходит покой. Я двигаюсь, даю команды машинистам, сигналю им, даю направление движения, задаю скорость, глубину погружения отвала в грунт – но при этом уже не впадаю в панику. Да и люди вокруг стали работать по-другому: дружно и слаженно. В первую очередь мы засыпаем болото глыбами схваченного цементом мусора. С сухого пригорка сгребаем сюда смесь щебня с песком, а сверху весь этот «бутерброд» закатываем растительным грунтом.

Откуда ни возьмись, передо мной появляется Тихон и орет мне в ухо:

– Нет, но ты видел, пацан, как дашь им в морду – сразу работать начинают. Ты вот что. Иди теперь к своим работягам на монтаж теплотрассы. А я здесь сам продолжу. Они у меня не забалуют! – потрясает он кулаком механизаторам.

Утопая в полужидкой глине, прыгаю с кочки на кочку. Только все мои ухищрения бесполезны, так как мои брюки по самые колени покрыты грязью, а в ботинках хлюпает глинистая жижа.

…Северный город на берегу реки. С теплоходов сходят туристы и просто приезжие. Все сразу направляются к древним соборам. Не всегда по желанию, но по велению древнего архитектурного строя, который ставит Дом Творца в центр всего жизнеустройства. Соборная площадь сияет золотом куполов, белым камнем, синим небом, объемлющим сверху все и всех. Отсюда, ветвями от ствола, расходятся мощеные улочки с каменными домами. Отсюда льется колокольный звон, утверждающий радость и восторг перед величием Творца всего тварного. Сюда устремляются люди на встречу с чудом единения детей с предвечным Отцом своим. Отсюда люди возвращаются в дома свои, неся в сердцах дары Духа Святого…

Работа у моих монтажников стоит. Они понуро ковыряют лопатами липкий тяжелый суглинок. Спрашиваю, в чем дело? Да вот, говорят, подошел какой-то дядька и сказал, что здесь кабель высокого напряжения. Он запретил работу экскаватора и требует пройти этот участок трассы вручную. Я проверяю по чертежам – нет кабеля. Говорю им, копайте смело, правда за нами. «Беларусик» опускает ковш, забирает грунт и вытаскивает на бровку. Снова погружает ковш, и в разломе грунта сначала что-то трещит, потом сверкает, а после вырывается облачко дыма.

«Кабель порвали!», – слышу за спиной. Это бежит к нам мужик с портфелем. Приказываю копать дальше и иду ему навстречу. Он готов меня избить. Молча сую ему под нос чертежи и спрашиваю, где здесь нарисован его кабель? Он говорит, что предупреждал. Спрашиваю, где на чертежах его отметка, мол, чертежи согласованы с энергетиками. Он снова кричит, обещая меня посадить, оштрафовать и убить одновременно. Я предлагаю ему выбрать что-нибудь одно. Затем отстраненно думаю, чем бы полезным его занять, и предлагаю отключить на подстанции действующий кабель. Он кивает и убегает, я возвращаюсь к траншее.

Там снова остановка. Спрашиваю, что на этот раз? Да вот, говорят, похоже на газовую трубу. Из земли выглядывает фрагмент трубы с битумным покрытием. Мои орлы глядят на это, как саперы на мину. Смотрю на чертежи и говорю, что можно копать дальше. Они говорят, что труба мешает ковшу. Тогда произношу мысленно «помоги, Господи», шагаю к крановому и прошу дернуть. Он достает бутылку и протягивает мне. Я поясняю – не вина «дернуть», а трубу. Он задумчиво отхлебывает из горлышка и говорит, что это надо сначала обмыть, а то, может статься, после обрыва газовой трубы уже не удастся. Я говорю ему, что на чертежах нет газовой трассы, так что можно не опасаться. Он говорит, что по части чертежей он неграмотный, но уже «рвал газ», и ему это не понравилось.