Карина Аручеан - Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной

• Название: Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной
• Автор: Карина Аручеан
• Жанр: Русское современное

В романе действуют реалистические и фантастические персонажи. «Параллельные миры» пересекаются, образуя единый мир. Иногда реальность кажется вымыслом, а фантастичность – элементом реальности, как «Волшебная Дверь», подаренная девочке Ангелом Маней. Персонажи «параллельного мира» (Ангел Маня, Люцифер) ведут себя, как живые. А действительность подчас выглядит фантасмагорией, хотя описана исторически конкретно и точно (даты, приметы времени, фигуры довоенных и послевоенных лет XX столетия, оттепели, застоя, перестройки, начала XXI века). Библейские притчи, апокрифы, сказки вплетаются в новейшую историю, находя продолжение в современности.

Роман, названный "роман-притча", реалистичен и имеет социальную направленность, но является притчей по сути, ибо притча универсальна, её образы можно заместить другими, но суть как геном остаётся. Именно поэтому роман ориентирован на широкую аудиторию – в нём много аллюзий, почти каждый видит аналогии со своими жизненными ситуациями.

Роман был номинирован на "Лучшую книгу-2009". В 2010 г. выдвинут на Горьковскую премию – "за наилучшее отображение в духе русской классической литературы с максимальной полнотой и драматизмом процессов, происходящих в обществе".

---

Но если даже невозможно до конца понять устройство лабиринта, разобраться в системе его ходов, тогда надо сделать системным продвижение по ним. Как сделал Тезей с помощью Нити Ариадны. Не ненависть к Минотавру должна вести, а любовь к Ариадне и всему хорошему!

Герои гибли, потому что делали неверные шаги – ненависть туманит разум! – и сами превращали лабиринт в хаотичный набор тупиков.

Может быть, даже сами создавали Минотавра?! Или того хуже – становились им? С ужасом узнавая в собственных следах его отпечатки…

Только Любовь связывает всё спасительной нитью смысла, обращая Хаос в Единство. И тем усмиряя его. Не борьбой… Вот отгадка!

И может быть, может быть, разрываемый противоречием между телом человека и головой быка Минотавр сам жаждал гармонии и надеялся на спасение?!

Или это уже её домыслы?

Что касается устройства лабиринта (мира), то вероятно: этого и в самом деле никогда не понять до конца. Можно понять лишь общие принципы его существования. Мир не обязан быть удобным для человека – это человек обязан быть удобным для мира. Человеку с его антропоцентрическим мышлением хочется быть пупом Вселенной. Каким-то седьмым чувством он ощущает: она замечает его, «ведёт», зачем-то ищет контакта. Но Вселенная живёт не простой логикой, доступной человеку, который в силу ограниченности не учитывает многих параметров. Она живёт по своей логике – более сложной и грозной, чем хочется людям. Эта величественная логика не лишена смысла и любви, хотя подчас кажется жестокой…

Маленький человек в русской и советской литературе? Нет, маленький человек в огромной и не слишком ласковой Вселенной!

И не справиться со страхом, с чувством отверженности, пока не рискнёшь полюбить её. Принять как есть. Сказать себе: «Это мой дом, я живу в нём, он прекрасен, хоть временами суров. Он даёт мне больше, чем я в силах ему дать. Даже когда что-то отнимает, всё равно оставляет очень много! И я счастлива, что зачем-то нужна ему, как и он – мне. Но не я в нём хозяйка, а в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

Я должна понять, в каком качестве этот дом хочет меня видеть, и согласиться с его правилами».

Вот индусы спокойно принимают многозначность мира и, не мудрствуя, мудро живут в нём. Сиянье лика их бога Кришны ярче солнца. Кто увидел Кришну хоть раз, уже не может жить без него и тянется к его свету. Но однажды Кришна явил принцу Арджнуне свой космический облик. И увидел Арджнуна миллионы пламенеющих глаз – они то сжигали, то оживляли, то снова испепеляли… бесчисленные чрева вбирали в себя миры… пылающие рты с ужасными зубами поглощали всё вокруг и выплёвывали новые формы… и люди устремлялись в зевы, похожие на огонь… И это же время перед Арджнуной стоял тот же самый Кришна в образе прекрасного юноши со светозарным любящим взглядом!

И опять древние греки вспомнились: из побеждённой мерзкой Медузы Горгоны вылетел Пегас…

Он летал по комнате, создавал крыльями сквозняк над сониной головой и шептал голосом Ангела Мани, что Медуза Горгона не до конца была испорчена, потому что вот ведь он, Пегас, в ней сидел… «Не давай бесповоротных оценок»…

Или это дует из щелей? И ветки за окном шуршат… Кажется, она уже засыпает.

Светало, когда Соня проснулась от того, что кто-то скрёбся в дверь, а потом тихо постучал.

– Соня! – раздался громкий шёпот Тютьева.

Соня чертыхнулась, закуталась в простыню и вышла в коридор:

– Что тебе? Не наобщался?

– Соня, извини, это очень важно. Надо поговорить.

– Эгоист ты! Не мог утра дождаться?

– Так уже утро. Я ждал. Скоро всё равно на лекции ехать. Ты в этой простыне, как гречанка в тунике! Такая красивая!

Похоже, он даже не ложился.

– Ты меня разбудил, чтоб комплименты делать?

– Нет…

– Жаль! Я бы тогда тебя простила.

– А ты и прости меня! Ты в самом деле красивая. Но я про другое… Мне очень надо… Я только тебе могу… Я кофе сварил…

– Ну пошли в холл.

Запах кофе, а особенно слова про её достоинства окончательно примирили Соню с Тютьевым. Уютно свернулась в углу дивана. Скосила глаз: красиво ли облегла тело «туника»? Коридоры были безмолвны.

Тусклый рассвет висел за окном.

– Ты что-нибудь слышала про расстрел рабочих в Новочеркасске четыре года назад – в шестьдесят втором?

– Н-нет…

Что за день такой? То тётя Хеля про расстрел, теперь Кеша. Что за расстрел? В советское время?! При Хрущёве, который освободил её отца и тысячи других политзэков?

– Я должен тебе рассказать. Меня это мучает. Ты во многом была права сегодня. Но ты не всё знаешь. Говоришь: «Живи просто». А я не могу. Я был там. Понимаешь? «Пепел Клааса стучит в моё сердце». Если бы при поступлении в Университет узнали, что я жил тогда в Новочеркасске, меня бы, наверное, не приняли. Чтоб не рассказывал. Но в документах нет про это: родом я из Ростова, паспорт и прописка ростовские… В тот год мама болела, меня с братом забрала к себе наша новочеркасская тётка. Мне было пятнадцать, брату – десять. Он с тех пор инвалидом остался – в него тоже стреляли…

– Такого не может быть! – печенье застряло у Сони в горле. Нормален ли Кеша?

– Может, Соня. Те, в кого стреляли, тоже думали, что такого не может быть. Детские панамки в лужах крови… потерянные сандалики… брошенные флажки… Это была мирная демонстрация, понимаешь? Семьями шли. Поговорить с властями. Припекло! Хотели, чтоб их выслушали! А в них стреляли. И в женщин. И в детей.

Господи, опять про расстрел… и про детей! Что за день сегодня?! Ну точно неслучайные случайности! К чему бы? Прямо как в кино всё скомпоновано. Что ей кто-то хочет этим сказать?

– Послушай. Я по порядку. Муж тётки на электровозостроительном заводе работал. С января шестьдесят второго там снизили расценки оплаты труда. Как, впрочем, по всей стране. Но и другое вызывало ропот. На заводе не было душевых. Не решались квартирные проблемы. Люди жили в холодных времянках, бараках без газа. Многим приходилось снимать жильё. А плата за него – треть заработка. Ещё и корм исчез. В магазинах – только крупы, горох и макароны. В Новочеркасске был мясокомбинат, но его продукцию увозили в Москву. Месяцами люди не видели мяса, колбасы. Даже элементарного молока и масла! Даже хлеба… то совсем нет, то такой, что животом маялись…

– В Баку было так же. С ночи занимали в булочную очередь – на квартал растягивалась! В семьях дежурства устанавливали: кто кого через сколько часов сменит – сутками ждали, когда хлеб подвезут. Иногда не подвозили. Мяса и колбас тоже не было. И с маслом-молоком перебои.

– А тут – не перебои. Совсем – понимаешь, совсем! – не стало. За продуктами ездили по выходным в Ростов. Но и там не всё можно было купить. Уставали. Да и лишние траты на дорогу. А первого июня утром по радио объявили о резком повышении – на тридцать процентов! – цен на мясопродукты, молоко, творог, яйца. Это был удар…

– Помню. В газетах писали: «Цены повышены в интересах трудящихся»… У нас во дворе тоже не понимали, в чём тут «интерес трудящихся»…

– Вот-вот! Рабочих собрали в обеденный перерыв в актовом зале – сообщить о такой циничной «заботе». Люди стали кричать: мол, и раньше жрать не густо было, а теперь вовсе с голоду помрём! Возмущались: почему запретили иметь в пригородах личный скот? Откуда взяться мясу-молоку? Ведь колхозы-совхозы всех обеспечить не могут!

– Нас в Баку браконьеры выручали – носили по дворам осетрину с севрюгой, чёрную икру. Это было дешевле мяса! Прямо как в том историческом анекдоте: «Нет хлеба – ешьте пирожные»… Шашлыки из осетрины делали. Пироги с вязигой – это хрящи такие мягкие…

– Вам легче было. А здесь тоже свой исторический анекдот получился. У кого-то в руках директор завода Курочкин увидел пирожок. По-барски бросил: «Хотите есть – пусть жёны пирожки готовят». «Для пирожков тоже яйца с маслом требуются!» – зашумели рабочие. И пошли по цехам собирать народ на забастовку. Всё вышло стихийно. Включили заводской гудок. Люди с посёлков и из города стали стекаться к заводу. Сделали плакаты: «Дайте мясо, масло!», «Повысили цены на еду – повысьте расценки на труд!», «Нам нужны квартиры». Вышли с плакатами к железной дороге – через проезжающие поезда сообщить стране о протесте. Кто-то написал мелом на одиноко стоящем тепловозе, чтоб видно было с проходящих поездов: «Хрущёва на мясо!» – но вскоре сами демонстранты надпись стёрли. Как провокационную. Не хотели подставляться – хотели серьёзного разговора с властями! Народ прибывал…

– У нас в очередях тоже шептались: мол, газеты и радио твердят, как успешно СССР догоняет Америку по производству мяса-молока, а продуктов в магазинах – всё меньше. Но чтобы забастовка?! Да такая массовая… Не верится. По-моему, за пятьдесят лет в нашей стране ни одной забастовки не было.