Марина Федотова - Москва. Автобиография

• Название: Москва. Автобиография
• Автор: Марина Федотова
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42831-1

Этот город за восемь веков своей истории повидал немало.

Об этом городе говорили, что он стоит, подобно Риму, на семи холмах, что церквей в нем сорок сороков, что он хлебосолен и радушен – а еще не верит слезам...

Именно с этого города после избавления от татаро-монгольского ига началась история государства Российского, и именно этому городу было суждено стать столицей.

В этом городе жива память о прошлом, и все же он всегда современен.

Этот город – Москва.

---

Старец Филофей, Иван Забелин

В 1472 году Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софье (Зое) Палеолог, тем самым официально подтвердив статус Руси как наследницы Византийской империи и оплота православия. После свадьбы великий князь заимствовал в качества герба своего государства бывший герб Византии – двуглавого орла.

Не удивительно, что именно в правление Ивана и его сына Василия сложилась столь популярная впоследствии концепция «Москвы как третьего Рима». До России на статус наследницы Византии претендовали Сербия и Болгария, правители которых состояли в родственных отношениях с византийской династией. Притязания России на византийское наследство подтверждались географической близостью и общей верой двух стран, брачным союзом Ивана III и византийской принцессы и даже шапкой Мономаха – даром императора Византии киевскому князю Владимиру.

Из русских мыслителей первым изложил представление о Москве как третьем Риме митрополит Московский Зосима, однако традиционно формулировка идеи приписывается старцу Елеазарова монастыря в Пскове иноку Филофею, который неоднократно рассуждал о третьем Риме в своих посланиях великому князю Василию и великокняжескому наместнику дьяку М. Г. Мисюрю-Мунехину.

Государя великого князя дьяку, господину Михаилу Григорьевичу, твой нищий богомолец старец Филофей Бога молит и челом бьет. <...>

Итак, о всем том прекратив речи, скажем несколько слов о нынешнем преславном царствовании пресветлейшего и высокопрестольнейшего государя нашего, который во всей поднебесной единый есть христианам царь и правитель святых Божиих престолов, святой вселенской апостольской церкви, возникшей вместо римской и константинопольской и существующей в богоспасаемом граде Москве, церкви святого и славного Успения пречистой Богородицы, что одна во вселенной краше солнца светится. Так знай, боголюбец и христолюбец, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, это и есть римское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать. Много раз и апостол Павел упоминает Рим в посланиях, в толкованиях говорится: «Рим – весь мир». Ведь на христианской церкви уже совершилось блаженного Давида слово: «Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как возжелал я». Согласно же великому Богослову: «Жена, облаченная в солнце, и луна под ногами ее, и младенец на руках у нее, и тотчас вышел змей из бездны, имеющий семь голов и семь венцов на головах своих, и хотел младенца этой жены поглотить. И даны были жене крылья великого орла, чтобы бежала в пустыню, и тогда змей из своих уст источил воду, словно реку, чтобы в реке ее утопить». Водой называют неверие; видишь, избранник Божий, как все христианские царства затоплены неверными, и только одного государя нашего царство одно благодатью Христовой стоит. Следует царствующему управлять им с великою тщательностью и с обращением к Богу, не надеяться на золото и на преходящее богатство, но уповать на все дающего Бога. А звезды, как я и прежде сказал, не помогут ни в чем, не прибавят и не убавят. Ибо говорит верховный апостол Петр в соборном Послании: «Один день пред Господом, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день, – не задержит Господь награды, которую обещал, и долго терпит, никогда не желая погубить, желая всех привести к покаянию». Видишь ли, боголюбец, что в руках его дыхание всех сущих, ибо говорит: «Еще однажды потрясу не только землей, но и небом». И так как и апостолы еще не были готовы, то сверх силы не велел вникать: Богословесный же наперсник в своем «Откровении» говорит: «В последние времена спасаясь, спаси свою душу, да не умрем второю смертью, в геенне огненной», но обратимся ко всемогущему во спасении Господу с мольбами искренними и усердными слезами восплачемся перед ним, чтобы смилостивился, отвратил ярость свою от нас, и помиловал нас, и сподобил нас услышать сладкий, блаженный и вожделенный его глас: «Приидите, благословенные, наследуйте уготованное вам царство Отца моего прежде создания мира».

По мере того, как представление о третьем Риме делалось все более популярным, сторонники этой идеи искали ее подтверждения во всем, от идеологии до географии. Отсюда берет свое начало расхожее суждение о том, что Москва стоит на семи холмах, подобно Риму. Уже в XVII столетии в сочинениях иностранцев, посещавших Россию, упоминание о «семихолмной Москве» становится общим местом. Известный москвовед И. М. Снегирев в XIX столетии предпринял разыскания, дабы обнаружить все семь московских холмов. Историк И. Е. Забелин рассказывает о поисках и гипотезах Снегирева и опровергает его выводы:

В том же Цареграде объявились сами собою предсказания, что победу над басурманством исполнит не кто иной, как именно русский род. Очень естественно, что наш летописец воспользовался этими гаданиями цареградских христиан и внес в летопись их же свидетельство, что если исполнились предсказания о погибели Цареграда, то исполнится и последнее предсказание, как пишут, что «русский род Измаилита победит и Седмохолмного примут и в нем воцарятся».

Таковы были ходячие легенды о Седмохолмном. Ясное дело, что по этим легендам и Третьему Риму, славному городу Москве, надо быть также Седмохолмному.

Топографическое расположение Москвы в действительности представляет как бы очень холмистую местность, где легко обозначить не только семь, но и более разнородных холмов. По-видимому, эта мысль о семи московских холмах уже ходила в народе с того времени, как было составлено сказание о Третьем Риме. Один из иноземных путешественников в Москву, Яков Рейтенфельс, еще в семидесятых годах ХVII столетия упоминает уже о семи холмах и пишет между прочим, что «город (Москва) расположен на семи средних по высоте холмах, кои тоже немало способствуют наружной его красоте». Другой путешественник Эрколе Дзани (1672) тоже повествует, что город «заключает в своей окружности семь холмов».

Иностранцы едва ли могли сосчитать московские холмы, не очень явственные и для тутошних обывателей, а потому несомненно они записали только ходячее сведение у тогдашних грамотных москвичей, которые очень хорошо знали свои урочищные горы, напр., Красную горку возле университета, Псковскую гору в Зарядье, Гостиную гору у Николы Воробино, Лыщикову гору на Воронцове, Вшивую при устье Яузы и т. д. и по этим горам могли насчитать полных семь гор или семь холмов. Однако нам не встретилось никаких указаний на такое старинное перечисление московских холмов.

В наше время толки о семи холмах особенно настойчиво были проводимы известным историком Москвы Ив. М. Снегиревым.

В разыскании московских семи холмов принимали участие естествоиспытатель Фишер фон Вальдгейм, журналист Сенковский, историк Погодин.

Вероятно, при содействии Снегирева естествоиспытатель Фишер в месторасположении города нашел именно семь холмов, маковицы которых, т. е. самые высокие места, он указывает – для первого холма колокольню Ивана Великого. Другие маковицы находятся: для второго холма на Покровке церковь Успения Богоматери, для третьего – Страстной монастырь, для четвертого – Три Горы (Трехгорка. – Ред.), для пятого – Вшивая горка; для шестого – Лафертово, т. е. Введенские горы, и наконец, для седьмого холма – местность от Нескучного до Воробьевых гор.

Погодин вместо Трех Гор указывал возвышенность от Самотеки и Трубы к Сухаревой башне. Сенковский насчитал девять холмов, полагая Три Горы за три холма.

По мнению Снегирева, вообще «Москва составляет такую котловину, коей дно усеяно холмами с их пригорками».

Таковы новейшие сказания собственно о месторасположении Москвы. По этому поводу мы приводим здесь наши наблюдения, изложенные в критическом разборе сочинения Снегирева.

Москва действительно лежит «на горах и долинах», но эти горы и долины образовались собственно от потоков ее рек и речек. В сущности же, в общем очертании Москва большей частью занимает ровную местность, что замечали и иностранные путешественники еще в XVI столетии. В ее черте нет даже таких перевалов, какие находятся, например, в ближайших окрестностях под именем «Поклонных гор». Горы и холмы Москвы суть высокие берега рек; долины и болота – низменные, луговые их берега; таким образом, эти горы будут горами только в относительном смысле. Кремль – гора в отношении к Замоскворечью, так как местность Ильинки или Варварки – гора в отношении к низменному Зарядью; Маросейка в отношении к Солянке (Кулижкам); но и Кремль, и Ильинка, и Маросейка суть ровные места в отношении к Сретенке, Мясницкой и т. д. Поток Москвы-реки, как и всех почти мелких рек Московской области, в своем извилистом течении, беспрестанно поворачивая в разных направлениях, образует почти при каждом более или менее значительном повороте обширные луга, долины, которые нередко своим общим видом, окруженные высокими берегами, представляют действительные котловины. В отношении таких-то котловин высокие берега, разумеется, становятся горами.