Владислав Груздев - Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 1. Общие положения

• Название: Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 1. Общие положения
• Автор: Владислав Груздев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7205-1149-4

В юриспруденции традиционно исследуется проблема защиты гражданских прав, которая имеет комплексный, частно-публичный характер. Что касается цивилистической науки, то она должна изучать феномен гражданско-правовой защиты как деятельности участника оборота по реализации принадлежащих ему охранительных правомочий или охранительных прав. В настоящей книге последовательно анализируются основные элементы и механизм указанной деятельности, дается общая характеристика охранительных обязательств.

Издание предназначено для студентов, магистрантов, аспирантов и преподавателей высших учебных заведений, научных и практических работников, а также всех тех, кому интересны проблемы современного гражданского права.

---

Другое дело – обязанность активного типа. Ее носитель должен совершить определенные положительные действия, без которых осуществление соответствующего субъективного права становится объективно невозможным. Следовательно, оказываемое обязанным лицом (должником) содействие управомоченному лицу (кредитору) состоит в совершении активных действий определенного содержания, необходимых для реализации субъективного права. А поскольку содержание обязанностей активного типа сводится к положительному поведению должника, они могут быть только конкретными, возложенными на определенных лиц в установленном законом порядке или принятыми определенными лицами на себя добровольно. Поэтому гражданско-правовая обязанность активного типа всегда корреспондирует относительному праву того или иного субъекта, т. е. нарушение такой обязанности означает нарушение субъективного гражданского права, но не права личности или охраняемого законом интереса. При этом нарушение гражданско-правовой обязанности выражается либо в несовершении должником в пользу кредитора соответствующего положительного действия, либо в ненадлежащем совершении такого действия. Учитывая же, что право кредитора на присвоение результата действий должника и корреспондирующая этому праву обязанность должника совершить данные действия составляют содержание обязательства как относительного гражданско-правового отношения, необходимо констатировать: нарушение относительного гражданского права выражается в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства[100].

Отдельно следует остановиться на вопросе о нарушении так называемых «преимущественных» прав, возникающих в случаях, предусмотренных законом и дающих своим обладателям юридическое превосходство над другими субъектами[101]. Имеются в виду возможности, существующие в рамках гражданско-правовых отношений, а не льготы отдельных субъектов (в том числе публичных образований), вытекающие из их статусного состояния.

Конкретный субъект гражданского права наделен юридическим превосходством над другими субъектами именно потому, что является участником определенного правоотношения (залогового, общей долевой собственности, «корпоративного», арендного и т. п.). Соответственно, предоставление такого превосходства является проявлением свойств относительного права или же отдельного правомочия последнего. Поэтому, говоря о преимущественном праве, законодатель на самом деле имеет в виду либо обязательственное право, пользующееся старшинством (приоритетом), либо отдельное правомочие, входящее в содержание обязательственного права. Следовательно, и преимущественные права нарушаются в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств.

Так, субъекты общей долевой собственности связаны между собой обязательством, существо которого представлено индивидуальным правом каждого сособственника на поведение другого сособственника, а именно на оказание в случаях и в порядке, предусмотренных законом, иными правовыми актами и соглашениями сособственников, содействия в осуществлении общего права собственности, и корреспондирующей этому индивидуальному праву обязанностью. Намерение кого-либо из сособственников произвести возмездное отчуждение принадлежащей ему доли приводит к появлению в составе обязательственных прав всех сособственников правомочия преимущественной перед посторонним лицом покупки доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, поскольку сособственникам не безразличен факт замены субъекта в связывающем их правоотношении. То же самое можно сказать об акционерах закрытого акционерного общества и об участниках общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью – каждый из них обязан совершать в пользу другого действия имущественного характера, а именно оказывать в случаях и в порядке, предусмотренных законом, иными правовыми актами, учредительными документами юридического лица и «корпоративными» соглашениями, содействие в осуществлении общего права в отношении соответствующего хозяйственного общества[102]. Отсутствие же преимущественного правомочия у акционеров открытого акционерного общества объясняется юридическим безразличием их к своему составу[103].

Изложенное подтверждает правильность мнения о том, что противоправность поведения выражается в нарушении юридической обязанности[104]. В частности, нарушение обязанности, противостоящей субъективному праву, затрагивает частные интересы.

В гражданско-правовой науке остается популярной концепция состава правонарушения[105], связывающая наступление ответственности с «неродной» цивилистической отрасли конструкцией: как небезосновательно отметил В.В. Витрянский, «своим происхождением учение о составе гражданского правонарушения целиком и полностью обязано уголовному праву»[106].

Цивилисты, отвергающие учение о составе гражданского правонарушения, в свою очередь, выделяют «основание и условия гражданско-правовой ответственности», относя к ним соответственно само правонарушение (нарушение субъективного гражданского права) и признаки (требования), которым оно должно отвечать[107]. Существует взгляд, согласно которому обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения порождаются юридическим (фактическим) составом[108].

Действительно, конструкция состава правонарушения, предназначенная для решения вопросов уголовно-правовой и административно-правовой квалификации содеянного, малопригодна для целей частноправового исследования[109]. Вместе с тем заслуживает внимания попытка ее сторонников объединить отдельные характеристики нарушения гражданского права, что представляется необходимым независимо от того, как их понимать: элементами состава или признаками гражданского правонарушения, условиями гражданско-правовой ответственности, образующими юридический состав фактами и т. д. Поэтому идея состава правонарушения должна получить в цивилистике специальное преломление, которое позволяло бы объяснять с единых методологических позиций возникновение всех защитительных возможностей.

В свое время Н.Г. Александров предложил подвергнуть исследованию состав юридического факта, понимая под ним «совокупность признаков, при наличии которых соответствующий жизненный факт… должен влечь те или иные юридические последствия для лиц, которых данный факт касается»[110]. Развивая эту мысль, М.А. Рожкова пришла к выводу, что состав юридического факта – это «совокупность условий наступления жизненного обстоятельства, требование о которых вытекает из нормы права и при наличии которых оно признается юридическим фактом и влечет установленные юридические последствия»[111]. В результате в категории «состав юридического факта» М.А. Рожковой оказались объединенными, с одной стороны, факты реальной действительности, способные выступать частью какого-либо юридического состава (например, добросовестность, состояние в родстве, нахождение на иждивении), а с другой стороны, такие разнопорядковые явления, как обстоятельство и элементы, «наличие которых обусловлено требованиями нормы права»[112].

Следует согласиться с О.А. Красавчиковым в том, что «юридический факт… не может состоять из признаков, которые представляют собой идеологическое отражение тех или других свойств, сторон, качеств данного явления»[113]. Ведь признаки, с которыми связывается правопорождающая сила жизненного обстоятельства и которые поэтому пригодны для классификации как логического приема, и само жизненное обстоятельство – находящиеся в различных плоскостях феномены. Не менее примечательно, однако, итоговое замечание О.А. Красавчикова, высказанное им в ходе критики понятия состава юридического факта: «Таким образом… конструкция состава юридического факта как совокупности признаков, установленных государством в нормах права, не может быть признана правильной. Состав юридического факта тот же, что и у всех других фактов реальной действительности – это явления и процессы, но не признаки явлений и процессов (выделено авт. – В.Г.)»[114]. Следовательно, известный ученый не отрицал наличие состава юридического факта, подчеркивая лишь недопустимость рассматривать его в качестве отражающих явления объективной реальности признаков.

Думается, что именно понятие «состав юридического факта» позволяет обнаружить гражданско-правовое преломление идеи состава правонарушения, о котором говорилось выше[115].

В русском языке термином «состав» обозначается совокупность частей, образующих какое-нибудь целое[116]. Отнюдь нередко обстоятельства реальной действительности, с которыми нормы права связывают правовые последствия, имеют сложное строение, включая более элементарные факты. Так, смерть человека состоит из целого ряда взаимосвязанных явлений и процессов, последним из которых является гибель головного мозга.