Эдуард Баталов - Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века

• Название: Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века
• Автор: Эдуард Баталов
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89826-336-2

Проблема демократии всегда занимала важное место в политической мысли Соединенных Штатов Америки. Но в условиях XX века с его политическими и экономическими кризисами, войнами, революциями, ставившими под вопрос устойчивость и само существование демократических режимов, эта проблема становится одной из центральных и привлекает внимание широкого круга американских исследователей.

В работе прослеживается эволюция взглядов американских политологов и философов на демократию на протяжении минувшего столетия, рассматриваются идеи и концепции таких крупных демократологов, как Гэбриел Алмонд, Сидни Верба, Роберт Даль, Энтони Даунс, Гаролд Лассуэлл, Сеймур Липсет, Чарлз Мерриам, Йозеф Шумпетер, и других.

Книга завершается разделом «Проблема демократии в свете НТР», в котором рассматриваются представления американских политологов о возможности использования современных технических средств для развития демократии и практические успехи США в формировании электронного правительства.

Работа построена на основе анализа широкого круга источников и представляет интерес для всех, кто интересуется проблемой демократии. Может быть использована в качестве учебного пособия для студентов и аспирантов, изучающих историю политической мысли.

---

На самом деле не все так просто, как пытается представить Сартори. И убеждает в этом сам Лассуэлл. «Термин “элита”, – пишет он, – используется в дескриптивной политической науке для обозначения социальной формации, из которой рекрутируются лидеры. В недемократиях элита ограничена (is limited). Она может включать небольшое число семей землевладельцев или семей крупных купцов, промышленников и банкиров. Элита может быть ограничена семьями главных партийных чиновников или правительственных чиновников или офицеров, состоящих на службе в вооруженных силах (в том числе в политической полиции)»[229]. Иную ситуацию, говорит Лассуэлл, видим мы в демократическом обществе. Там «за небольшим исключением каждый взрослый может быть избран [в орган власти], что позволит ему влиять на процесс принятия решений настолько, насколько он захочет и насколько удача позволит ему заручиться согласием сограждан. При таких условиях не существует монополии на власть, находящейся в руках правящей касты, и все сообщество оказывается той грядкой, на которой вырастают правители (rulers) и управленцы (governors). Элита демократии (“правящий класс”) – это элита всего общества (societywide)»[230]. И еще: «…Элита демократии включает все уровни сообщества»[231].

Как можно видеть из этих (и многих других) высказываний, качественная коннотация термина «элита» у Лассуэлла не исчезает – она им просто переосмысливается в свете американского национального опыта и на основе американского менталитета. Так что когда Сартори гадает, какой скрытый смысл таит в себе лассуэловский подход и не состоит ли он (один из вариантов) в том, что Лассуэлл вменяет ценностное достоинство элиты всем тем, кто оказался «наверху», он попадает в «яблочко». Для американца одним из высших достоинств человека является достижение им успеха, умение выбиться в люди не из какой-то привилегированной группы (там и выбиваться нечего), а из массы, из низов. Так что уже сам факт, что человек смог подняться вверх по политической лестнице, есть свидетельство его таланта, его достоинств. Он элита уже потому, что смог сделать то, чего не смогли другие. Да и сделать это он смог, по-видимому, потому, что обладает достоинствами, которые высоко оценили его сограждане.

Именно из элиты рекрутируются демократические лидеры, на плечи которых ложится решение важнейшей задачи: «…как привести все сообщество к такому уровню равновесия (equilibrium), который поддерживает (sustain) демократию… Демократическое равновесие – это равновесие, при котором человеческая деструктивность, будь то в форме импульса или практики, находится на низком уровне»[232]. Лассуэлл особо подчеркивает, что демократическое лидерство зависит не столько от специализированной подготовки немногих, сколько от повышения уровня всей демократической элиты, которая – он отмечает это снова и снова – рекрутируется из всего общества[233]. Но решить свою задачу демократические лидеры смогут лишь в том случае, если будут поддерживаться обществом. Так что проблема политического лидерства – это еще и проблема постоянного взаимодействия лидеров с обществом и ответственности перед ним.

Это тем более важно, что демократия, как утверждает Лассуэлл, зависит от того, находят ли демократические институты и демократическая политика поддержку со стороны общественного мнения. Данное обстоятельство представляется ему настолько существенным, что он посвящает его исследованию специальную работу «Демократия через общественное мнение». «Демократия, – пишет он, – зависит в осуществлении целей и средств демократического правления от общественного мнения. Цели демократии постоянны, но средства должны соответствовать потребностям и возможностям времени»[234]. Заметим, что анализ многочисленных высказываний Лассуэлла, касающихся общественного мнения, дает основание утверждать, что, истолковывая последнее порой очень широко, он говорил, по сути дела, не о роли общественного мнения, а о роли общественного сознания в утверждении демократии. Исследование этой роли и стало впоследствии одной из задач новой дисциплины – «политической культуры», в становление которой «чикагец» Гэбриел Алмонд внес огромный вклад.

Лассуэлл исходит из презумпции, что демократия оказывается прочной лишь в том случае, если опирается на массовую «демократическую личность» со своим характером, темпераментом, установками, функциональным типом и ролями. «Стабильность демократического сообщества зависит, вне всякого сомнения, от формирования характеров, способных уважать основы человеческого (basic humanity) во всех людях»[235]. Он цитирует Уильяма Пенна: «Если люди хороши, правительство не может быть плохим».

Именно на базе демократической личности формируется гражданин демократического общества, способный и готовый играть, по крайней мере, какой-то минимум ролей. «Он будет разделять перспективы демократической доктрины, которые… включают позитивную идентификацию с человечеством (и со всеми меньшими группами, чья деятельность совместима с большим целым); спрос на общество, в котором в рамках разделяемой власти и уважения все ценности становятся более распространенными и доступными; ожидания того, что люди могут делать на универсальном и перманентном уровне то, что они часто делали на более локальном и временном уровне. Помимо этих доктринальных перспектив граждане будут поддерживать до известной степени активное и [основанное на] информированности участие в общественных делах»[236].

Произведения Лассуэлла конца 30-х – начала 40-х годов, как и произведения других «чикагцев» и не только их, проникнуты тревогой за судьбы демократии в мире. На этом фоне и рождается его широко известная концепция «гарнизонного государства». Первые подходы к ней были намечены американским исследователем еще в 1937 году в статье «Японо-китайский кризис: гарнизонное государство против гражданского государства»[237]. А четырьмя годами позднее появляется статья «Гарнизонное государство», где эта концепция излагается в завершенном виде.

«Гарнизонное государство», о котором он ведет речь, Лассуэлл характеризует как «развивающий конструкт» («developmental construct»), представляющий не описание реально существующего феномена, а, если воспользоваться термином Вебера, своего рода «идеальный тип», призванный помочь «специалисту выяснить возможную релевантность его исследования надвигающимся событиям, затрагивающим ценности, которые он одобряет как гражданин»[238].

Лассуэлл ставит своей задачей поиск ответа на вопрос, «не движемся ли мы к миру “гарнизонных государств” – миру, в котором наиболее мощной группой в обществе являются специалисты по осуществлению насилия»[239]. И приходит к выводу, что «тренд нашего времени» – переход от общества, в котором ведущая роль принадлежит деловым кругам, к обществу, в котором властвует солдат. При этом он настойчиво подчеркивает, что формирование гарнизонного государства не следует считать неизбежным. Это не более чем возможность, но возможность реальная.

Лассуэлл выделяет также «переходные формы», которые могут образоваться при движении от гражданского государства к гарнизонному. Это «государство, управляемое партийным пропагандистским аппаратом, в котором доминирующей фигурой является пропагандист», и «государство партийной бюрократии, в котором жизненно важные решения принимают партийные организаторы»[240]. Существуют также «смешанные формы, в которых господство поделено между партийными монополистами и властью рынка (market power)»[241].

Государство, которым управляют «специалисты в области насилия», признает Лассуэлл, не является чем-то новым. Историки называют «военное государство одной из главных форм организованного общества»[242]. Но сегодня его возможное становление будет происходить в условиях, когда на службу властям будет поставлена новая, не существовавшая ранее техника, что существенно расширяет возможности военного государства, а, значит, вызывает тревогу демократически ориентированного гражданина.

Гарнизонное государство, по сути, не имеет никакого отношения к демократии. В нем «…инструментальная демократия будет не востребована, хотя символы мистической “демократии”, вне всякого сомнения, сохранятся. Инструментальная демократия существует там, где власть (authority) и контроль широко рассредоточены среди граждан государства. Мистическая “демократия” – это, строго говоря, никакая не демократия, поскольку ее можно обнаружить там, где власть и контроль максимально сконцентрированы [в руках немногих], но где, тем не менее, согласно сложившейся практике, говорят от имени народа в целом. Таким образом, диктатура может прославлять свою “демократию” и с презрением говорить о таких “механических средствах”, как правление большинства на выборах или в легислатурах»[243].