Вадим Цымбурский - Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

• Название: Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования
• Автор: Вадим Цымбурский
• Жанр: Философия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9739-0197-4

В сборнике статей отечественного филолога и политолога Вадима Цымбурского представлены «интеллектуальные расследования» ученого по отдельным вопросам российской геополитики и хронополитики; несколько развернутых рецензий на современные труды в этих областях знания; цикл работ, посвященных понятию суверенитета в российском и мировом политическом дискурсе; набросок собственной теории рационального поведения и очерк исторической поэтики в контексте филологической теории драмы. Сборник открывает обширное авторское введение: в нем ученый подводит итог всей своей деятельности в сфере теоретической политологии, которой Вадим Цымбурский, один из виднейших отечественных филологов-классиков, крупнейший в России специалист по гомеровскому эпосу, посвятил последние двадцать лет своей жизни и в которой он оставил свой яркий след.

---

Вадим Цымбурский Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Сборник статей под названием «Конъюнктуры Земли и Времени» был составлен самим автором за несколько месяцев до смерти. Вадим Цымбурский предполагал выпустить эту книгу в июне 2009 года: тексты, вошедшие в состав сборника, были им собраны и вычитаны, но для полноты авторского замысла не хватало двух статей, которые, по плану, должны были войти в книгу Одна из них уже никогда не увидит свет – это статья «Лев Гумилев или Освальд Шпенглер (к морфологии исторического хода России)». В этой работе Цымбурский собирался подвергнуть основательной критике теорию этногенеза Льва Гумилева – задача, к которой автор приступал несколько раз, но которая так и не была реализована. Другая статья осталась в рукописи – она представлена в качестве введения к этой книге под названием «Speak, Memory!», в ней автор подводит итоги своей деятельности в области политической науки.

Для обозначения того, что пытался осуществить Цымбурский – по образованию и основному своему профессиональному призванию филолог-античник – в области общественных наук, лучше всего подходит термин «политическая критика». Под этим термином следует понимать не столько критику режима, анализ тех или иных действий власти, сколько критику самой социальной реальности в целях обнаружения определенного идеологического содержания, которое могло бы являться основанием для политического решения, для выбора одной из нескольких ценностных альтернатив.

Вадим Леонидович Цымбурский родился и прожил половину своей жизни в мире, где господствовала не просто одна идеология, но предельно идеологизированный взгляд на реальность, и он попытался принять участие в процессе интеллектуального реформирования советского общества. Он ясно сознавал свою функцию свободного интеллектуала в этом великом и подлинно амбициозном проекте – либерализации коммунистической идеократии. Однако гибель этого проекта, распад империи, задача предотвращения которого стала главным мотивом выхода Цымбурского в пространство журнальной публицистики в 1989–1990 годах, стали причиной снижения до минимума роли интеллектуала в обществе. Цымбурский бросил вызов этой страшной и убийственной для него реальности. Он пытался обнаружить исторический и даже сверхисторический смысл новой России и в то же время подготовить почву для новой экспансии «ценностей» в материально и духовно опустошенную страну.

Цымбурский получил известность прежде всего как автор геополитической модели «Острова Россия». Согласно этой теории Россия представлялась огромным пространством, окруженным с севера и востока просторами двух океанов, а с запада и юга – сухопутными территориями-проливами, отделяющими Россию от иных материковых плит – пространств цивилизаций. Интересно, что сам Цымбурский и по рождению, и отчасти по происхождению – плоть от плоти этих самых межцивилизационных земель.

Вадим Цымбурский родился 17 февраля 1957 года во Львове[1], куда после окончания войны был направлен на службу его дедушка Тимофей Ефимович Цымбурский.

В 1959 году во время «оздоровительной» поездки в Евпаторию он заболевает астмой на всю жизнь. Из-за плохого климата во Львове мать с Вадимом переезжают в Коммунарск (Алчевск) Ворошиловградской (Луганской) области, здесь Вадим пошел в первый класс. После окончания четвертого класса в связи с обострением астмы Вадиму приходится уехать в Гомель к бабушке, где он проучится в пятом и шестом классах.

В 1971 году Вадим Цымбурский с матерью переезжают в Могилев, где в 1975 году он экстерном оканчивает школу. В Могилеве, в Белоруссии, он много общается с поэтами, сам пишет стихи. В будущем Цымбурский всегда станет называть Белоруссию и Могилев своей малой родиной, а в графе «национальность» писать «белорус».

В 1976 году Цымбурский поступает в МГУ на отделение русского языка филологического факультета, а через полгода переводится на факультет классической филологии. Оканчивает МГУ он в 1981 году.

Дальнейший его послужной список внешне выглядит более чем скромно.

После окончания аспирантуры с 1986 по 1990 год он работает научным сотрудником в Институте США и Канады.

Диссертацию по гомерологии Цымбурский защищает в 1988-м. В 1994 году выходит в свет книга «Гомер и история Восточного Средиземноморья», написанная им в соавторстве с Л. А. Гиндиным, ознаменовавшая собой целый этап в отечественной филологической науке.

С 1990 по 1995 год Цымбурский работает научным сотрудником в Институте востоковедения АН СССР.

С 1995 года является старшим научным сотрудником Института философии РАН. Докторскую диссертацию на степень доктора философских наук по теме «Морфология российской геополитики» подготовить и защитить он так и не успел.

За скромным перечнем должностей, которых в жизни Цымбурского было совсем немного, стоит его серьезная идейно-политическая эволюция со всеми ее переломными моментами, волнами надежд и разочарований и главное – упорная и трудная борьба со своей эпохой за право не стыдиться быть «россиянином» и быть «интеллектуалом». Вехи этой борьбы отражены в статьях данной книги, а более подробные сведения о политологическом творчестве ученого читатели могут найти в авторском введении.

ВВЕДЕНИЕ SPEAK, MEMORY!

Слушай, слушай —

Бормочет он мне, —

В книге много прекраснейших

Мыслей и планов…

Сергей Есенин

Успех моей предыдущей книги «Остров Россия» неизбежно обернется тем, что вторую книгу будут воспринимать на фоне «Острова». Эффект от сравнения этих книг, на мой взгляд, оказывается двояким. «Остров Россия» построением своих сквозных сюжетов приближается к монографии. «Конъюнктуры Земли и Времени» ближе к типу сборника. Часть вошедших в него текстов (особенно в разделах «Сюжеты не только для России» и «Голоса в контрапункте») сами по себе могут трактоваться как публицистика второго ряда по сравнению с текстами «Острова», как преломление идей и сюжетов первой книги в особых ракурсах (понятие геокультуры, хронополитика нефти, назревающее уже три десятилетия военное противоборство США с Ираном, использование «евразийства» как инструмента в политике России, переставшей быть «Россией-Евразией», и т. д.). Другие же работы, особенно в разделах «Игры суверенитета» и «Эзотерические постскриптумы», существенно отступают от тематики «Острова», позволяя гораздо полнее оценить тот проект, который я представляю в российской политологии.

Внесенное в заглавие слово конъюнктура происходит от латинского глагола conjungo, «вступать в связь, в том числе в брачный союз, образовывать сочетание с чем-либо», – парадоксальным образом оно отсутствовало в античной латыни. Лишь новоевропейские языки вырабатывают идею конъюнктуры как сцепления факторов и обстоятельств, составляющих специфику того или иного качественно выделимого отрезка времени. В этом смысле говорят о текущей экономической и политической конъюнктуре. Влияние французской исторической науки XX века (школы «Анналов») утвердило понятие о конъюнктурах разной длительности как посредствующем звене между структурой и событием: конъюнктуры предстают как сцепляющиеся тенденции в истории ментальностей, а также социальных, политических и хозяйственных структур, которые, в частности, делают определенную эпоху «плохим» или «хорошим» временем для тех или иных проектов или решений.

Конъюнктура должна быть определена как ключевое понятие хронополитики – исследовательской методики и технологии политического проектирования, исходящей из принципиальной неоднородности исторического времени, подобно тому как геополитика строит свои политически заряженные географические образы, отталкиваясь от неоднородности земных пространств. Я не вижу помех к тому, чтобы употреблять понятие конъюнктуры также и в области геополитики, говоря о тех конъюнктурах Земли, которые раскрываются в образности геополитических проектов и конфигурациях геостратегических раскладов. Надо лишь помнить о связи (20 лет назад сказали бы точнее и лучше – о диалектике) конъюнктур Земли и Времени, которая в разные моменты актуализирует, выпячивает в мировосприятии неких политиков одни географические построения и подавляет, затемняет возможность иных, осознаваемых на следующем историческом повороте. В этом аспекте геополитика страны может рассматриваться как своеобразная отрасль ее хронополитики, то есть политического осуществления во времени.

Большинство работ в этой книге близки к тому типу интеллектуального расследования, который с 2007 года насаждается «Русским журналом» с подачи Б. В. Межуева. Я расследую конъюнктуры Земли и Времени, стоящие за политическими замыслами, решениями и событиями, за подвижками политического языка. Я убежден, что подобное изучение роли конъюнктур есть лучшее противодействие конъюнктурщине – мышлению и поведению, ориентированному на сиюминутное текучее состояние среды (по образу той басенной амебы, которая сильно раздражается, пока ее раздражают – «оранжевым» Майданом, пятидневной войной, экономическим отливом или чем-либо еще, – но совершенно не способна к накоплению опыта, к использованию аналитической памяти как средства борьбы за свою конкретику будущего).