Михаил Сидоров - Записки на кардиограммах (сборник)

• Название: Записки на кардиограммах (сборник)
• Автор: Михаил Сидоров
• Жанр: Русское современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02785-6

Есть ли среди нас хоть один человек, который не клял бы последними словами врачей скорой помощи? И есть ли хоть один человек, который ни разу не вызывал скорую помощь?

В этой книге то, что думают они сами – врачи, для кого супостаты, для кого спасители.

«Записки на кардиограммах» смешные, страшно смешные, а для кого-то просто страшные.

---

– К чему ломить против ветра? Земля круглая: развернулся, парус поставил – раз! – и уже на месте. Смот ришь на остальных, а они все там же – уперлись и ни на шаг, а ты и цели достиг, и время провел замечательно…

Наркоман. Синий, как наша форма, и дышит три раза в минуту. Передоз. Двадцать лет. Туфли от Гуччи, портки от Версаче. Стильная комната, второй уровень двухэтажной квартиры. Интерьер вокруг – как в Царском Селе.

Северов сунул ему меж зубов ларингоскоп. Протянул руку:

– Трубу.

– На кадык надавить?

– Так войдет.

Не касаясь клинком идеального, дорогой клиникой сделанного напыления, он ввернул трубку. Родня, стоя в дверях, обалдело наблюдала за происходящим.

– Принеси РЯД, Ларис, я пока вручную его подышу.

Вернувшись, я застала Веню сидящим на корточках. Нагнетая в элитные легкие воздух, он сжимал-разжимал амбушку и спокойно, с медлинкой отвечал на сыпавшиеся со всех сторон оскорбления. Атмосфера в квартире была грозовой.

– Почему вы не ставите капельницу?

– Не вижу необходимости.

– Человек без сознания – это что, не необходимость?

– Человек передозировал героин, в таких же случаях главное – вентиляция легких.

Налоксон у нас только спецам выдают, а к нам он от них попадает, только когда у него срок годности на исходе. Эффектная штука – на игле встают и уходят. И проблем меньше с родственниками: вот, пожалуйста, убедитесь – никаких сомнений, специфический антидот. Эти вон тоже окрысились.

– Повторяю для слабослышащих: ЭТОГО! БЫТЬ! НЕ МОЖЕТ!!!

– И тем не менее это так.

– Мы вызывали специализированную бригаду. Вы – специализированная бригада?

– Нет, мы не специализированная бригада, но диагноз очевиден.

– Да-а… и кто вам только диплом выдал?

– Эй, любезный, а ну-ка давайте держаться в рамках. Вы, между прочим, в моих услугах остро нуждаетесь, а ведете себя при этом будто царек туземный.

– Ваша фамилия?

– Северов.

– Считайте, что вы уволены.

Веня был спокоен, как мамонт. Подключил РЯД, выставил частоту и объем.

– То есть я вам больше не нужен?

Нам не ответили.

– Они, Вень, тебя потом уволят, когда отработаешь.

– Не поверишь, девятый год это слышу, редкое дежурство не увольняют…

И тут же вклинились.

– Ничего, недолго осталось. Алло! Мне нужен главврач… Это депутат Законодательного собрания Зверинцев…

Собрание вышло, старательно притворив дверь.

– Что, не могут поверить, что звезда курса и гордость родителей героинит?

– Ну. Их чуть кондратий не обнял. Я аж испугался, думал, порвут. А еще у них бабушка – до сих пор какой-то кардиологией рулит. Так что протяни-ка ты пару пленок[25], для разборки. О, возвращаются!

– Вас к телефону.

Веня взял трубку:

– Да. Северов… Да… Острое парентеральное отравление неизвестным препаратом наркотического действия… Нет, вежливо и корректно… Убедить не могу… Уже консультировался… Заинтубирован… Стабилен… Прошу токсикологов в помощь… Вот пусть от них и услышат… Понял… Возьмите трубку.

Я склонилась к его уху:

– Ну, чего там?

– Порядок. Сейчас кишкомои[26] приедут, разводить будут… О, смотри, оживает.

Клиент потянулся рукой к трубке.

– Стой-стой-стой, не дергай. Не дергай, говорю, связки вырвешь. Ты меня слышишь?

Тот кивнул.

– Понимаешь?

Опять кивнул.

– Трубку я сам выну. Ты лучше скажи: сколько?

Четверть?[27]

Молодой юрист пожал плечами.

– Друг, у тебя свежая дырка в левой локтевой. Ну – четверть?

Тот показал пальцем на Веню: ваша, дескать, вы сделали. Вот суконец!

– Ай-ай-ай, как не стыдно! Мы тебя, паренек, ничем не кололи.

Северов пересек ножницами тонкий прозрачный шланг; манжетка ниже голосовой щели сдулась, позволив трубе беспрепятственно покинуть трахею.

– Лежи, не вставай. Герыч?

– Что?

– Не валяй дурака. Думаешь, ты у нас первый такой?

– Ничего я не знаю.

– А дырка откуда?

– Отстаньте от него, он же вам сказал…

Веня хмыкнул.

– В левой локтевой области след от инъекции. Мы, как вы изволили возмутиться, никаких уколов не делали. Напрашивается вывод.

В дверь позвонили. Вошли токсы.

– Ну?

– Се человек. Двадцать два года. На момент осмотра сознание отсутствовало, реакция на внешние раздражители тоже, зрачки узкие, на свет не реагировали. Выраженный цианоз, периоды апноэ[28]. След инъекции в левой локтевой. Интубация трахеи, ИВЛ кислородом.

– Чё говорит?

– Ничего. Глухой отказ.

– Ну-ну. А чё вызвали-то?

– Старший приказал. ВИП-персоны.

Спец посмотрел на главу семьи. Тот вышел вперед:

– Я – депутат Законодательного собрания Зверинцев, моя жена входит в совет директоров телекомпании ВГТРК «Пятый канал», а ее мать заведует кафедрой…

– Ну и что?

Депутат как на стену с разбегу наткнулся.

– Как что? Мы порядочные люди, – он сделал акцент на порядочные, – наш сын учится на юридическом, он лучший на своем курсе, – Северов пихнул меня в бок, – а этот… утверждает, что наш сын наркоман.

– Что ж, бывает.

– Я вижу, вы тут все заодно. Я этого так не оставлю, я – депутат Законодательного…

– И что нам теперь, во фронт встать? Ура троекратное? Диагноз очевиден. Не верите – не надо. И пугать нас тоже не надо. В больницу поедет?

– В какую?

– В токсикологию.

– Еще не хватало!

Токсиколог обернулся к своим:

– Сделай ему налоксон, и едем отсюда.

– Так мы свободны?

– Валяйте.

Двинули к выходу. В дверях Веня остановился.

– А ведь я оказался прав, любезный.

Нас старательно не замечали.

– Извиниться, как я понимаю, желания нет?

– Ну что ты, Вень! Они нас и за людей-то не держат.

Аристократы помойные.

Черемушкин

Лариска проставилась. Сидели в столовой, теснились, роняя пепел в жестянки. Ополовиненная северовская текила, тягучий оранжевый «Адвокат».

– Поздравляем, Ларис. Удачи тебе и здоровья несокрушимого. Держи!

Электрическая зубная щетка.

– Оба-на, дай заценить!

Включают, меняют режимы, слушают, как жужжит.

– Вещь! Помесь вибратора с унитазным ершиком.

– Универсальная штука. Мне, пожалуйста, пейджер с вибратором. Заказ понял, мадам. Вопрос: что во что встроить?

– Говорят, уже холодильники стали выпускать со встроенными телевизорами, для кухни.

– Ага, и мобильники с искусственной вагиной.

– А чего, запросто. Помнишь, везли бойца в академию и на Фонтанке в пробке застряли? Рядом мерс, стекла тонированные, левое боковое приспущено, чел за рулем достает член, натягивает на него трубку, сует шнур в прикуриватель – и сидит, тащится. А мы-то в «форде», мы выше, нам-то как на ладони…

– Кстати, насчет ладони… Шереметьев на инфаркт приезжает, а там дедушка: ой, кричит, помираю, скорее дайте мне в попу чего-нибудь! Шеремет ему: дадим, говорит, дедуленька, конечно дадим. И на публику: мы даем в попу, в руку и под язык…

Накурили – не продохнуть. Разномастные кружки, гнезда шоколадных конфет, блюдца с остатками тортика. Хохот, гвалт, запотевшие стекла.

– Окно откройте, пусть проветрится.

– Холодно. Че, дай куртку.

Леха сидела с Северовым. Я готов был поспорить, что утром они уйдут вместе, и в глубине души я ей даже завидовал – за несколько дней она узнает его больше, чем я за несколько месяцев.

Сейчас она расписывала сегодняшнее столкновение с Третьяковым.

– Смотри, Вень, он у нас карты вызовов рецензирует. Облажаешься – крышка!

– Вот как раз там у меня все в ажуре – ни одна падла не подкопается. Вплоть до орфографии и пунктуации: кастрировать нельзя повременить.

– Не зарекайся. Вон у нас Скво написала, с устатку: «… сбит вне зоны пешеходного перехода легковой автомобилью «газелью».

– Ага. А Гарик: «… неоднократно вступала в половые контакты с гражданами негритянской национальности».

– Ну, он вообще уникум был. Помнишь, как он асцит[29] родил? Приезжает на боль в животе; там ханыга во-о-от с таким животом – беременность отрицает. Грязная, вонючая, когда последние месячные, не помнит. Гарику не в кайф за живот ее трогать – ставит цирроз с асцитом и везет в Кузницу. Сдает и сидит на батарее, историю пишет. Тут к нему зав приемного выходит: иди, говорит, полюбуйся на свой асцит, женского пола. Прямо в смотровой родила. Ему потом долго прохода не давали.

– А это его помнишь: «В правой височно-теменной области определяется впуклость костей черепа»? Гарик, блин, нет такого слова! Почему нет? Раз есть выпуклость, значит, есть впуклость, все логично.

– А как он на маточное[30] ездил? Вернулся и сел чай пить. Входит Рахманов, он у нас тогда заведующим был, и так брезгливо, двумя пальцами, несет историю, а она вся в крови засохшей. Игорь Вадимыч, говорит, вы меня, конечно, извините, но я что-то никак не пойму, что вы с этой картой вызова делали – затыкали? Гасконец, помню, даже поперхнулся тогда…

– Восемь-шесть, поехали. Повешение.