Владимир Ярославцев - Нравственное правосудие и судейское правотворчество

• Название: Нравственное правосудие и судейское правотворчество
• Автор: Владимир Ярославцев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2007
• ISBN: 5-7205-0790-6

Данная работа посвящена центральной фигуре правосудия – судье, в котором персонифицируется самостоятельная и независимая судебная власть.

Автор, опираясь на свой многолетний опыт судьи, полагает, что судья не является простым правоприменителем, «говорящим законом», а представляет собой творческую личность, которая в процессе отправления правосудия «творит право» при рассмотрении конкретного дела, то есть осуществляет правотворчество. Во все времена и в любых странах, в разных системах права настоящий судья был, есть и всегда будет высоким профессионалом и носителем непреходящих нравственных ценностей.

Книга предназначена как для специалистов, так и для широкого круга читателей, интересующихся проблемами права и правосудия.

---

Вместе с тем Христос ни в коей мере не заблуждался относительно моральных качеств судей и состояния правосудия в Иудее. «Важнейшее в законе: суд, милость и вера» (Матф. XXIII. 23) тогда мало соблюдалось. Сами судьи были неправедны – «Бога не боялись и людей не стыдились» (Лука. XVIII. 2), действовали через истязателей (Лука. XII. 58), не выпускали из темницы, «пока не отдашь и последней полушки» (Лука. XII. 59). Фарисеи «не радели о суде» (Лука. XI. 42), блюстители и толкователи закона «взяли под ключ разумения» (Лука. XI. 52), «связывали времена тяжелые и неудобоносимые и возлагали на плечи людям» (Лука. XI. 4), «затворяли царство Небесное людям, ибо сами не входили и хотящих войти не допускали» (Лука. XI. 13), «искали лжесвидетелей» (Матф. XXVII. 59). Как не вспомнить мудрого царя Соломона, сказавшего в свое время: «Место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда» (Екклез. III. 16).

Видя неправедность и несправедливость судей, Христос, укоряя их, воскликнул: «Не судите, да не судимы будете» (Матф. VII. 1). Он считал невозможным оставлять дело правосудия в неправедных руках: «на суд Я в мир сей» (Иоанн. IX. 39), «много имею… судить о вас» (HoaHH.VIII. 26), ибо «Отец дал Сыну… власть производить и суд» (Иоанн. V. 27), «ныне суд миру сему» (Иоанн. XII. 31). И здесь нет противоречия со словами Христа, что он явился в мир не для суда, ведь он призван творить суд не по процедуре царства Иудейского, империи, не по Моисееву закону или римскому праву, не по преданиям человеческим (Марк. VII. 8), а суд «истинный» (Марк. VIII. 16) и «праведный» (Марк. V. 30). «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир» (Иоанн. III. 19). Такой суд грядет, пока же Царство Божие внутри нас, внутри нас и настоящий суд.

Думается, можно согласиться с Е.В. Спекторским, который полагал, что собственный взгляд Христа на суд и право является тем, что можно было бы назвать христианской философией права, так как она не различает нравственности и права. У нее нет двойной мерки, внешней для права и внутренней для нравственности, она не различает «легальности и моральности»[148], все охватывается одним понятием «нравственность», или «нравственный закон, написанный в сердцах», имеющий императивный характер. Разумеется, такая философия отвергалась современными Христу юристами – книжниками и фарисеями. Только «один из них» (Иоанн. VII. 50), Никодим, приходил к Спасителю для беседы и поучения, да и то тайком и ночью, а после беседы он искренне недоумевал: «Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушает его и не узнает что он делает?» (Иоанн. VII. 51).

Процесс над самим Иисусом Христом со всей очевидностью показал, каким неправедным и лицемерным, тупым и безжалостным может быть безнравственный суд. В марте 33 г. первосвященники собрали совет, на котором был поставлен вопрос о судьбе проповедника нового религиозного учения, противоречащего иудаизму. Напомним, что Иисус не был римским гражданином, и римские законы на него не распространялись[149]. Кроме того, в Иудее действовал Закон Моисеев, а евреи подчинялись каноническому праву, изложенному в Талмуде. «В то время Рим еще не пытался, по крайней мере на Востоке, навязывать покоренным народам свои законы, своих богов, свои нравы; он оставлял неприкосновенными местные обычаи, не применяя в завоеванных провинциях римского права»[150].

Члены синедриона (высшего суда) во главе с всецело преданным Риму Иосифом Каиафой выработали план, по которому Христос должен был быть уличен путем свидетельских показаний и собственного признания в богохульстве и посягательстве на Закон, после чего они бы вынесли смертный приговор. «Это сонмище нечестивых в числе 70 членов искало на Иисуса лжесвидетельство, чтобы предать Его смерти, беззаконным хотелось дать своему суду вид законной правды; лицемеры эти тотчас занялись изысканием клеветников, которые могли бы хоть что-либо сказать на Него достойное смертной казни»[151].

Процедура суда над «соблазнителем» (месситом),т. е. лицом, которое покушается на чистоту религии, была подробно описана в Талмуде. Когда в отношении человека имелись подозрения в том, что он осуществляет соблазн, подговаривали двух свидетелей и прятали их за перегородкой, а затем устраивали так, чтобы заманить обвиняемого в комнату по другую сторону перегородки, где его слова были бы услышаны не видимыми ему свидетелями. Возле него зажигали две свечи для того, чтобы бесспорно подтвердить, что свидетели «видели его». Подозреваемого заставляли повторить богохульство, после чего предлагали отречься от своих убеждений. Если он отказывался, свидетели, слышавшие его слова, подтверждали это перед судом. Признанного виновным по решению суда побивали камнями.

Синедрион собрался у Каиафы (Матф. XVI. 57; Марк. XIV. 53; Лука. XVII. 66). Заранее подготовленные свидетели явились согласно строгой процедуре Талмуда и привели роковые слова, действительно произнесенные Иисусом: «Я разрушу храм Божий и снова воздвигну его в три дня». По Закону хула против храма Божия являлась хулой против самого Бога (Матф. XXIII. 16 и др.) и каралась смертью посредством побивания камнями. Поскольку Иисус отказался прокомментировать свое богохульное высказывание, раздраженный Каиафа, заклиная его именем Божьим, приказал: «Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Бога благословенного?» «Ты справедливо сказал, был ответ Сына Божия, отныне узрите Сына человеческого, сидящего одесную силы Божией, и грядущего на облаках небесных». И довольный Каиафа делает вывод: «Он богохульствует, на что еще нам свидетелей! Вот, теперь вы слышали богохульство Его»[152]. Члены синедриона признали его заслуживающим смертной казни. Следует заметить, что некоторые из них втайне сочувствовали Иисусу и воздержались от голосования или просто не явились на суд (Лука. XXIII. 50, 51). По закону не следовало осуждать преступника на смерть в одном заседании, а потому первосвященники провели повторное заседание синедриона. На вопрос: «Итак, Ты Сын Божий?» Он ответил: «Вы говорите верно, что это Я»[153]. Разумеется, первосвященники вновь признали его виновным в богохульстве и подлежащим смертной казни.

Небезынтересен «коллективный портрет» первосвященников как судей высшего суда. «Во всем видна их набожность, и поднимающиеся по временам взоры как бы ищут неба. Но в то же время всякий, кажется, приметит, что в этих глазах тусклых, а у других сверкающих, проглядывается душа, изнуренная грехами или пылающая огнем жестокосердия и гордости. Все эти личности имеют вид смиренный; слова закона Божия нередко исходят из их уст; на лбу и на руках у них пергаментные листки исписаны все текстами Священного Писания. Как все это величаво! Какой поразительный вид праведности! Кажется, что эти судьи все делают только для Бога и по закону Божию; но увы! В этих лицемерах никто не находит правосудия и милости»[154].

Синедрион не имел права приводить в исполнение смертные приговоры (Иоанн. XVIII. 31), а без утверждения прокуратора Иудеи императорского легата Понтия Пилата приговор не имел и законной силы. Ознакомившись с обвинением, Пилат выразил неудовольствие, что его вмешивают в это дело (Иоанн. XVIII. 29). Как указывает Э. Ренан, «вплоть до разрушения Иерусалима римляне в своем управлении Иудеей принимали за правило не вмешиваться в религиозные распри евреев между собой»[155]. Однако Иисуса обвиняли также в том, что он присвоил себе титул «Царя Иудейского», чтобы восстановить против него римское государство, т. е. представляли как бунтовщика и государственного преступника.

Пилат спросил Христа, правда ли, что он Царь Иудейский (Матф. XXVII. 11; Марк. XV. 2; Лука. XXIII. 3; Иоанн. XVIII. 33). Иисус не отрицал, однако оговорился: «Царство мое не от мира сего», а затем объяснил характер своего царства – обладание истиной и возвещение ее (Иоанн. XVIII. 38). Именно в этом смысле и понял его Пилат, изучавший философию о правде и знавший пословицу «Тот царь, если кто поступает справедливо». И вышедши к иудеям, сказал им: ничего не нахожу виновного в этом человеке. «Когда вслед его выведен был и Иисус Христос, то Пилат, указывая на Него, еще повторил: я никакой вины не нахожу в Нем»[156].

Возможно, Пилат увидел в Иисусе религиозного мечтателя, но уж никак не государственного преступника. Как должностное лицо он имел полномочие отвергнуть смертный приговор, как представитель римского гражданского общества, воспитанный в духе уважения права и справедливости, он понимал, что для смертного приговора нет оснований, однако как судья (а именно в этой роли выступал прокуратор на данной стадии процесса, можно даже сказать, как судья кассационной инстанции) не нашел в себе мужества отвергнуть приговор синедриона. Проявив малодушие, Пилат снял с себя ответственность, на что как прокуратор не имел права, пытался «отклонить от себя суд и осуждение на смерть Невинного»[157]: сначала направил Христа как возмутителя спокойствия к Ироду, правителю Галилеи, а когда Ирод отослал Христа обратно, передал его на «суд толпы» (допустив тем самым еще одно нарушение: самосуды давно были запрещены законами Римской империи, и не знать этого римский вельможа не мог).