Фрэнсис Фицджеральд - Корабль любви

• Название: Корабль любви
• Автор: Фрэнсис Фицджеральд
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55093-7

«По реке, сквозь эту летнюю ночь, совершенно как воздушный шарик, отпущенный на приволье небес в День независимости, четвертого июля, плыл прогулочный пароходик. На ярко освещенных палубах без передышки танцевали неугомонные пары, но самый нос и корма его таились во тьме; так что издали огоньки этого корабля почти не отличались от прихотливого скопления звезд на небе. Он плыл между черных отмелей, мягко разрезая неспешно набухавшую, темную приливную волну, наступающую с моря, и оставляя за собой тихие будоражащие всплески разных мелодий – тут и „Лесные крошки“, ее играли без конца, ну и, разумеется, „Лунный залив“. Позади уже остались беспорядочно разбросанные огни Покус-Лэндинга, где какой-то поэт из своего чердачного окошка успел все-таки высмотреть вспышку золотистых волос в быстром кружении танца. Вот и Ульм миновали, где из-за громадных корпусов бойлерного завода выплыла на небо луна, а вот и Уэст-Эстер, где она вновь скользнула за облако, так никем и не замеченная.

Сияния палубных огней хватило и на трех юных выпускников Гарварда; все трое изнывали от скуки и были в несколько сумрачном настроении, поэтому тут же поддались магии этих огней. Их моторку сносило течением, и очень велика была вероятность столкнуться с пароходиком, однако никто из них даже не подумал завести мотор, чтобы отплыть в сторону...»

---

Фрэнсис Скотт Фицджеральд Корабль любви

I

По реке, сквозь эту летнюю ночь, совершенно как воздушный шарик, отпущенный на приволье небес в День независимости, четвертого июля, плыл прогулочный пароходик. На ярко освещенных палубах без передышки танцевали неугомонные пары, но самый нос и корма его таились во тьме; так что издали огоньки этого корабля почти не отличались от прихотливого скопления звезд на небе. Он плыл между черных отмелей, мягко разрезая неспешно набухавшую, темную приливную волну, наступающую с моря, и оставляя за собой тихие будоражащие всплески разных мелодий – тут и «Лесные крошки», ее играли без конца, ну и, разумеется, «Лунный залив». Позади уже остались беспорядочно разбросанные огни Покус-Лэндинга, где какой-то поэт из своего чердачного окошка успел все-таки высмотреть вспышку золотистых волос в быстром кружении танца. Вот и Ульм миновали, где из-за громадных корпусов бойлерного завода выплыла на небо луна, а вот и Уэст-Эстер, где она вновь скользнула за облако, так никем и не замеченная.

Сияния палубных огней хватило и на трех юных выпускников Гарварда; все трое изнывали от скуки и были в несколько сумрачном настроении, поэтому тут же поддались магии этих огней. Их моторку сносило течением, и очень велика была вероятность столкнуться с пароходиком, однако никто из них даже не подумал завести мотор, чтобы отплыть в сторону.

– Мне ужасно грустно, – сказал один из них. – Он так прекрасен, что рыдать хочется.

– Ну, поплачь, Билл, поплачь.

– А ты?

– Да, мы, само собой, тебя поддержим...

Его громкие притворные рыдания гулким эхом отозвались в ночи, и оно долетело до парохода – к поручням тут же устремилась толпа разгоряченных танцоров.

– Вон! Гляди! Моторка!

– А в ней какие-то парни.

Билл выпрямился, встав во весь рост. Между моторкой и пароходом оставалось уже не больше трех метров.

– Скиньте нам канат, – уговаривал он. – Ну... не томите, чего тут думать-то... Ну пожалуйста...

Раз в сто лет канат все-таки оказывается как раз под рукой. Это произошло именно той ночью. Кольцо тяжко ударило в деревянное днище лодки, и она тут же задергалась, завертелась, словно в кильватере у загарпуненного кита.

Полсотни парочек из выпускников средней школы перестали танцевать и теперь дружно протискивались поближе к поручню на корме, где происходило нечто ужасно интересное. Полсотни девиц испустили громкие первобытные крики, выражавшие приятное волнение и притворный испуг. Полсотни молодых людей даже перестали красоваться, хотя их легкое позерство до этого задавало тон всей вечеринке, и угрюмо наблюдали за храброй троицей, сумевшей произвести куда более яркое впечатление. Мей Пэрли тут же, не моргнув глазом, стала сравнивать одного парня из моторки с предметом нынешних своих грез, и незнакомец до смешного легко затмил собою Эла Фицпатрика. Она спешно положила руку на плечо Эла Фицпатрика и немного сжала его, именно потому, что уже совершенно о нем не мечтала, и сообразила, что он мог это заметить... Эл же, стоявший с нею рядом и искоса наблюдавший за взятой на буксир моторкой, с нежностью поглядел на Мей и робко обнял ее за плечи. Но Мей Пэрли и Билл Фротингтон, красивый, всем своим видом сулящий самые восхитительные безумства страсти, уже впились друг в друга глазами, преодолев пролегавшее меж ними пространство.

Они уже ласкали, уже любили друг друга. В этот миг между ними возникла такая близость, на какую позже никто никогда не осмеливается. Их взгляд был теснее объятья, более властным, чем влечение. Словами этого не высказать. А если б такие слова нашлись и если бы Мей их услышала, она бы тут же убежала в самый темный угол дамской комнаты и зарылась лицом в бумажное полотенце.

– Нам бы туда, к вам! – крикнул Билл. – Продаем отличные спасательные жилеты! Не упустите! Может, подтянете нас к какому-нибудь борту, а?

Мистер Мак-Витти, директор школы, появился на корме слишком поздно и уже не мог ничему помешать. К тому моменту свежеиспеченные выпускники Гарварда: и Элсуорт Эймс, промокший насквозь, сам того не ведая, напоминавший сейчас лорда Байрона, с этими черными завитками, словно приклеенными ко лбу, и Хэмилтон Эббот с Биллом Фротингтоном, совершенно сухие и уверенные в себе, – все трое успели вскарабкаться на борт, и им уже помогали перелезть через поручень. А моторка по-прежнему болталась за кормой, подпрыгивая на кильватерной волне.

Испытывая невольное благоговение перед только что пережитым мигом, Мей Пэрли держалась в сторонке, – но отнюдь не из-за неуверенности в себе, а как раз наоборот. Она знала: сам подойдет. Сложность была не в этом – с этим проблем никогда не было: главное, чтобы ее собственный интерес не пропал, в тот самый миг, когда она удовлетворит пусть острое, однако вполне легкомысленное любопытство собственных губ. Сегодня правда все будет не так, как обычно, ее ждет что-то удивительное. Она сразу это поняла, увидев, что он не торопится подходить; прислонился к поручню и пытается помочь нескольким оробевшим старшеклассникам обрести душевное равновесие, – а то бедняжки почувствовали себя совсем младенцами.

Он взглянул на нее всего лишь раз.

«Ничего, ничего, – говорили его глаза, тогда как лицо оставалось совершенно неподвижным. – Я все понимаю – так же как и ты. Погоди, я сейчас, совсем скоро».

Жизнь так и кипела в них обоих; ну а пароход и все, кто там был, – это казалось до того далеким, окутанным пеленой тьмы... Да, это было оно, то самое.

– Я ведь тоже Гарвард закончил, – говорил мистер Мак-Витти, – но в девятьсот седьмом.

Молодые люди кивнули, вежливо и равнодушно.

– Как я рад, что мы опять выиграли лодочные гонки, – продолжал директор школы, изображая былой молодой азарт, которого он на самом деле никогда не испытывал. – Я там, в Нью-Лондоне, пятнадцать лет не был.

– Это у нас Билл, он второй номер, занимался академической греблей, – сказал Эймс. – На тренировки ходил.

– О, так вы были в команде, которая участвовала в гонках?

– Все, нет уже команды, – чуть раздраженно сказал Билл. – Была, да вся вышла.

– Ну, что ж, все равно я поздравляю вас.

Вскоре они своей высокомерной холодностью заставили директора замолчать. Эти юнцы были, конечно, совсем не те, что прежние выпускники Гарварда; эти даже имени его не знали бы, все четыре года. Впрочем, они, разумеется, были бы куда более вежливыми, если бы не сегодняшние танцы. Не для того ребятки вырвались на волю, подальше от шумной компании однокашников и от родителей в Нью-Лондоне, чтобы вести пустые разговоры с директором заштатной школы из какого-то фабричного поселка.

– Можно и нам потанцевать? – нетерпеливо спросили они.

Через несколько минут Билл и Мей Пэрли уже прогуливались по палубе. Жизни их пересеклись над трупом Эла Фицпатрика, захлестнули его штормовыми волнами. В ночном воздухе зазвучали два молодых звонких голоса:

«Может, потанцуем?» – прозвучало с мягкой уверенностью, нежнее лунного света, и, в ответ: «С удовольствием!» – тут и говорить не о чем... даже если удвоить все старания Эла Фицпатрика выглядеть парнем на все сто. Самой утешительной мыслью, посетившей Эла, была вот эта: может, еще удастся затеять драку?

...Эти фразы они тогда сказали друг другу? Ты слышал? А ты? Ты помнишь? Позже той же ночью ей вспомнились лишь его очень светлые волнистые волосы и длинные ноги, за шагом которых она еле поспевала в танцевальном зале.

Она была тоненькая, похожая на ровно горящее пламя, прозрачное, но сильное. Улыбка ее появлялась медленно, но потом все-таки прорывалась наружу, из самой глубины души, и робкой и смелой, как будто жизнь ее миниатюрного тела на миг вся сосредоточилась в губах, а остальное было настолько эфемерным, что самый слабый ветерок мог бы унести ее прочь. Похожа на подкидыша, оставленного эльфами взамен похищенного дитяти. Ее облик то и дело менялся, прямо на глазах, только губы не были подвластны никаким метаморфозам... только губы были совсем-совсем настоящими.

– Ты где-то поблизости живешь?

– Всего в двадцати пяти милях от тебя, – сказал Билл. – Забавно, правда?

– Забавно, правда?

Они смотрели друг на друга, полные трепета перед лицом вдруг явленной им судьбы. Они стояли между двумя спасательными шлюпками на верхней палубе. Рука Мей покоилась на сгибе его локтя, и пальцы ее поигрывали ниточками, вылезшими из твидового пиджака. Они еще не целовались, но это вот-вот должно было случиться. Совсем скоро, в любой момент, как только чаша лунного, не обжигающего еще света их эмоций будет осушена до дна и отброшена прочь. Мей было тогда семнадцать лет.

– А ты рада, что я недалеко живу?

Она могла бы мило съязвить: «Я просто счастлива!» или «Еще бы!». Но лишь робко шепнула: «Да. А ты?»

– И зовут тебя Мей, почти как месяц май, – сказал он, хрипло засмеявшись. Вот, у них уже появилась собственная шутка. – Ты жуть какая красивая.