Феофилакт Болгарский - Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

• Название: Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна
• Автор: Феофилакт Болгарский
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91362-263-1

Феофилакт, архиепископ Охриды в византийской провинции Болгарии (вторая пол. XI – нач. XII в.) – крупный византийский богослов. Родом с о. Эвбеи, он долгое время служил диаконом при храме Святой Софии в Константинополе и ритором. Его обязанностью было объяснять Священное Писание и составлять поучительные слова от имени патриарха. Став архиепископом Болгарской Церкви, блаженный Феофилакт показал себя мудрым и твердым пастырем.

Блаженный Феофилакт не относится к числу святых, память которых празднуется Православной Церковью, но он пользовался с древних времен славой святого отца и учителя Церкви. Большую часть творений блаженного Феофилакта составляют толкования Священного Писания, в которых он следует традиции отцов антиохийской школы, особенно святителя Иоанна Златоуста.

Труд блаженного Феофилакта Болгарского, посвященный истолкованию Четвероевангелия, доступен пониманию всякого и прост, и вместе с тем с древних времен почитается Русской Церковью творением истинно отеческим и православным, верно передающим смысл Евангельских изречений.

Издается по: Благовестник, толкование на Святые Евангелия блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского. СПб., 1911.

По благословению митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира

---

Кому же сказал Он это: смотрите, берегитесь любостяжания? Оным двум братьям. Так как у них был спор о наследстве и, вероятно, один другого обидел, то Он и обращает к ним речь о любостяжании, ибо оно – великое зло. Посему апостол Павел называет его идолослужением (см. Кол. 3, 5), быть может, потому, что оно свойственно одним тем, кои не знают Бога, или, что и справедливее, потому, что идолы язычников – серебро и золото (см. Пс. 113, 12). Почитающий серебро и золото подобен идолопоклонникам, потому что также поклоняется и воздает почитание одному веществу. Итак, избытка должно бегать. Почему? Потому что жизнь человека не зависит от изобилия его имения, то есть мера сей жизни не соразмеряется с изобилием имения. Ибо если кто имеет многое, то это не значит еще, что он уже и проживет долго. Долголетие не зависит от множества богатства. Господь говорит это в опровержение мнения любителей богатства. Сии, по-видимому, заботятся о богатстве потому, что желают жить; и собирают отовсюду потому, что намереваются долго жить. Посему Господь говорит: «Несчастный и бедный! Неужели от многого имения прибавится тебе и долголетие? Зачем же ты явно страдаешь из-за неизвестного успокоения? Ибо неизвестно еще, достигнешь ли ты старости, для которой собираешь, а то очевидно, что ныне ты тратишь свою жизнь на приобретение имения».

16–21. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: «что мне делать? некуда мне собрать плодов моих». И сказал: «вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое. И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Но Бог сказал ему: «безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет.

Сказав, что жизнь человека от изобилия его имения не становится продолжительнее, Господь приводит и притчу в подтверждение Своих слов. И смотри, как Он изображает нам ненасытимые помыслы безумного богача. Бог творил Свое намерение и явил особенное благоутробие. Ибо не в одном местечке, но во всем поле богача был хороший урожай, а он был так бесплоден в милосердии, что прежде чем получил, удерживал уже за собой.

Посмотри и на удовольствия богача – что мне делать? Не эти ли самые слова произносит и бедняк? Что мне делать? – мне и есть нечего, и нечем одеться… Вникни, пожалуйста, и в слова богача: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. Хорошо же спокойствие! И бедняк говорит: «Что мне делать, я не имею…» И богач говорит: «Что мне делать, я не имею…» Что же мы получаем от того, что очень много собираем? Спокойствием мы не пользуемся, очевидно, от забот, – разве только собираем себе множество грехов.

Сломаю житницы мои и построю большие… А если на будущее лето урожай в поле будет еще богаче, ты опять сломаешь и опять построишь? И какая нужда ломать и строить? Утробы нищих – вот тебе житницы. Они могут и вместить многое, они и неразрушимы, и нетленны, ибо небесны и божественны, так как питающий бедного питает Бога.

Вот и еще безумие богача: хлеб мой и все добро мое. Он не считает их даром от Бога, потому что в противном случае располагался бы относительно них как приставник Божий. Но он считает их плодом собственных трудов. Посему, присвояя их себе, и говорит хлеб мой и все добро мое. Нет у меня, говорит, никакого сообщника, и не буду я ни с кем делиться. Все это добро не Божие, а мое; посему я один и буду наслаждаться им, а Бога участником в наслаждении не приму. Это явное безумие.

Посмотрим далее: душа! много добра лежит у тебя на многие годы. Сам назначает себе долголетнюю жизнь, как будто и долголетие он получил от возделываемой им земли. Неужели и это – произведение твое? Неужели и это – добро твое? Ешь, пей, веселись – прекрасные блага души! Есть и пить есть благо души неразумной. Впрочем, поскольку ты и сам имеешь такую душу, то справедливо предлагаешь ей такие блага. Но благо души разумной состоит в том, чтобы уразумевать, рассуждать, увеселяться законом Божиим и благими размышлениями. Тебе недостаточно, безумный, есть и пить – ты предлагаешь душе своей и следующее постыдное и скаредное удовольствие. Ибо очевидно, что Господь словом веселись обозначил страсть распутства, которая обыкновенно следует за пресыщением яствами и питиями (см. Флп. 3, 19; Еф. 5, 18).

Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя… Сказано но Бог сказал ему не потому, будто бы Бог беседовал с богачом, а слова сии имеют такой смысл, что когда богач так гордо помышлял в себе, тогда Бог сказал ему (ибо это подразумевает притча). Бог называет богача безумным, потому что он в душе своей полагал намерения самые безумные, как мы показали. Ибо всякий человек безумен и суетен, как и Давид говорит, что человек суетится, и причина сему та, что собирает и не знает, кому достанется то (Пс. 38, 7–8). Ибо разве не безумен тот, кто не знает, что мера жизни в руках одного Бога и что никто сам себе не может определить сроков жизни?

Обрати внимание и на слово возьмут. Страшные Ангелы, как бы жестокие сборщики податей, душу твою возьмут у тебя против воли твоей, поскольку ты из любви пожить присваивал себе здешние блага. У праведника не отнимают душу, но он предает ее Богу и Отцу духов с радостью и веселием не чувствует неприятности при освобождении от тела, ибо он тело имеет как легкую тяжесть. Но грешник, соделав душу телом и землей, чрезвычайно затрудняет отделение оной. Посему и говорится, что у него душу возьмут, как бы у какого упорного должника, преданного в руки жестоких сборщиков. Приметь и сие. Не сказал Господь, что Он возьмет душу у него, но – возьмут. Ибо души праведных в руке Божией (Прем. 3, 1). И поистине от такового богача ночью истяжут душу, ибо он не имеет озаряющего света богопознания, но находится в ночи богатстволюбия и, омраченный ею, захватывается смертью.

Так, кто собирает сокровища для себя, тот по справедливости называется безумным и не успевает привести в исполнение свои намерения, но в самое время составления планов решительно исторгается из среды живых. Но если бы он собирал для бедных и для Бога, с ним не было бы так поступлено. Посему будем стараться «богатеть в Бога», то есть на Него уповать, Его считать нашим богатством и хранилищем богатства. Не будем говорить «блага мои», но – «блага Божии». Если же блага Божии, то не будем отчуждать Бога от Его благ. «Богатеть в Бога» значит веровать, что если я и все свое отдам и истощу, то и тогда ни в чем необходимом у меня не будет недостатка. Ибо сокровищница моих благ есть Бог – я отворяю и беру, что нужно.

22–26. И сказал ученикам Своим: посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться. Душа больше пищи, и тело – одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?

Мало-помалу Господь восходит к учению о высшем совершенстве. Заметь же порядок. Он научил беречься любостяжания и присовокупил притчу о богатом в доказательство, что желающий очень многого – безумен. Простирая учение далее, Он не позволяет нам заботиться и о необходимом. Как диавол, начиная с малых грехов, ввергает нас и в большие, почему и назван у Иова мраволев, то есть могучий лев (Иов. 4, 11), так, напротив, Господь, разрушая дела его, научает прежде бегать великих грехов, а потом указывает и начала их. Заповедав нам беречься любостяжания, доходит и до корня его – заботы, дабы и корень пресечь, и говорит: посему говорю вам. Поскольку, говорит, безумен, кто назначает сам себе продолжительную жизнь и, сим обольщаясь, желает большего, как упомянутый богач, потому Я вам говорю: не заботьтесь для души вашей, что вам есть. Сказал так не потому, будто бы разумная душа ест, но потому, что душа, по-видимому, связана с телом только под тем условием, если мы употребляем пищу. И иначе: тело, будучи и мертво, одевается, но не питается. Поскольку питаться свойственно телу одушевленному, то употребление пищи Он справедливо отнес к душе. Или: не называется ли душой питательная сила? Итак, питательной частью неразумной души не заботьтесь, что вам есть, ни телом – во что одеться.

За сим Он представляет основание. Тот, Кто дал большее – душу, не даст ли и пищу? Тот, Кто дал тело, не даст ли и одежду?