Юрий Чеботарев - Охота на прибыль фондового рынка

• Название: Охота на прибыль фондового рынка
• Автор: Юрий Чеботарев
• Жанр: Ценные бумаги и инвестиции
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9791-0221-4

Цель книги – рассказать о том, что является движущей силой российского фондового рынка; о том, как сформировались на нем финансовые империи; о влиянии, которое начал оказывать на рынок суверенный капитал; об инсайдерах, которые не просто зарабатывают на рынке, но и ведут самые настоящие финансовые войны; о роли инвестиционных фондов: как видимой, так и скрытой; о том, кто и как использует производные финансовые инструменты в корыстных целях и о том, как жадность, азарт и жажда легкой наживы способствуют заработкам на фондовом рынке.

Книга ориентирована в первую очередь на управляющих активами на фондовом рынке, а также на всех, кто так или иначе соприкасается с ценными бумагами и производными инструментами. В ее основе лежат реальные события, происходившие и происходящие по сей день на современном российском фондовом рынке.

---

2.12. Новый класс серьезных игроков

В последние годы, в связи с кризисом ликвидности, резко возросло влияние суверенных инвестиционных фондов на мировых финансовых рынках. То есть фондов, через которые государства размещают накопившуюся у них иностранную валюту (первые такие структуры появились еще в 50-х годах прошлого века). К середине 2007 г. суммарный капитал суверенных фондов, к которым относится и российский Стабфонд, достиг $2.5 трлн.

Понятно, что влияние суверенных фондов будет только расти. Ведь они активно развиваются либо в государствах, богатых ресурсами (например, арабские страны-поставщики нефти), либо в государствах, где при недооцененной национальной валюте активен экспорт промышленных товаров (Китай и другие государства Азии). Однако упрочение влияния суверенных фондов может привести к негативным последствиям для мировой финансовой системы. Так, в США и ЕС многие обеспокоены тем, что ведущие компании могут оказаться под контролем иностранцев. Крепнущая мощь фондов и непрозрачность их деятельности уже вызывает тревогу на Западе. Поэтому здесь спешат принять протекционистские меры, чтобы защитить свои рынки от влияния иностранных суверенных фондов, а это может создать препятствия для всех финансовых потоков. В случае очередных кризисов ликвидности финансовые институты развитых стран не смогут рассчитывать на тот огромный капитал, который накоплен в развивающемся мире [68].

Сегодня финансовые активы развивающихся государств (как валютные резервы, так и инвестиционные фонды) составляют примерно 10% от частных активов в развитых странах (примерно $53 трлн.). Однако при сохранении нынешних тенденций развития активы суверенных фондов будут расти на $800-900 млрд. в год, что серьезно сократит разрыв между государственными фондами развивающихся стран и частными активами государств развитых.

По сути дела, активно формируется новый сегмент финансового рынка, новый класс серьезных игроков – суверенные инвестиционные фонды. Эти фонды становятся избирательными в своей работе. Они не просто пытаются инвестировать в государственные облигации, как это было раньше. Теперь они примеряют на себя роль стратегических инвесторов либо инвестируют в акции по всему миру. Это требует работы с посредниками, среди которых инвестиционные банки, хедж-фонды, компании прямых частных инвестиций и т.д.

Будущее суверенных фондов зависит от трех факторов. Во-первых, от динамики цен на нефть и прочее сырье. Нефтедоллары были особенно важны для роста суверенных фондов. Так, из крупнейших 20 суверенных фондов 14 принадлежат странам нефтеэкспортерам.

Во-вторых, свою роль сыграет стремление развивающихся стран накапливать масштабные резервы – после кризиса 1997-1999 гг. Сегодня глобальные валютные резервы составляют около $6 трлн., из которых две трети приходится на Азию. Финансирование инвестиционного фонда Китая зависит и, похоже, будет и дальше зависеть от трансферов из золотовалютных запасов страны. Китай проводит политику управляемой ревальвации юаня. Это вынуждает центральный банк страны скупать доллары в огромных масштабах, более $40 млрд. каждый месяц. Такими темпами к 2009 г. валютные резервы КНР достигнут $2 трлн. Это означает, что инвестиционный фонд может получить сотни миллиардов долларов из резервов.

В-третьих, будущее фондов зависит от эффективности их работы. В последние годы отдельные фонды росли очень быстро – до 100% в год. В среднем же в 16 крупнейших фондах рост составил 19.8% в год.

Особое внимание к себе суверенные инвестиционные фонды привлекают секретностью операций. Конечно, некоторые фонды, например в Норвегии, Малайзии, Сингапуре, фонды канадской провинции Альберта или американского штата Аляска, являются весьма прозрачными – они регулярно публикуют информацию о размере активов, норме прибыли и составе инвестиционного портфеля. Многие компании рассматривают эти фонды в качестве надежных инвесторов. Но целый ряд фондов совершенно непрозрачен. Они принадлежат или монархическим династиям мусульманского мира (Кувейт, Катар, Бруней, Оман), или же странам, которые ограниченно предоставляют информацию о деятельности своих правительств (Китай и Венесуэла).

В Брюсселе и Вашингтоне опасаются, что стратегические инвестиции суверенных фондов могут быть использованы для достижения политических целей правительствами арабских стран, Китая и России. Подобные фонды имеют огромную ликвидность, долгосрочные инвестиционные горизонты и не ограничены кредитом.

Потому в развитых странах все чаще слышны голоса в поддержку протекционистских мер, которые бы ограничили деятельность таких фондов. Германия уже рассматривает законопроект, который усложнит процедуру приобретения активов суверенными фондами в немецких компаниях. Германия собирается использовать опыт США, блокируя сделки в чувствительных отраслях. Евросоюз собирается разрешить правительствам отдельных стран использовать механизм «золотой акции», чтобы предотвращать продажу суверенным инвестиционным фондам компаний в чувствительных или стратегических секторах экономики.

Но даже если правила и ограничения будут введены, в ближайшие годы суверенные фонды способны серьезно изменить не только мировую финансовую систему, но и экономику в целом, поскольку могут активно инвестировать в такие ключевые отрасли, как телекоммуникации, энергетика, финансовый сектор и приобретать права на интеллектуальную собственность. Опыт Китая показывает, что приобретение компаний за границей существенно повышает технологический уровень производства. Страны, желающие быстро двигаться по технологической лестнице, могут быть заинтересованы в инвестициях в ключевые отрасли, чтобы получить доступ к исследованиям, патентам и дизайнам, позволяющим совершить производственный прорыв. Приобретение иностранных финансовых компаний и банков имеет и стратегические последствия – это позволяет странам осуществлять трансфер финансового опыта на свой рынок.

Некоторые страны через такие фонды даже пытаются получить доступ к стратегическим видам сырья. Ярким примером может быть Китай. Власти КНР уже заявляли о создании стратегических резервов нефти и металлов, что может привести к приобретению компаний из этих секторов в других странах мира. В случае с Россией и другими производителями нефти и газа существует вероятность того, что они попытаются использовать свои суверенные фонды, чтобы наращивать нефтегазовые запасы за рубежом, опережая международные компании.

Суверенные фонды используются и для решения геополитических задач. Так, власти КНР решили выстраивать прямые политические отношения с африканскими странами. Прямые сделки между правительствами по поводу поставок сырья или же приобретение Китаем горнорудных компаний в Африке может серьезно изменить отрасль не только на этом континенте, но и в мире. Использование инвестиционных фондов для решения геополитических задач заботит многих на Западе. Хотя арабские государства-экспортеры нефти сегодня являются политическими союзниками Запада, но случайные обстоятельства могут повернуть ход событий в любую сторону, и текущее положение дел не будет сохраняться долго.

2.13. Тренд мирового масштаба

Китай, накопивший на несырьевом экспорте больше $1 трлн., собирается вложить пятую часть валютных резервов в прямые инвестиции за рубежом. Мировой опыт показывает, что традиционный путь формирования фондов за счет экспортных налогов не единственный. Иногда в государственные инвестиционные фонды трансформируются золотовалютные резервы. Создание подобных компаний – это сравнительно новый и очень сильный тренд, принимающий всемирный масштаб [69].

Сейчас в мире существует несколько типов государственных инвестиционных фондов. Самый традиционный и известный – нефтяной фонд Норвегии, с 2006 г. преобразованный в пенсионный фонд Global. Фонд вкладывает активы преимущественно в облигации, но доля акций все же превышает 40%. Доходность фонда с учетом инфляции с 1998 по 2006 г. составляла примерно 4% ежегодно. Доходность российского стабилизационного фонда можно повысить, если диверсифицировать его по образцу норвежского. Но Global – это лишь один из путей, и, как выясняется, не самый популярный в последнее время.

В Объединенных Арабских Эмиратах действует уверенная Abu Dhabi Investment Authority (ADIA). Активы ADIA достигают $600 млрд. Корпорация из Абу-Даби по структуре активов очень похожа на частные пенсионные фонды с доходностью 3-8% годовых, и, несмотря на большую диверсификацию, вряд ли превосходит показатель норвежского фонда. На Ближнем Востоке существует немало подобных фондов, которые управляют нефтяными сверхдоходами. Старейший из них – кувейтский, он был основан еще в 1953 г. А вот в Саудовской Аравии довольно оригинально подошли к вопросу организации финансов. Saudi Arabian Monetary Agency (SAMA) – и инвестиционный фонд, и центральный банк в одном флаконе: его активы превышают $270 млрд. Помимо традиционных источников пополнения резервов в SAMA используются все доходы от нефти, которые лежат выше «цены отсечения» в $35 за баррель. Инвестиционная стратегия SAMA не раскрывается, ибо статус центрального банка не позволяет ему вкладывать в слишком рискованные активы и иметь высокую доходность.