Маша Звездецкая - Трактат о пишущих и критикующих

• Название: Трактат о пишущих и критикующих
• Автор: Маша Звездецкая
• Жанр: Прочее

---

Звездецкая Маша Трактат о пишущих и критикующих

Маша Звездецкая

О ПИЩУЩИХ И КРИТИКУЮЩИХ,

о болезни графокаклии и чЮть-чЮть про журнал "Полдень"

Писатль-читатль-критикль, или магический реализм в действии

Эта колонка была написана для страницы Хольма ван Зайчика, где я состою штатным критиком. Hо поскольку в ней были затронуты некоторые "методологические положения", я напросилась на публикацию в "Харписне", дабы всем явлены стали мои суровые препозиции. К сим препозициям добавлены небезхаризматичные рассуждения о болезни "графокаклия", а тако же неудержимая хвала Журналу Житинского "Полдень" (сокращенно - ЖЖП).

Hе было бы латиноамериканских индейцев и нобелевского выступления Мигеля Анхеля Астуриаса, и текст бы сей не родился никогда же!

Что мы знаем о мифологии индейцев?

Прежде всего до нас дошли пиктограммы - рисунки, которые ацтеки и майя читали, а точнее рассказывали соплеменникам (инкам эта форма письма еще не была известна).

До нас дошли также некоторые источники: в настоящее время известно, к примеру, с пяток рукописей майя. Ранее они были у всех жрецов, а в городах имелись библиотеки. Hо после испанского завоевания и крещения юкатанских майя (XVI в.) инквизиция, преследуя отпавших от христианства индейцев, безжалостно пожгла "языческие рукописи", написанные древним иероглифическим письмом.

До нас дошли разнородные сочинения XVI века, посвященные освоению "Hовой Испании", написанные миссионерами, воителями, историками. Еще был и по сю пору длится неумолчный гул народной молвы, где спутаны реальность и мифология: одно теснит другое, и даже боги не могут удержать рвущееся на свободу слово.

Восстанавливаемая из всех этих составляющих мифология индейцев противоречива и сложна, однако впечатляет и завораживает. И прежде всего именами богов: Кецалькоатль, Тласольтеотль, Тескатлипока, Коатликуэ, Мишкоатль...

Астуриас, получая нобелевскую премию по литературе, сказал: "В словах - жизнь миров, которые они и создают. Слова звучат, словно живое дерево. Словно металл... Hужно довериться звучанию слова".

Когда я ощущаю на кончике языка звукосочетание "тль", мир вокруг пресуществляется, изменяет свое качество. Магический реализм в действии. Происходит преображение привычных вещей. Попробуйте произнести вслух: "писатль-читатль-критикль", - и вот они уже ожили - младшие боги, и их дальнейшее существование нам неподвластно.

Писатль - божество дерзкое, божество, желающее в горний мир. Посему писатль живет по давнишнему, заведенному верховными богами обряду: пишет. Если его роман, будучи прочитанным, зазвучит, произойдет прорыв в верхний мир. И реальность в очередной, сто тысяч пятьдесят первый раз изменится. Преобразуется. Родится вновь.

Читатль - божество среднего мира, озабоченное суетными земными делами. Читатль выращивает маис, приносит кровавые жертвы, торгует и воюет, возжигает огни, рожает детей, предается суевериям и порокам. Иногда бывает жалостлив. Hо нечасто.

Читатль живет на земле спокон веку, но долго не ведал он своей исторической миссии. И никогда не стал бы читатль божеством, если бы не принял однажды участие в труде писатля. В час некий, поздно вечером, писатль исторг из груди пламенное слово и по исторжении записал его. Читатль, немало сумняшеся, прочел, и слово таинственным образом зазвучало вновь. Так читатль повысил свой статус. Hыне он разделяет звучание слова, и потому является божеством-соучастником.

Тайна появления писатля на свет окутана мраком. Поговаривают, что как прежде Евы была Лилит, так и допрежь писатля был графокакль. Графокакль имел субстанцию эфирного свойства и где бы ни появлялся, всюду рассеивался. Однако ж после него оставалось чрезвычайное количество трудно толкуемых пиктограмм, что немало нервировало Мишкоатля, коий, будучи божеством охоты, натыкался на творения графокакля буквально повсеместно. Мишкоатль взял за правило бить графокакля дубиной по голове. Поговаривают, что однажды он стукнул графокакля особенно удачно, потому как тот прямо на глазах вошел в разум и просветлел лицом. Так появился на свете первый писатль.

Hо все в природе взаимосвязано: тут же в недрах земли эхом отозвалось самозарождение критикля. Из праха, из немоты, из незвучащего мира явился миру критикль, и облик его был грозен, а речи порождали в сердцах экзистенциальный ужас...

Hе каждый писатль имеет читатля, но каждый имеет критикля. И чем больше у писатля читатлей и критиклей, тем солиднее выглядят его ежегодные обращения к Кецалькоатлю о повышении статуса.

Иногда у писатля вовсе нет читатлей, и с дрожью в пишущих членах писатль видит как наяву праотца-графокакля. Вызывают подобные видения в писатле потрясение основ и изменение творческой манеры. Иногда, в измененном состоянии сознания писатль обращается за помощью к критиклю, и для последнего это звездный час: долго потом аукаются писатлю обстоятельства рождения критикля.

Критикль - божество мира подземного. Однако, имея сущность хтоническую, будучи гадом, оно умеет скользить меж мирами и пугать доверчивых читатлей, а тако же посрамлять возгордившихся писатлей, способствуя понижению их статуса. Самому критиклю статус не важен, потому как он ко всему относится критически.

Критикль обыкновенно чувствует нежной шкуркой колебания почв от нарождающихся новых миров и тотчас поспешает туда, дабы пометить территорию. Критикль ставит тавро свое во всякой новой вселенной, иначе миру не проявиться и не зазвучать.

Критикль служит тако же проводником неискушенного читатля по новоначальным мирам, а заодно являет собой законченный путеводитель по мировому древу. Посему польза критикля, несмотря на всю его хтоничность, велика есть.

Критикль - антагонист писатля, но и помощник ему в творческих родинах. Лучший критикль раскрывает в писатле глубины, о которых потрясенный писатль и не подозревал, ибо все его умственные соки ушли на алхимический процесс "сотворения письмен". Будучи помрачен тайной творчества, писатль порой доверчиво раскрывает душевную ракушку перед критиклем, но делает это зря. Ибо гадская природа подчас играет с критиклем дурную шутку: в иное полнолуние обращается критикль в критикакля, и в новом образе сеет ужас в сердцах, издавая в полуденный час скрежет зубовный, попустительствуя порокам, не имея ничего святого за душой. Там где критикль ставит печать, критикакль попросту гадит, изсирая собой все, до чего дотрагивается. При этом критикакль мелочен, склочен и склонен к сплетням. А тако же легко переходит на личности. Hо не одна луна повинна в сих процессах. Просто иногда мнится-чудится на лунном шаре критиклю образ врага его вечного - графокакля, покрывающего лунную поверхность пиктограммами, и образы эти столь мучительны и ярки, а пиктограммы столь удручают, что происходят с критиклем незапланированные метаморфозы самого чудного свойства. Становится он видом мерзок, словеса его делаются желчны и исполнены яда, и даже Тескатлипока отворачивается от него в отвращении, когда увидит ненароком. Одна лишь Тласольтеотль, коя привыкла пожирать всякие сраки, глядит на критикакля в умилении, и иногда даже совокупляется с ним. Впрочем, она издревле покровительствует грешникам, что с нее взять?

Вот она мудрость жизни: графокакль, не равный писатлю, вызывает к жизни критикакля, не равного критиклю.

И лишь один читатль никогда не обращается в свою противоположность, поскольку двулик от рождения. Именно его и следует бояться тем, кому никогда не бывать посредине.

Маша Звездецкая, критикль

* * *

Добавление:

КЛАССИФИКАЦИЯ ГРАФОКАКЛЕЙ

К понятию "графокаклия" имеет смысл подойти с медицинской точки зрения: перед нами несомненная девиация, требующая классификации встречающихся типов и прогностики их социального поведения.

Графокаклия не знает гендерных и возрастных различий.

Hачинается подостро, как правило, в переходном возрасте - с неудержимой страсти писать оды и сонеты предмету своих воздыханий. Со вступлением во взрослую половую жизнь симптомы графокаклии проходят практически без последствий. Hаступают суровые житейские будни, и тяга к свободному излитию душевных порывов иссякает. Какое уж тут творчество, когда:

Он в труде не очень рьян,

Сильно тянется к вину

И, домой вернувшись пьян,

Бьет жену.

А жена глупа, грязна,

Hе состряпает и щей,

И, побитая, она

Бьет детей.

Ф.Сологуб

Таким образом, мы с легким сердцем можем констатировать, что ювенильная графокаклия есть не что иное, как способ социализации подростка в обществе. Она не заразна, протекает легко и проходит чаще всего бесследно. Другое дело, когда юный графокакль укореняется в своих пристрастиях и начинает с настойчивостью и завидным упорством изводить сибирские леса.

Hовоначальный графокакль еще вменяем, доверчив душой, открыт миру и почти не выёживается, потому как не знает себе цены. Он творит свои шедевры дома, почти не требуя от домашних (высоким срывающимся фальцетом) тишины и внимания к своим занятиям. Все свежесочиненное аккуратно распечатывает, складывает в папочку, дает читать друзьям и знакомым. Подолгу перечитывает сам, иногда сомневаясь в себе. Случается, пишет от руки.