Александр Формозов - Исследователи древностей Москвы и Подмосковья

• Название: Исследователи древностей Москвы и Подмосковья
• Автор: Александр Формозов
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 5-9551-0133-0

В книге рассказывается о людях, исследовавших археологические памятники Москвы и Подмосковья – курганы, городища, стоянки первобытной эпохи. Охвачен период с 1820-х до 1940-х годов. Материал рассмотрен на широком историко-культурном фоне.

---

Вот этому-то человеку и была поручена Румянцевым поездка в Старую Рязань с осмотром встреченных по пути городищ. Небольшой опыт археологических исследований у Калайдовича был.

В ста километрах к северо-западу от Москвы на реке Шоше расположено село Микулино Городище (Лотошинский район). В центре его и сейчас видны валы, высотой до пяти метров, достигающие в окружности шестисот метров. Это остатки средневекового русского города, известного по письменным источникам с 1363 года. К XIV веку, вероятно, относятся и эти мощные укрепления. В XV веке существовало самостоятельное Микулинское удельное княжество, чеканившее даже собственную монету. В 1398 году в городе возвели первый каменный собор. Когда он обветшал, его заменили сохранившемся поныне величественным пятиглавым собором 1559 года. В дальнейшем город захирел, превратился в село. На пахоте вокруг поселка крестьяне часто находили разные старинные вещи.

Микулино Городище лежало на землях, составлявших собственность самого Румянцева. В августе 1821 года в сопровождении Калайдовича он поехал осмотреть это место.[30] В Михайловском соборе путешественники увидели «две княжеские гробницы по правой и шесть на левой стороне». Калайдович писал члену румянцевского кружка А. Ф. Малиновскому: «В надежде открыть что-либо достопамятное я по приказанию канцлера снял одну кирпичную гробницу с правой руки при входе в собор, в вышину аршина полтора, и, пробив разрушенный временем свод, спустился в могилу на глубину 21/2 аршина. В головах найдено 9 черепов, в ногах – прочие кости, кучею вместе сложенные. Видя неудачу, я не решился простирать далее испытаний и жалел, что попал на такую гробницу, которая при каких-либо перестройках собора была уже прежде нас разрыта». Можно не сомневаться, что усыпальница, раскрытая в 1821 году, сооружена в XVI веке и в нее перенесли останки князей, похороненных первоначально в старом соборе. «Другими открытиями канцлер более радовался…, – продолжает Калайдович. – В Микулине прежде было до 12 церквей. Я сам видел 4 погоста с остатками надгробных камней. На сих то могилах, в некоторых местах распахиваемых, находят поселяне медные кресты, образа, бляхи… с ушками и монеты, серебряные и медные. Первый Осип Архипов представил канцлеру 16 медных крестов, выпаханных на погосте… Благосклонный прием канцлера и награды имели сильное действие. Вслед за сим принесли еще кресты (которых всех приобретено 37), обломки от крестов (числом 8), образа (счетом 4), монеты (…3 серебряные и 2 медные), две гривенки (одна худого серебра, а другая медная) и одну печать».[31]

Это обследование Микулина Городища и можно считать началом археологических раскопок в Подмосковье.

По пути в Рязань Калайдович осмотрел двенадцать городищ (в частности по дороге из Коломны в Зарайск) и собрал сведения еще о ряде подобных урочищ в Рязанской и Московской губерниях. (Два из них – в Кашире и у села Синьково Клинского уезда (теперь в Дмитровском районе) – подверглись раскопкам уже в XX столетии.) Внимательно исследована была и Старая Рязань, в нескольких местах заложены небольшие раскопы-шурфы. Свои наблюдения Калайдович тщательно фиксировал, но сделать следующий шаг – перейти от внешнего осмотра памятников к их детальному изучению путем раскопок – не рискнул. Оказалось, что городища далеко не так однотипны, как уверял Ходаковский. Входы у них не всегда направлены на восток. Расстояния между аналогичными объектами – разные.

Сопоставив собранные материалы, Калайдович писал: «Не оспариваю… что места славянских жертвоприношений и кумиры были на возвышении, могли окружаться валами, что в числе городищ найдется несколько таковых мольбищ, но решительно утверждаю, что большую часть оных составляют ограждения городов, селений и крепостей».[32]

Историк подкрепил свой вывод филологическим анализом слова «городище» и контекста, в каком оно фигурирует в русских письменных источниках эпохи средневековья. Наконец, было отмечено, что городища есть и в тех районах, где славяне в древности не жили, – в Астраханской и Пермской губерниях.

Научные результаты своей поездки Калайдович изложил, как принято было в те годы, в виде писем к архивисту А. Ф. Малиновскому (между прочим хорошо знавшему Пушкина). Интерес этих сообщений для специалистов был таков, что Н. П. Румянцев выделил из своих средств необходимую сумму на издание этого сочинения. В 1823 году в университетской типографии в Москве была напечатана небольшая книга: «Письма к Алексею Федоровичу Малиновскому об археологических исследованиях в Рязанской губернии с рисунками найденных там в 1822 году древностей». Это одна из первых русских археологических публикаций. Тираж ее 300 экземпляров.

Поездка Калайдовича в Рязань и отчет о ней вызвали страшное раздражение Ходаковского. Он понимал, что его оппонент – серьезный ученый, не раз использовал его труды, был с ним знаком (Дьяково городище показал ему именно Калайдович), но теперь готов был забыть об этом. Он говорил о «легкомысленном триумфе г. Калайдовича», который «думает, что можно одним мгновением уничтожить шестилетние наблюдения мои». Велика была обида и на Румянцева, организовавшего поездку в Рязань, а ранее отказавшего в помощи тому, кто первым обратил внимание на городища.[33] Ходаковский засел за подробный ответ Калайдовичу. Этот незавершенный текст М. П. Погодин опубликовал в 1838 году.

Соображения Калайдовича убедили многих читателей. Городища опять стали оценивать как остатки укрепленных поселков, а не как древние святилища. В альманахе «Полярная звезда», издававшемся в Петербурге декабристами К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым, в обзоре «Взгляд на русскую словесность в начале 1823 года» Бестужев писал: «К. Калайдович, почтенный археолог наш, посвятивший себя старине русской, напечатал".. Археологические изыскания в Рязанской губернии", где виден зоркий взгляд знатока и опытность ученого».[34] Бестужев лично знал историка. Вместе с ним он осматривал достопримечательности старой столицы при посещении Москвы в 1823 году.[35]

Последний отрезок жизни Калайдовича был столь же печальным, как и у Ходаковского. В 1826 году умер Румянцев. Кружок его распался. Смотритель издания «Государственных грамот и договоров» остался без средств. Скрепя сердце взялся он за мелкую чиновничью работу, а надежды свои связал с выпуском основанного им журнала. 3 ноября 1827 года он обратился к Пушкину: «Милостивый государь Александр Сергеевич! Извините безвестного любителя отечественной истории, который решился написать несколько строк к поэту, которого талант давно уже приводит в восторг современников, обещая в грядущем неувядаемую славу певцу, всеми любимому. Склонитесь на моление археолога-журналиста и украсьте первую книжку предполагаемого издания Вашим образцовым произведением – а что у Пушкина не образцовое? Содержание моего журнала, если знать желаете: историческое и литературное. Название: "Русский зритель. Журнал истории, археологии, словесности, критики и… мод».[36]

Странно выглядит сочетание истории и мод, но в начале XIX века специальный научный журнал не нашел бы подписчиков и не принес бы дохода редактору. Любопытно, что автор называет себя археологом, а археологии посвящает один из главных разделов журнала. Это слово только входило тогда в русский язык. Ходаковского обычно называли «изыскателем древностей». Известно, что Калайдовичу принадлежал утерянный ныне труд «Опыт русской археологии».

В первом номере «Русского зрителя» Калайдович опубликовал письмо, полученное им некогда от Н. М. Карамзина с просьбой осмотреть место лагеря Лжедмитрия II под Москвой, и свой отчет о поездке в Тушино в начале сентября 1824 года. Здесь описаны следы укреплений и перечислены находки старинных вещей, сделанные крестьянами в этом районе.[37] Публикация показывает, как тщательно готовил «Историю государства Российского» Карамзин, и каким авторитетом пользовался Калайдович у своих коллег.

Увы, ни отдел «словесность», ни модные картинки не спасли журнал. Издатель прогорел. В этот трудный период душевная болезнь вновь завладела им. В 1828 году он получил отставку и жалкую пенсию, а в 1832 – в возрасте сорока лет скончался. Могила его на Ваганьковском кладбище затеряна, как и могила Ходаковского в Тверской губернии. Имя Калайдовича не забыто. Историки, особенно специалисты по источниковедению и археографии, всегда произносят его с большим уважением.

Читатели, интересующиеся прошлым Москвы, могут спросить: а где жили Ходаковский и Калайдович? Относительно первого ничего сказать не могу. Адреса второго указаны его биографом П. А. Бессоновым. После войны 1812 года молодой историк жил у своего учителя М. Т. Каченовского «у Пимена в Ратниках», в 1813–1814 годах – на Пятницкой улице в доме Матвеева, в 1814– в казенной квартире Университетского благородного пансиона на Тверской, после заточения в Николо-Песношском монастыре – сперва в отстроенном доме отца, «у Рождества в Палашах», потом на Мясницкой, против церкви Евпла, в доме купца Свешникова, затем на Глебовском подворье, на Плющихе в приходе Смоленской церкви и, наконец, вплоть до смерти – в Столовом переулке (на месте нынешнего дома № 5).[38]