Эдуард Баталов - Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века

• Название: Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века
• Автор: Эдуард Баталов
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89826-336-2

Проблема демократии всегда занимала важное место в политической мысли Соединенных Штатов Америки. Но в условиях XX века с его политическими и экономическими кризисами, войнами, революциями, ставившими под вопрос устойчивость и само существование демократических режимов, эта проблема становится одной из центральных и привлекает внимание широкого круга американских исследователей.

В работе прослеживается эволюция взглядов американских политологов и философов на демократию на протяжении минувшего столетия, рассматриваются идеи и концепции таких крупных демократологов, как Гэбриел Алмонд, Сидни Верба, Роберт Даль, Энтони Даунс, Гаролд Лассуэлл, Сеймур Липсет, Чарлз Мерриам, Йозеф Шумпетер, и других.

Книга завершается разделом «Проблема демократии в свете НТР», в котором рассматриваются представления американских политологов о возможности использования современных технических средств для развития демократии и практические успехи США в формировании электронного правительства.

Работа построена на основе анализа широкого круга источников и представляет интерес для всех, кто интересуется проблемой демократии. Может быть использована в качестве учебного пособия для студентов и аспирантов, изучающих историю политической мысли.

---

Едва ли не по всем этим вопросам шли острые дебаты и сталкивались разные позиции, на основе которых, в конце концов, сложилось несколько общих интерпретаций демократии, получивших отражение в соответствующих концепциях и теориях. Важную роль в определении направлений и путей развития американской демократологии второй половины XX века играла начавшаяся в 50–60-е годы дискуссия по вопросу о сущности демократии, о демократическом идеале, об отношении между этим идеалом и его реальным воплощением, о носителях демократической власти.

Эта дискуссия, развернувшаяся между сторонниками так называемой «классической теории» демократии (созданной усилиями Джона Локка, Шарля-Луи Монтескье, Жан-Жака Руссо, Томаса Джефферсона, Джона Стюарта Милля и других мыслителей Нового времени) и ее критиками (получившими имя «ревизионистов»), представленными Йозефом Шумпетером, Робертом Далем, Сеймуром Липсетом и их единомышленниками, отчетливо высветила необходимость адаптации демократического идеала к новым социальным и политическим условиям. Споры затянулись на долгие годы и протекали в разных формах. Выходили книги и статьи, авторы которых защищали собственные позиции и выдвигали аргументы против своих оппонентов. Созывались научные конференции, на которых сталкивались разные позиции. В числе последних следует выделить конференцию «Демократия в середине XX века», проведенную в Вашингтонском университете в мае 1958 года[321] и собравшую сильных участников, среди которых были Луис Харц, Чарлз Линдблом, Роналд Пеннок и другие.

«Ревизионисты» не представляли собой единого лагеря, и их взгляды на демократию отличались друг от друга. Объединяло их критическое отношение к «классической теории»[322], суть которого можно выразить примерно следующим образом. В условиях массового, развитого индустриального общества «классическая теория» демократии не работает. Она исходит из того, что демос, каков бы ни был его состав, постоянно держит в своих руках бразды политического правления. Он может править непосредственно, а может делать это через своих представителей, но последние должны выражать волю и интересы демоса. При этом главной политической силой оказывается атомизированный индивид. Это, естественно, предполагает наличие у него таких качеств, как политическая компетентность, рациональность, толерантность (без которой невозможно уважение иного мнения, без чего, в свою очередь, нет демократии), реализм суждений (отсутствие которого не позволяет принимать взвешенные решения), инициативность и самостоятельность.

А что, спрашивали «ревизионисты», показывают результаты эмпирических исследований? И о чем свидетельствовал политический опыт первой половины XX века и, в частности, опыт Италии и Германии, где фашисты и нацисты пришли к власти при активной поддержке народа? Не о том ли, что демос политически некомпетентен, иррационален (падок на мифы и утопии), нетерпим (не только в политическом, но также в религиозном и расово-этническом отношениях), безынициативен и не способен к самостоятельным конструктивным действиям. То есть нуждается в компетентном, разумном, инициативном «поводыре»…

С другой стороны, продолжали «ревизионисты», опыт тех же Соединенных Штатов, Великобритании, других западных стран, претендующих на звание демократических, свидетельствует о том, что такие «поводыри», именуемые «народными избранниками» (и действующие зачастую в тесном контакте с представителями бизнеса и государственных органов), давно уже держат в своих руках реальную политическую власть и, будучи, как правило, профессиональными политиками, представляющими определенные политические партии, отправляют властные функции гораздо лучше, чем это сделал бы «человек с улицы».

Таким образом, обнаруживалась скандальная ситуация: выяснялось, что в «демократических» странах начала второй половины XX века, включая США, никакой демократии как власти демоса, о которой говорили «классические теории», на самом деле не существует. Что оставалось делать в сложившейся ситуации? Одно из двух: либо констатировать смерть демократии как таковой, ее несовместимость с условиями времени и существование в Америке и Европе каких угодно, но только не демократических, или – в лучшем случае – полудемократических режимов; либо призвать к изменению ситуации и созданию условий, позволяющих демосу обрести необходимые для властвования качества, а в конечном итоге и саму власть. Впрочем, был еще и третий путь. По нему и пошли «ревизионисты» во главе с Шумпетером.

Автор «Капитализма, социализма и демократии» не верил в демос. Но он не хотел, да и не мог публично хоронить «демократию». Напротив, он хотел ее «спасти»! И он сделал это путем редукции содержания демократии до практиковавшейся в Америке и ряде других западных стран процедуры (метода) конкурентного избрания «компетентных лидеров» и признания этой процедуры сутью и основным содержанием демократии[323].

Как писал в 1991 году Сэмюэль Хантингтон, принявший на вооружение «ревизионистскую» теорию, «в своем новаторском исследовании “Капитализм, социализм и демократия” Шумпетер вскрыл недостатки “классической теории демократии”, определявшей последнюю в таких выражениях, как “воля народа” (источник [власти]) и “общее благо” (цель [власти]). Успешно развенчав подобный подход, он выдвинул “другую теорию демократии”. “Демократический метод, – писал он, – это такое институциональное устройство для принятия политических решений, при котором отдельные индивиды обретают власть принимать решения в результате конкурентной борьбы за голоса людей”»[324].

«Ревизионисты» обвиняли классиков» в том, что те не делают необходимых различий между нормативными спекуляциями и научными эмпирическими исследованиями, то есть, проще говоря, между идеалом и реальностью, и судят о наличии или отсутствии демократии по степени соответствия реального положения вещей умозрительному идеалу, сформулированному классической теорией. Отсюда и призывы как можно скорее расстаться с последним.

Одним из первых, кто выступил с таким призывом (на упомянутой выше Вашингтонской конференции), был крупный историк Луис Харц, автор известной в научных кругах книги «Либеральная традиция в Америке». Пессимистические оценки реального состояния демократии, говорил он в своем докладе «Демократия: образ и реальность», вызваны тем, что «мы отождествляем [демократическую] систему с теорией, как если бы мы действительно жили старым джефферсоновским образом демократии, который мы лелеем, и потому когда мы сталкиваемся с практикой, приводящей демократию в действие, то с ужасом обнаруживаем, что демократия рушится»[325]. Но это, успокаивал Харц, обманчивое чувство, фиксирующее не кризис демократии, а состояние нашего сознания. «…Внутренний “кризис демократии”… – скорее агония разума, нежели реального мира»[326].

О том, что классический образ демократии – «индивидуалистический, эгалитаристский образ прямого народного контроля на основе рационального соглашения и действия»[327], уже не соответствует реальности, говорили в своих выступлениях и другие участники Вашингтонской конференции. Признавая, что классические теории демократии были мощным оружием в борьбе против феодализма и монархии, они сходились в том, что «демократия, фактически существующая в массовых обществах, не может выполнить обещаний, содержавшихся в прежнем образе [демократии]»[328]. Поэтому требуется создать «новый образ» демократического общества, отвечающий реальностям новой эпохи. Это тем более важно, настаивали участники конференции, в условиях борьбы «против мирового коммунизма с его революционным elan и утопическими обещаниями»[329].

«Ревизионисты» полагали, что современная теория демократии должна являть собой систему эмпирически верифицируемых пропозиций, имеющих целью предсказание поведения операционально определяемых переменных и быть свободна от ценностных суждений. Это была типично бихевиоралистская позиция, чего «ревизионисты», собственно, и не скрывали и что отражало дух времени.

Как и следовало ожидать, «ревизионисты» попали под огонь критики – причем сразу с двух сторон: со стороны приверженцев «классической теории демократии» (они не переводились в Америке никогда) и со стороны сторонников так называемой партиципаторной демократии, ратовавшей, о чем свидетельствует ее название, за активное и широкое участие граждан в политико-властном процессе. «Ревизионистов» упрекали – и не без оснований – в редукции демократического процесса до верифицируемых переменных, которая уничтожала демократический идеал как таковой, а значит, устраняла и горизонт развития демократии; пессимистическом и статичном взгляде на человеческую природу; необоснованном отождествлении демократии с одним – а именно процедурным – ее элементом, презрительном отношении к основной массе граждан и т. п.