Иннокентий Анненский - Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал

• Название: Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал
• Автор: Иннокентий Анненский
• Жанр: Критика

«Дети воспитываются на поэзии, и именно на родной поэзии. С первых шагов обучения, часто даже раньше, когда ребенок и читать еще не умеет, он слышит и повторяет строчки песни: эти строчки пленяют его своими гармоническими сочетаниями и тем бессознательным обаянием красоты и родной стихии, которое не поддается анализу, но возникает в человеке очень рано. Вот отчего педагоги с таким жадным нетерпением перерывают русские поэтические темы и все стараются отыскать, что тут есть подходящего для детей или для юношества, для школы. Пятьдесят лет плодотворной поэтической работы маститого нашего писателя дали педагогам материал обильный…»

---

Иннокентий Федорович Анненский Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал

I

Дети воспитываются на поэзии, и именно на родной поэзии. С первых шагов обучения, часто даже раньше, когда ребенок и читать еще не умеет, он слышит и повторяет строчки песни: эти строчки пленяют его своими гармоническими сочетаниями и тем бессознательным обаянием красоты и родной стихии, которое не поддается анализу, но возникает в человеке очень рано. Вот отчего педагоги с таким жадным нетерпением перерывают русские поэтические темы и все стараются отыскать, что тут есть подходящего для детей или для юношества, для школы. Пятьдесят лет плодотворной поэтической работы маститого нашего писателя дали педагогам материал обильный. Полное собрание сочинений, где три первых тома заняты стихотворениями, дают критике возможность лучше разобраться в этом материале. Это мы и попытаемся сделать. У педагога-критика два критерия: первый критерий – это психология детской души, второй – требование школьной дисциплины, в широком, конечно, смысле слова. Первый критерий когда-то вовсе не принимался в расчет в педагогической критике, как и вообще в деле воспитания. Потом, наоборот, под влиянием односторонне развитых идей Руссо и Песталоцци он вытеснил второй критерий – внешний. Мне кажется, оба эти критерия должны уживаться и немножко уступать друг другу – делу служат оба. Я не могу не вглядываться в процесс детской мысли, не прислушиваться к интересам, вкусам и мнениям юных читателей; кто из педагогов не поблагодарил учительниц-южанок, которые дали нам в сборнике «Что читать народу?» такой прекрасный педагогический материал по детской психологии? Но мое дело не кончено, если я не предъявлю к материалу чтения моих педагогических требований. Я думаю, что эти требования дисциплины должны служить коррективом к очень шаткой еще психологии детской души. Кто не знает любви детей к фантастическому? В раннем возрасте чтение это, по-видимому, представляется вполне подходящим – оно гармонирует с мировоззрением, со вкусами, со степенью понимания. Но я не увлекусь сказками и постараюсь навести ребенка на другого рода чтение. Педагогический императив не имеет, конечно, сухого, прямолинейного характера. Он может варьироваться в частностях. Мы не скажем: вот для такого-то возраста должно быть чтение такого-то рода, для городского мальчика такие-то книги, а для деревенского – другие. Но мы считаем вполне законным рекомендовать произведения сентиментального характера для мальчика с мало развитыми симпатическими свойствами, или запретить чувствительному ребенку чтение про мучеников в Колизее.

Произведения детского чтения могут рассматриваться в педагогической критике с двух сторон: во-первых, как материалы для чтения, во-вторых, как школьный материал, служащий для классной работы, для детального анализа. Что можно читать детям и юношеству из стихотворений Полонского – вот первый вопрос, который нам представляется. Что полезно читать? вот второй вопрос. Общее впечатление, которое выносишь из чтения стихотворений нашего поэта, это то, что его темы смело можно дать в руки юнцам. Поэт-романтик с чистой фантазией, с той долей реализма, которая неразрывно, кажется, со времен Пушкина связана с русской поэзией, с наклонностью к аллегории, с наклонностью к немножко приподнятому по временам настроению, а порой к доброй, безобидно-веселой шутке, поэт с большой дозой не тенденции, но идейности, поэт искренний, гуманный, мыслящий, не может быть неподходящим в воспитательном отношении. Найдется, конечно, с десяток стихотворений, с десяток страниц в поэмах, которые педагог бы пропустил, – но тем дело и ограничится. Можно и не читать «Цыганки», «Сатира и вакханки», «Казачки», но было бы несправедливо из-за некоторых эротических изображений или намеков налагать veto на поэтического «Кузнечика». В Келиоте много страстности, но мне кажется, что эта прекрасная поэма не может дурно действовать на молодую фантазию. Реализм здесь сглажен восторженным настроением поэта, а здоровый ум молодого читателя естественно увлечется более идейной стороной этого произведения – изображением героической народной борьбы. Обратимся теперь к разбору и характеристике произведения, которые мы рекомендовали бы с педагогической целью особенно. Мы начнем с лирики.

Одной из первых по времени является поэтическая пьеса «Солнце и месяц». Редко можно встретить стихотворение более подходящее к маленьким детям. Здесь нет ни дидактизма Гебеля, ни фальшивой сентиментальности. Солнце и месяц – настоящие сказочные Солнце и Месяц. Конец необыкновенно грациозен – такой свободный и неожиданный. Мелодичность стиха и простота речи облегчают его заучивание. Этот балладный жанр Полонский вообще любит. Сюда относятся: «Холодеющая ночь», «Рассказ волн», «Зимний путь», «Мельник», «Зимняя невеста».

В «Зимнем пути» поэту представляются картины сказочного мира – стеклянные дворцы, сады с жар-птицами и золотыми плодами, по контрасту с холодной, мутной ночью. Это стихотворение может пойти в хрестоматию. «Рассказ волн» ведется об утопленнице, которая представляет резкий контраст своей неподвижностью с подводной жизнью, полной звуков и движений. Хороша картина моря:

Под волнами.
Там среди гранитных скал
Где растет, сплетясь ветвями
Бледно-розовый коралл;
Там, где груды перламутра
При мерцающей луне,
При лучах пурпурных утра
Тускло светятся на дне.

Образ утонувшей обрисован в изящных чертах. «Мельник» напоминает гетевского «Erlkonig». Пьяный мельник в ночь на Иванов день заблудился с сыном в лесу. Мальчику чудятся страсти:

Искры летят, тени пляшут;
Ведьма за ведьмой, сквозь дым, через тени
Скачут, хохочут и машут.

Картина старинной «купальской» ночи чуть намечена с эротической стороны; стихотворение может читать и ребенок. Рассвет обрисован очень поэтично – чары ночи рассеваются:

И красноватыми пятнами стал
Дым пропадать, пропадать – и пропал.
Только туман из-за низменных пней
Смутно белел, да во мраке
Дождик дробил по листам, да ручей
Глухо ворчал в буераке.

Но самым поэтичным стихотворением из названных мной выше, надо, конечно, считать «Холодеющую ночь». Поэт влюбился в «царственную дочь юга». Не желая расстаться с ним, она провожает его на север, но здесь все холодеет и наконец умирает.

И пошла она, и белым
Замахала рукавом
И завыла, поднимая
Вихри снежные столбом.

На севере она лежит под серебряной парчой и беззвучно говорит поэту:

Но гляди – все те же звезды
Над моею головой…

и обещает ему восстать для него в прежнем блеске, если он пойдет опять на юг.

Впрочем, начало стихотворения лучше конца, который в двух последних куплетах даже несколько банален. Несмотря на половую любовь, лежащую в основе этой пьесы она кажется мне вполне пригодной педагогически. Где же мифы, где сказки, где бы не было этой основы? Неужто скрывать от юношей и Нарциссов, и Леандров, и даже наших Ванюшек-дуранюшек, которые лоб пробивали, чтоб достать «спящую царевну»? Дело в том преобладании эротического элемента, в густоте чувственных красок, которые могут сделать стихотворение антивоспитательным. Стихотворения же подобные названным, развивают эстетическое чувство и эстетическое понимание природы, тем самым ослабляя в человеке проявления животных наклонностей. Ниже я скажу об незаменимом значении «балладного жанра» для изучения поэтического языка и склада.

Жанр элегии менее сродни Полонскому. Но и здесь есть прелестные вещи. Особенно хорош один мотив: это дети – больные или мертвые.

Сюда относятся стихотворения: «Смерть малютки», «Елка», «Сбежавшая больная». Первое стихотворение – хорошо известно в детской литературе и давно пошло в хрестоматию.

В «Елке» (это – эпическое стихотворение) рассказывается, как бабушка из старых дворовых людей рассказала внуку об елке, что прежде справлялась в барском доме. Ребенок в рождественский сочельник убегает в лес и здесь, замерзая, видит волшебную елку (мотив напоминает рассказ А. К. Шеллера (Михайлова) и Достоевского, и немного даже конец некрасовского «Мороза»). Сон ребенка прерван пьяным дровосеком, который его спасает. Кстати, у Полонского очень часто дело заканчивается не трагически там, где можно бы было ожидать печального конца. В «Мельнике», в «Елке», в «Мишеньке» конец нетрагический. Интересно сравнить сны замерзающих у Некрасова, Достоевского и Полонского. У Некрасова сон Дарьи – реальный, т. е. ей снится то, что было и что может быть. У Достоевского – это сон реально-мистический, это смесь иллюзий настрадавшегося ребенка с религиозными представлениями. У Полонского этот сон носит характер чисто идеальный.

И рождественская елка
Перед ним растет, растет,
Лучезарными ветвями
Обняла небесный свод.
По ветвям ее на землю
Сходят ангелы…

«Сбежавшая больная» – из новых стихотворений Полонского. Утомившаяся мать в слезах задремала, а больная девочка мечется и стонет. В предсмертной грезе ей чудится, что она убежала в сад, что